Владимир Высоцкий

25 января 1938-2024 г.г. 

     У каждого из нас не два родителя, а три. Третий – время, в котором каждому довелось жить. Гены эпохи – тоже в нашей крови.

     Мы опускали иголку на диск, ныряли в наушники и, закрыв глаза, уносились с этим хриплым ураганом в такую невероятную свободу, в такой сладкий хаос, что загустевшая в груди, застрявшая в глотке, и расцарапавшая все до звериного отчаяния, пробка вылетала ожесточенным сердцем, вырывалась тягучим воем сквозь соленую горечь крови на искусанных губах, высвистывала до последней пылинки нашу тягу бояться, просить, беречься, и открещиваться от своей судьбы при каждом ее повороте. Вылетала и отпускала душу на волю.

Какие юбилеи-даты? К чёрту!
Что с вами, недотепы-господа?
Он - бард, сказитель, - зол, но честен,
вы – подголоски-певуны сюда-туда.

Надлом души, как глыба, и так жутко, -
надрыв, хрип, стон и рык до слёз.
И жизнь его, разбита на минуты
на нервной сцене жизни и всерьёз.

Какое ж это было взорванное сердце,
-  взахлёб, враздрызг, сполна, вконец?!
Враги вели его по жизни шуткой-скерцо,
его балладам лишь терновый ждал венец.

К вершинам мы едва могли стремиться,
а он – в снега - упорно в гору лез наверх.
Мы все мечтали: как бы не свалиться!
Он осторожность счел, как заурядный грех!

Шел безрассудно, жестко, безоглядно,
пел без расчета на концертное «ура»,
струной звеня, ведомый нитью Ариадны,
не побоявшийся гнилья, болота и костра.

В стакане затрапезном, в дребезге бокала
была его чужая немота и спрятанная боль,
безмолвие и безграничная усталость,
и невозможность быть самим собой.

Мне наплевать на праздники и юбилеи!
Без голоса, без сил, без кожи и без жил
Высоцкий спел бы, - сам сказать сумел бы,..
Ах, если б жил он! Если б жил!

И когда декорации нашего безвременья рассыплются в прах, - настанет эра милосердия и справедливости, и каждый из уцелевших, в унисон с твоим хриплым голосом, с нескрываемой радостью скажет: «Значит, живой!»…

- из книги «ЗДРАВСТВУЙТЕ НАВСЕГДА!..»