Он звонит тебе поздней июльской ночью

Он звонит тебе поздней июльской ночью.
Говорит, что устал, выдохся, обесточен
В этом обществе циников, сборище одиночек.
Только ты ведь можешь его спасти.

Он звонит тебе, силится улыбнуться,
Он влюблён, пожалуй, до безрассудства,
У тебя под кожей все рёбра гнутся
Так, что не вытерпеть, не снести.

Кудри черны как смоль и смугла его кожа,
Вы предельно разные и до одури не похожи,
Вам пора отпустить, расстаться, подытожить,
Только что-то бьется внутри груди.

Рядом с ним ты смеёшься и хмуришь брови.
Ты растешь, чтобы стать с ним когда-то вровень,
Но как страшно его отпускать, и не знать, что промолвить кроме:
"Тебе ведь пора. Иди."

Он говорит: мне бы только всю жизнь смотреть,
Как в твоих волосах золотится медь,
Нам с тобой уже не привыкать мертветь,
Но я люблю тебя. Это здорово.

Мы смеёмся до боли, нам хорошо вдвоём,
В этой комнатке пахнет ромом, сырым бельём.
Наша жизнь давно поросла быльем,
но мы так поем,
Что глаза в тьме искрятся оловом.

Он твердит: у меня бумага для пары строк,
Мне прочат должность, да все не впрок,
И плевать, что мне предоставит рок,
Я ведь жить не могу без твоей руки.

Глубина его взгляда ширится без конца.
В его голосе вечная юность и хрипотца,
Изучать его родинки, скулы, черты лица,
Чтоб запомнить его таким-

Хмельным, влюбленным и настоящим.
Сложить все проблемы в далёкий ящик,
Вот бы только видеть его с горящим
огнём в глазах. И терять покой.

Но пока ему в шею дышит юность, и шалость
В каждом его поступке, ты на нем уже помешалась.
Этот мальчик - твой ад. Этот мальчик - "какая жалость".
Но только с ним ты
ощущаешь
себя
живой.