Умножение эха

         

 КАК МИХАИЛ-СТРАТИГ ПРЕДУПРЕЖДАЛ

Сначала как помехи – треск и шорох
все слышали – и как ни подкрути –
как будто в перепонки пыль и порох
какой-то натрусил…
вот –  из опилок длинных жил навил,
приснился –  и полез-таки наружу
сквозь дюжину застав, осилил, сдюжил,
ворочая подспудное добро –
как будто снился – и  уже разбужен,
и меж лопаток ломится горой.

Гремучим кольцам счёта нет на коже –
спина покрыта, плечи и бедро,
и плоский череп вынес осторожно
с-под сердца мозжечковое ядро.
О, птерозавр, вновь непобедим ты –
спал, спал и снился –  наконец, взалкал,
в кишечные слепые лабиринты
полцарствия зараз  упаковал –
и выдохнул напалм.
И пан пропал.

И Пан на голубом глазу накала
к стволовой дудочке припал.




      МАЯКОВСКОЕ ЭХО

Кто украл ваше страдание, люди?
Кто к нему подобрался китчем,
отмычкой коричневой?
Груди напряжённый бубен –
кто – вскрыл и биение  вытащил 
махом  огня,  пожирающим  тысячи
как головки спичечные –
ищем того Диониса, свищем, кличем!

Кожи жёлтый лоскут вырежу и залатаю скважину –
моё не подходит каждому –
встану на место, углами упрусь и ребрами –
прежде, чем  раскатают меня по брёвнам,
выплюнусь выстрелом,  как и потом всегда когда-то
пулей плевали в зрачок последней растраты –
когда уже взгляда
не опрокинуть  родимого ада,
заслонялись смертью, пугалом  бородатым.

А с Дионисом вкуснее погибель, правда,
каждый чует эту кромешную радость,
давильни сладость, мускулатуру парада – 
мяса мускус, масс мякоти жажду –      
вывернуть, переколпаковать  стародавнее,
безлюбое между людей  побирание
мха из-под снега, ягеля на сухом корню...
своё – себе возвращаю страдание
и никого не виню.

Ты же валяй,  Дионис – время твоё – дани –   
раж умножать своих парвеню:
сочное в клочья рвать, растрачивать в падаль ню,
вывернуться до исподней дряни,
обуглиться в священную головню 
и своло`чь её  в кощееву  сонную память...
петли гибкие лилий, знамён твоих ливни 
знаю – и  никого – и себя –  не виню:

эх, дубинушка, ухнем!
эх, зеленая, сама пойдёт!*


------
*См. песню Дубинушка