25. 02. 2024 - Златоглавая

Ну что дорогая, как твои дела, еще не соскучилась?
Вижу птицы к закату летят и пробивается солнце сквозь зимние тучи.
Замечаю, что скоро март, года как миг пролетели... Подумаешь.
Я уже не такой молодой и глупый юнец, научился серьезным быть и снова чувствовать.
Заморозила ты меня, потаскала по бульварам, окутала своим ярким мейкапом, но для меня тогда это было не важно, поверь дорогая, это голая правда.
Время идет и уже новый город накрывает меня своим солнечным светом, но от прямых лучей, храня верность тебе,достану две черные линзы в оправе, и с легкой грустью на глаза их надену.
Пну ногой камень возле набережной;
Смотря в синий горизонт осознаю, что не прет уже...
Стою прижавшись к стене, вроде надежно, но все ровно, по тихоньку сползаю.
Проваливаюсь в воспоминания и вглядываюсь в панельные дома, улавливая в них тонкие ноты твоей натуры: в каждой фреске, балконе с веревками и трусами или тупо стоящей советской, кирпичной мануфактуре.
Улыбаюсь, как дурак, когда вижу что-то новое, по центру наворачивая круги - снова и снова, как паровозик Томас по пластиковому железному кольцу, много дуя и сожалея ,что оно не Садовое.

Тут не давно шёл снег, напомнил прошлые зимы, как я одевался радостно, и на задних, чуть ли не прыгая, ловил снежинки на Красной, растворяясь в многотысячной толпе клопом, но излучение счастья было бы видно на самой глухой смотровой.

Как бы не пробовал нырять в артерии спальной романтики в поисках визуального экстаза, окунаясь за новой порций в пучины хаоса, понял, что не заменить тебя. Даже обычные, серые будни были искусством и встречи под землей с поездами и людьми грустными. Часовые прогулки до усадьбы Останкино после работы, ну, и конечно Медведково, судьбоносная Сухонская улица с висящей белой на синим фоне девяткой;
Олонецкий сквер через речку Яузу, ТЦ Клен, который мне казался опасным под транквилизаторами и махинаций с индусом Гери, и его переводы на спонсирование добычи кокаина или продажу детей (шутка).

Оршанского улица, улица Истринская, Кунцевская улица, счастье была так близко, как пиццерия Доминос, возле моей квартиры, можно было даже в шортах спуститься и взять со скидкой навынос.

А Молодежка, родная, по МЦК до Рабочего поселка и на Сетунь Плаза, каждый день офис в огнях на фарсе: Терентьев Олег, Максимов и Темка Костюков - братка, вам вскину вверх руку, от сердца к солнцу, и опущу хапку. Витя, Тимур, Аня, Оля, Колян, Анастасия, Леха и твоя хата. Лухмановская и вольная жизнь, Отпивание, кладбище, речка и голая задница, каршеринг с вылетам на трамвайные, гонки по встречке, педали в пол на красный, наручники, взятки, пляски босиком с Венерой возле храма на газоне парка Зарядье

Грезы, несанкционированные акции, отметки в Лентаче на митинге и кутерьма безобразников. Фрунзенская, запойный салон и самоуничтожение об асфальт, парк Горькова и зимний -  Победы,  первая любовь, под первой таблеткой экстази, переплетения наших судеб необыкновенных с вичуганскими рейвами, рассветы толпой и слезы на газонах Китай-города с Ахмадеевым и чек на 1000 долларов в рюмочной отданный Никитке со слезами от смеха - да! И я тогда чуть не умер, наверное.

Я даже не ругнусь матом в самом чистом признание, спасибо тебе за каждый прожитый день, за музеи, познания, Ашаны и развратные здания, за холмы и Сталинки, за магниты в подъездах у дома беспалевные, правда, порою дырявые, и пятерочки в каждом доме для алкашей вроде меня понаставленные.

За людей, за друзей, за события, концерты, красоту и развитие, эмоции, чувства, салюты, традиции, за снежные бури, за все замуты и драки. Я так сильно люблю тебя и скучаю, моя  - Златоглавая.