На часах давно далеко за три...

На часах давно далеко за три, затаив дыхание, он рисует.
Выжигает в памяти январи, но они пульсируют болью всуе,
каждый день, как вечность внутри течёт...
Вспоминая голос, глаза, улыбку, он, тоскуя, пишет её плечо,
зная, что мечта и глупа, и зыбка.
 
А бывает, так захлестнёт его, что братаясь
с черной печалью  насмерть,
вспоминает,
как он молил богов в час, когда жена задыхалась астмой.
Что же не спешили тогда врачи?
        –Просто на дорогах под праздник пробки...
Но душа, как раненый зверь кричит, и ростки лелеет надежды робкой.
 
Что жива–здорова, представь себе,
       Что ушла случайно в вечерний город...
Лампа в десять ватт, щурясь на мольберт, смотрит,
как сирень расцветает споро,
–появляясь буднично и легко, даже пахнет терпко весной.
Ты, веришь?
Прижимая свежий портрет щекой, он биенье слышит её артерий...
 
Дополняет парой мазков портрет,  вот, сейчас, казалось,
– она задышит.
Этот миг часами он ждал и зрел... Но луна опять убегает с крыши,
и приходит рванный рассвет в тщете,
призывая сердце принять смиренье...
Исчезают линии на холсте,
                но, витает в комнате дух сирени.


Фотография взята из всемирной паутины
Стихотворение написано на конкурсную площадку Не Поэт, Не Прозаик (6 Декада)