Исаак Розенберг. Свалка мертвецов

Опущенные передки орудий
на разбитой дороге,
со своим ржавым грузом,
торчали, как куча терновых венков,
ржавые колья, как старые жезлы,
прервать поток злобных солдат
по нашим любимым братьям.

Колёса кренились над лежащими
трупами,
но не было больно им,
хоть и хрустели их кости,
закрытые рты не стонали.
Лежали, прижавшись друг
к другу, друзья и враги,
рождённые их родителями.
И плачут над ними снаряды
ночами и плачут сейчас.

Ждала их Земля
всё время мужания,
печалясь об их увядании:
и вот, наконец, они у неё
в руках!
В расцвете их сил остановленные,
в расцвете их сил удержанные.

Что за виденья жестокие зажгли
их тёмные души?
Земля! Они вошли в тебя!
Они куда-то, знать бы, ушли,
забросив мешочек своей души
на твою жёсткую спину,
пустой от божественной сути
их предков.
Кто выбросил их? Выбросил кто?

Никто не заметил, как тень их
сердец всколыхнула траву,
никто не стоял в стороне, ожидая,
пока половинки их жизней покинут
обречённые ноздри, обречённые рты,
когда с жалом железным пчела
высосет дикий мед их юности.

А что с нами, сброшенными
на визжащий, погребальный костёр,
кто идёт,не затрагивая обыденных
мыслей?
Наши счастливые руки и ноги,
словно насыщенные кровью богов,
кажущиеся навеки нетленными.
Быть может когда грохочащее пламя
обрушится на нас
и страх захлестнет наши вены
и кровь, перепуганная, течь
перестанет.

Воздух смертью наполнен,
воздух брызжет огнём,
непрестанные взрывы.
Неподвластные времени,
минуты назад, эти мёртвые шагали
по времени жизнью кипучей,
и тут заорала шрапнель:"Конец!"
Но не всем.
Те, в окровавленных муках,
лежащие на носилках,
мечтали о доме, ценных вещах,
стертых войной из их душ.

Дурная Земля! Воющая и летающая,
с опаленными внутренностями
от зазубренного огня, железной любви,
безудержного штурма дикой любви.
Тёмная Земля! Тёмный небосвод!
качаясь в химическом дыме,
плодит мертвецов,
целуя каждую беззвучную душу
молнией и громом из своего
сердца, полного мин,
кто вырыл тебя, разжимая слепые
пальцы?

Мозги солдата обрызгали лицо
санитара,
свалился груз с трясущихся плеч,
когда наклонились, чтобы глянуть
снова,
тонущая душа глубоко погрузилась
для человеческой нежности.

Оставили этого мёртвого с теми,
погибшими раньше, лежащими
на перекрестках дорог.

Чёрные от странного распада,
лежат их зловещие лица,
веки над каждым глазом,
трава и цветная глина подвижнее
их, скреплённым с великим
безмолвием.

Вот тот, кто умер недавно.
Из тьмы уловил его слух
наши колёса далёкие
и подавленная душа протянула свои
слабые руки, дотянуться до живого
слова, сказанного далёкими колесами,
разум, ошеломлённый кровью,
стремящийся к свету, взывающий
сквозь неизвестность далёких,
мучительных колёс,
стремящийся к тому, чтоб оборвался
конец или сломались колёса,
плакал, когда мира прилив накрыл
его с головой.

Придут ли они?
Придут ли когда-нибудь?
Когда смешанный топот
копыт мулов, их трепетные животы
и несущиеся колёса, все смешались
с его измученным взглядом,
устремленным на небо.
Итак, мы рухнули на повороте,
мы услышали его слабый крик,
мы услышали его последнюю секунду
и наши колёса задели его
мёртвое лицо.


Оригинал: https://www.poemhunter.com/
poem/dead-man-s-dump/