нас никто не предупреждал о бессонных ночах

нас никто не предупреждал о бессонных ночах,
о моральной боли и тоске по чужим плечам,
о шрамах, как о памяти ушедшего счастья,
и о том, что в прошлое ни под каким предлогом нельзя возвращаться.

нас никто не предупреждал, что станет нормой
желание броситься вниз, когда стоишь на краю платформы.
нам никто не говорил, что простые истины — самые важные,
мы желали собственной смерти, но утешали каждого.

нас никто не предупреждал, что плавится даже сталь,
а когда ты лежишь ничком, то просто обязан встать,
когда вокруг не видать ни зги, ты сам должен быть светом,
а иначе зачем нужно было тогда начинать все это.

нас не предупреждали: счастья не принесут покорённые виражи,
нет единственных, но есть те, с кем хорошо всю жизнь.
от того, что должно случиться, не спасёт ни мантра, ни оберег,
а причиной счастья и боли может быть один человек.

нас никто не предупреждал о том, что войдёт в привычку
терять родных, никому не верить, не говорить о личном,
о том, что слова могут ранить смертельнее, чем кинжал.
нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал, что опасно болеть человеком,
что тоска не уйдёт с первым пушистым снегом.
нам говорили об ужасе самоубийства лишь,
но умалчивали, что заставляло людей камнем бросаться с крыш.

нас никто не предупреждал, что любимые люди уйдут,
что друзья найдут новых друзей, а ты будешь лежать в бреду,
будешь плакать, пока не останется сил реветь,
что от случайной встречи из-под ног ускользает твердь.

нас никто не предупреждал, что самых лучших
забирает время, о том, что жизнь — дело дрянного случая,
о том, что ищущий радость блуждает всегда в печали,
о том, что уже никогда не будет, как было в самом начале.

нас никто не предупреждал. и мы выбирали гореть,
смеялись до боли в лёгких, в волосах золотилась медь,
не признавали всех правил, взятых за основу.

нас никто не предупреждал.
и мы обжигались снова.