смотри весь этот мир смешон

смотри: весь этот мир смешон, далек, непостижим,
шумные города, виражи и пустые личности,
а тут появляешься ты — к чертям летят правила и режим,

словно по венам пустили колкое электричество.

целовать тебя — как ходить по острию ножа,
это вечное палево, мы — часть хаоса, шутки, лажи.
от тебя мне не хочется прятаться и бежать.
сохрани тот огонь в груди. мы никому ничего не скажем.

попытка заменить тебя не несет в себе никакого толка,
каждый мой взгляд и жест лишь для тебя отточен.
после таких, как ты, остаётся выть одиноким волком,

со стеклянным взглядом
бродить потерянной у обочин.

я слаба с тобой. мне за слабости будет воздано.
стены не слышат криков, не хотят больше понимать меня.

я дышала тобой,
мои легкие отвыкли давно от воздуха.

просто ты прекрасное и смертельное для меня проклятие.

ты желаннее всяких здешних нахальных принцев —
такой юный, смешной, застенчивый и колючий.
я не то чтоб тебя люблю, но мне хотелось бы поделиться
всей радостью и печалью,

если бы подвернулся случай.

я пропащая, безнадежная, напряжённая, как струна,
во мне холод и пустота. в покер рубятся злые черти.
все прощальные фразы о том, что это не наша совсем вина,
больше смахивают на ложное успокоение перед смертью.

а у нас обещают холодную зиму с ужасной стужей.
как ты там, мой далекий, такой родной и ласковый человек?

ты ведь нужен мне, слышишь, чертовски нужен

до нервного смеха,
до дрожи в коленях,
до хриплого голоса,
до прострации в голове.

память о тебе — святыня, свят наш опасный омут,
улыбаться другим — противнее самого кощунства.

просто я не могу говорить о любви никому другому

с тем же неоспоримым,
всецелым
и абсолютным чувством.

и не то чтобы я была тебе верный друг, метресса или жена,
или муза, что дышит рядом и песни поёт лирически,

просто когда ты сломлен, и твоя рана обнажена —
я твою боль ощущаю почти физически.