Эдик из Хашури. 6. Сообщение по радио

Июнь был в самом разгаре. Дни стояли жаркие, прям хоть из реки не вылезай.  А по Хашури их протекало целых две – Кура и Сурамули.  Старшие ребята ходили купаться на Куру, а младшие довольствовались Сурамули.

Эдик дал родителям слово, что не будет бегать на Куру и своё слово держал.  Мальчишки их околотка  с утра до вечера пропадали на Сурамули. Речка была неглубокая,  чистая,  течение спокойное, вода теплющая.  Плескаться  и плавать в ней одно удовольствие.  Мальчишки загорели до черноты.

Незаметно прошло больше половины июня. Но этого не замечалось, ведь впереди ещё было два с половиной месяца каникул и море всяких интересных дел. Они со старшими мальчишкам собрались полазить по Сурамской крепости и Хашурской башне,  посмотреть древний храм Цроми, который построили ещё  в 7 веке, забраться  на гору Горинамкли,  сходить на высокогорное озеро Кодицкаро и на водопад Биджниси. В общем, задумок было много.

А в воскресенье Эдик с родителями собирались поехать в деревню, к родне. Но у Чоджи и Степана накануне появился срочный заказ. И они решили  поехать в следующий выходной.

В воскресенье Мария ушла к подруге, а Эдик с друзьями умчались  на речку.  Они устроили морской бой, брызгались, барахтались в воде, старились спихнуть друг друга с плотика. И в самый разгар игры на берег прибежал Серёжка.
- Парни, война! – закричал он.

- Врёшь! – засмеялись мальчишки.
- Нет серьёзно! По радио объявили. Гитлер напал.
- Да не может быть, у нас же с Германией договор! -  сказал Резо, - Эдик, как он называется?
- Пакт о ненападении.
- Точно, пакт о ненападении.
- Да правду говорю. По радио сказали.  На площади толпа народу,  все слушают.

Мальчишки наспех похватали одежду и, одеваясь на ходу, ринулись на городскую площадь. Там у столба с репродуктором толпился народ. Лица  у всех были напряжены и суровы. Люди слушали голос диктора. У многих женщин по щекам катились слёзы.

Радио замолчало, но народ не расходился. Женщины продолжали плакать. Мужчины молчали.
- Да мы наподдадим этому Гитлеру!  Да он получит от Красной Армии  по полной!  Будет знать, как нападать! – горячились мальчишки.
- Да тише вы! - шикнул на них кто-то из взрослых.

И Эдик вдруг понял, что и вправду война.
Он бросился домой,  влетел в мастерскую и сходу закричал: «Папа, война!» И сам не заметил,  как впервые назвал отца папой, а то ведь всё Чоджа да Чоджа.

- Что ты такое говоришь, мальчик?! – изумился Чоджа и даже привстал от удивления.
Степан вскочил и подошёл к  Эдику:
- Повтори. Повтори, что ты сказал.
- Война. Гитлер напал.
- Не может быть. Он что с ума сошёл этот Гитлер!

Эдик увидел лицо отца и у него бешено заколотилось сердце – папа словно в одно мгновение постарел.

Степан накинул пиджак и собрался  дойти до соседей, чтобы выяснить точно, что же произошло. Но тут в мастерскую зашла встревоженная Мария и сообщила что на Советский Союз напала фашистская  Германия.
А потом мама заплакала.

- Мамочка, не плачь, - сказал Эдик, - мальчишки говорят, что ничего страшного. Красная Армия как наподдаст Гитлеру, и мы с мальчишками Красной Армии поможем. Мы тоже пойдём на войну,  мы же Ворошиловские стрелки!

- Ох, Эдик, Эдик, - вздохнул  отец, - какой же ты ещё маленький.

- Вы глупенькие, -  сказала мама, - вы ещё ничего не понимаете.  Знаете сколько людей погибнет. Даже представить страшно.  И папа твой уйдёт на войну и папины братья, и мои братья, и соседи наши, и друзья. А кто из них вернётся - никто не знает.

Мама обняла Эдика и прижала к себе. И Эдику вдруг стало очень тревожно.