У каждого своя Голгофа

   Что такое смирение, я знала, оказывается,  весьма поверхностно. Дважды перечитав рассказ Михаила Смирнова «У каждого своя Голгофа»,  поняла, что такое  настоящее, глубокое смирение, которое угодно Богу и которое не для того, чтобы заметили, похвалили или  привели тебя в пример.
   Рассказ «У каждого своя Голгофа» Михаила Смирнова  прочитала в журнале «Молодая гвардия» (№12, 2023г.) Вначале читала с каким-то тяжелым сердцем: как же так можно терпеть и всё прощать до самой глубокой старости? Почему терпит, почему смиряется со своим положением эта несчастная женщина – эти вопросы не давали мне покоя.
   Старуха Макелиха, оказывается,  из разряда таких редких  терпеливых женщин, привыкающих  не только к сырому воздуху, который, казалось, «можно потрогать руками», но и ко всем жизненным обстоятельствам, выпавшим на ее долю.
   Даже в беспокойном сне она спешила по тропинке к своему Федечке, точно так, как когда-то в молодости встречала его с работы. Только сейчас много раз повторяющийся сон  был страшен: в нем трагедия всей ее жизни.  Муж попал под проезжающий состав, когда перебирался через железнодорожные пути. И хотя сама не раз кляла его, но в душе всегда жалела. Жалость эту она не показывала, «потому что хуже будет»…
И вся жизнь с мужем, от которого нужно было прятаться, не попадаться на глаза, который любил выпить, выдирал ей волосы,– не кажется жизнью, но Макелиха живет и никому не жалуется.
   Она научилась молчать, «ежли Федька пьяный», прятаться от него, чтобы не попасть под горячую руку. У Бога вначале  помощи не просила, не научилась молиться, потому бормотала все, что в голову придет. Да и время такое было, когда шла борьба с попами и церквами: «церковь в конюшню превратили, все внутри изгадили».
   Про Бога Макелиха вспомнила, когда случилась настоящая  беда.  Пока муж был в больнице и спал, она бегала в церковь, что была рядом,  и разговаривала с Богом на своем языке  о детях, о муже. Становилось легче. И когда привезла мужа после больницы домой, тоже стояла перед иконами, опустившись на колени, и всё рассказывала Богу и советовалась с Ним. Так и привыкла Макелиха, так и жила, утверждая, что смиренная душа всегда легка и радостна, она несет свет и добро своему ближнему.
    «Лучше бы задавили, супостата этакого. Разок бы поплакала и успокоилась. За что мне такое наказание…» – иногда все-таки  Макелиху посещали страшные мысли, но она тут же спохватывалась и просила прощения у Господа. Успокаивала себя тем, что не всегда Федечка таким был, это он после несчастья и после отбывания долгих семи  лет в лагере  сделался таким и «слетел с катушек». Господь ведь заповедал любить ближнего как самого себя, значит, надо смириться и терпеть, терпеть.
   Вместе со смирением в душу Макелихи вселяется Бог. Иначе, как можно понять женщину, которую обзывают «паскудой», бьют, «чтобы побольнее, чтобы плачем зашлась, чтобы кровянка брызнула», а она терпит? «Другая баба давно бы сбежала от этого супостата, а старая Макелиха живет, молчком сносит побои, потому что знает, что Федечка без нее пропадет. Никогда никому  не жаловалась. Да и не принято в семье, чтобы сор из избы выносить…Вот и терпела».
   Вряд ли понимает героиня, что ее смирение на грани самопожертвования, однако она понимает, что Боженька видит, какие усилия она сделала, как подавила свой гнев, свое возмущение, а за это усилие Он непременно отблагодарит ее, даст ей силы.
   Вероятно, Макелиха подсознательно чувствовала, что ей нужно делать и как жить.
   Прошлое ее тоже  незавидное.  Неразговорчивый Федор, вечно хмурый, после смерти старшего сына вовсе замолчал, напивался, матюкался, распускал руки. И теперь, после трагедии,  он обвинял жену свою, что из-за нее он стал безногим калекою. Она приняла это как должное – и здесь смирилась, понимая, что спорить смысла нет, иначе будет хуже.
   «И смирится человек, – говорит Пророк, – и  обесчестится муж», как уничижающий Бога преступлением заповедей…». Смирение для Макелихи – основа спасения ее души.
   Автор талантливо  передает сцену смирения женщины, принявшей свою участь: «…пока не вваливался в комнату, старая Макелиха забивалась в угол под иконы и молчала, смотрела, что вытворяет этот лиходей, или уходила в свой закуток на веранде и закрывалась. Ну, его, ирода, от греха подальше!» Смирившись, Макелиха успокаивается, не бунтует, и все в ее жизни становится на свои места. Настроившись на такую волну жизни, она понимает, что перед Богом она ноль, ничто, но Бог непременно спасет ее душу.
   Научившаяся смирению, Макелиха не раздражается и не возмущается, она понимает, что так нужно, просто необходимо в этот момент, и она передается в руки Господа. Она понимает и своего ближнего –  своего Федечку, который в данную минуту унижает и оскорбляет. У ее ближнего такой теперь период, когда он ослаб духом, а слабых нельзя «добивать», надо им простить эту слабость…Федечка становится ее Богом.
…А потом Федечки не стало, может, «судьба устала»: Федор попал под машину.
Макелиха остается одна, но ее Федечка навещает ее во сне, и ласков он с ней и зовет ее к себе, потому что она ему, оказывается,  нужна и там…
    Автор не случайно часто употребляет слово «душа», и теперь она «тосковала, томилась». Душа «гонит» Макелиху в сторону железной дороги – «глядь, а на тропке цветок лежит. Ромашка, чуть подвявшая, даже горчинкой от нее повеяло, когда старуха Макелиха подняла ее, а потом оглянулась, глазам не поверила – осень поздняя, день-другой и снег полетит, а на тропке – ромашка…». Не промысел ли Божий?
 Цветок, чья жизнь быстротечна, навевает мысль героине, далекой от романтики, о том, что это действительно знак Божий. Жизнь ее, как и жизнь цветка, не может быть долгой – уже осень. И что-то ей подсказывало, что не зря она потащилась сюда и не зря ромашку нашла...
   «…И бабка перекрестилась на ходу, потом приостановилась, поклоны стала отбивать, поглядывая   на заброшенную старую церковь с покосившимся крестом…».
   Душа в рассказе  Михаила Смирнова –  это совершенно иной по семантике образ, не такой, как встречаем в лирическом или романтическом произведении. Здесь  он материальный, и кажется читателю видимым. Душа  управляет Макелихой, и она послушно следует за ее указаниями: «…прилегла, прикрыла ноги одеялом, глядит на огонечек и в голос разговаривает с Богом, как привыкла делать за долгую жизнь. Все не так страшно было на душе. Не молилась, а просто беседовала, как она привыкла…».
   Душа – это не тот особый мир, свободный от плоти, здесь она и есть сама плоть, которая способна вбирать в себя грехи, приобретаемые за жизнь человеческую. Она, указывая путь Макелихе, ведет ее к мудрости, становится большой ценностью в обретении совершенства.
   Перед смертью Макелиха думала «про жизнь, про детей и мужа»: «Да, лупил. Бывало, что сильно. Но это из-за своей слабости. Не мог себе простить, что обезножел, не захотел быть обузой». И теперь она в святом смирении перед своими мыслями, которым не дает волю.
   И девять дней прошло, и сорок, а Макелихи душа не унималась, она страдала. Страдала и Макелиха, понимая, что Федечка ждет ее, и сынок ждет…Значит, пришла и ее пора.
   Финал повествования  – это не только описание состояния смерти, но и чего-то большего –  состояние перехода в мир иной по солнечной дороге, по обе стороны которой «хоровод из цветных пятен», а впереди – «её Федечка. Красивый. Молодой»…
   Господь постоянно дает знать Макелихе, что конец жизни близок, что живет она только по Его милости, и не случайно чуть позже находит она  на краю стола подвядшую ромашку, такую же, как нашла на дороге. Она и сама понимает, что ее дни сочтены, потому осмысливает всю свою жизнь, вспоминая все до мелочей, а потом готовится к уходу. Останавливается около каждой вещи, вспоминая, когда покупали, как по копеечке собирали деньги; пишет, выводя каракули, наказ сыну в старой тетрадке, чтобы не выбрасывал отцовскую мебель и  чтобы вещи людям раздал…Когда список дел был закончен, старая Макелиха  «вздохнула, посветлела лицом».
   Принимая смерть как часть своей жизни,  она уходила тихо, выполнив свою скромную миссию на земле. Она не желала себе смерти, но уходила  с достоинством: «Нет, Боженька не осерчает. Боженька ждет. Он любит всех и бабку Дарью — тоже».
   Приняв смерть как должное, Макелиха  «шагнула в яркий свет и пошла…»
   Философия жизни и смерти проходит через все авторское повествование. Как нужно жить, чтобы не пугала надвигающаяся неизбежность? Готовность Макелихи спокойно встретить смерть, примириться с нею – этой мерой Михаил Смирнов оценивает человеческую личность. Всю жизнь героиня шла к Богу, искала Его через смирение, простую житейскую мудрость.
   Вера в понятии писателя, на мой взгляд, существует как нравственная основа человечества.
   Мысль о глобальном присутствует здесь, казалось бы, в обыденном и простом. Но нет простоты в отношениях и в ценностях семьи, матери, жены, женщины.
   Религиозно-философский контекст мне, как впечатлительному читателю, показался драматичным, а потому наиболее важным и интересным. Каждой строчкой рассказа утверждается,  что  религиозное сознание находится в бесконечном  движении. Героиню не пугает неизбежность возмездия за греховность.  Она не мучает себя каверзными вопросами о смысле жизни  и не пытается что-то изменить в этом жестоком для нее мире. Она в ежедневном и ежеминутном поиске истины  к смирению.
...Действительно, первый шаг, без которого немыслимо движение души к вере у каждого человека, – это смирение.  Как писал Достоевский Ф.М.,  гордый человек должен смириться и, прежде всего, сломать свою гордость.  А слова старца Зосимы  «всякий пред всеми за всех виноват» – не пустая риторика. Человек   –  то существо, которому дано осознать и ощутить  божественную связь, а значит, на нем, как на возлюбленном сыне Божием, лежит долг попечения о мире, вверенном ему на благое возделывание и управление.
   Перечитывая рассказ второй раз, я уже не ощутила тяжести на душе: душа моя от чего-то прозрела, и стало  жить мне как-то спокойнее и светлее… "Не можешь быть спасен, если не хочешь нести крест" – эти слова стали доступнее и понятнее мне сегодня. Значит, и моя судьба  дана мне по силам, значит, и я должна нести свой крест без ропота и слез...


Справка

Михаил Иванович Смирнов родился в городе Салавате 27 сентября 1958 г., лауреат Международной премии «Филантроп» за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства, Всероссийской литературной премии «ЛЕВША» имени Н.С. Лескова, Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А.Н. Толстого, Международного литературного конкурса на соискание премии им. А.И. Куприна, Международного конкурса Национальной литературной премии «Золотое перо Руси» и многих других.