Телохранитель для невесты

Глава 11

Нина застыла, в ужасе глядя, как какая-то женщина в вечернем платье упала под напором толпы. Она тотчас попыталась протянуть ей руку помощи и тоже нырнула в безумный поток, который вынес ее через двери холла на улицу. Попасть обратно в здание было невозможно, для этого ей пришлось бы двигаться против напиравшей толпы, охваченной волной паники.

Улицу уже заполнили те, кто успел выйти первым. Люди дрожали от страха и испуганно озирались по сторонам. Разглядев среди толпы Венди и Джейка, Нина облегченно вздохнула — по крайней мере, ее сестра выбралась из здания и была в безопасности. Спустя какое-то время людской поток, что выплескивался на улицу из театральных дверей, поредел.

Но где же Сэм? Выбрался ли он?

Наконец сквозь толпу она увидела, как он, поддерживая пожилого мужчину, выходит из здания. Оказавшись на улице, Сэм отвел его в сторону и усадил, прислонив к фонарному столбу.

— Этому человеку нужна помощь, позаботься о нем! — крикнул он, заметив идущую ему навстречу Нину.

— Куда ты идешь?

— Обратно. Внутрь. Там осталось еще несколько человек.

— Я могу помочь тебе…

— Ты поможешь мне, если останешься на улице и позаботишься об этом человеке.

«Что же, он должен делать свою работу, — подумала она, провожая его глазами. — А я — свою».

Нина повернулась к пожилому мужчине, сидевшему прислонившись к фонарю.

— Сэр, с вами все в порядке? — поинтересовалась она.

— У меня что-то покалывает в груди.

Только не это. Похоже на сердечный приступ. И ни одной машины скорой помощи в поле зрения. Она тотчас велела ему лечь, проверила пульс и расстегнула воротник рубашки. Она была так занята своим пациентом, что не сразу заметила, как к театру подъехала первая полицейская машина. К этому моменту толпа бурлила от желания знать, что происходит.

Она посмотрела на дверь: из театра выходил Сэм. На этот раз он нес на руках женщину в вечернем платье. Подойдя ближе, он положил ее возле Нины.

— Там внутри остался еще один, — сказал он и направился обратно к зданию. — Пока посмотри, что с женщиной.

— Наварро! — раздался чей-то громкий голос.

Сэм обернулся навстречу человеку в смокинге.

— Какого черта здесь вообще происходит?

— Мне некогда сейчас болтать, Лиддел. Я должен делать свою работу.

— Так был звонок, предупреждающий о бомбе, или нет?

— Никаких звонков не было.

— Тогда почему вы отдали приказ об эвакуации?

— Форма швейцара. — Сэм развернулся и направился к двери.

— Наварро! — кричал вслед Лиддел. — Я требую объяснений! Из-за этого пострадали люди. Если вы не объясните правомерность…

Сэм скрылся за дверью.

Лиддел мерил шагами тротуар, ожидая момента, чтобы продолжить свои разглагольствования.

— Я надеру вам за это задницу, Наварро! — раздраженно прокричал он в конце концов.

Это все, что он успел произнести, потому что в следующий момент рванула бомба.

Силой взрыва Нину сбило с ног, и она упала на тротуар, больно оцарапав при этом локти, но, как ни странно, боли не почувствовала. Слишком силен был шок от удара. Осталось лишь странное ощущение нереальности происходящего. Перед ее взглядом возникли выбитые силой взрыва стекла машин, дым, кольцами повисший в воздухе, люди, лежащие на тротуаре, такие же ошарашенные, как и она сама. Дверь главного входа в городской театр была перекошена и держалась только на одной петле.

Воцарившуюся тишину нарушил первый стон, затем последовал второй, после чего послышались всхлипывания и стоны пострадавших. Нина медленно села и только сейчас почувствовала боль. Ее локти были все в ссадинах и кровоточили. Голова болела так сильно, что Нина вынуждена была сжать виски ладонями, только чтобы ее не стошнило. Одновременно с болью в ее сознание вернулась и картина того, что было непосредственно перед взрывом.

Сэм. Он вошел в здание.

Где он? Нина окинула взглядом дорогу, тротуар, но в глазах как будто стоял туман. Она заметила Лиддела. Окружной прокурор пытался сесть и опереться на фонарь. Рядом с ним лежал тот самый пожилой мужчина, которого Сэм вывел из здания. Он был в сознании и тоже пытался сесть. Вот только Сэма нигде не было видно. 
Нина с трудом поднялась на ноги. Голова тотчас закружилась, и она едва не упала снова. Борясь с болью, она заставила себя идти вперед и вскоре шагнула внутрь театра.

Там было темно, слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Жидкий свет просачивался с улицы через дверной проем. Она споткнулась об обломки и упала на колени, но быстро поднялась. Она знала, что ориентироваться в темноте крайне сложно, а искать кого-то вообще бесполезно, и тем не менее пошла дальше.

— Сэм! — позвала она, двигаясь вперед в глубь теней. — Сэм!

Ей ответило лишь собственное, полное отчаяния эхо.

Он зашел в вестибюль театра как раз в тот момент, когда прогремел взрыв. Он мог быть где угодно в здании, но скорее всего, находится где-то поблизости, в нескольких шагах от нее.

И она снова позвала его:

— Сэм!

На этот раз она услышала ответ:

— Нина? — Голос доносился не изнутри здания, а с улицы.

Она повернулась и, шатаясь, побрела к выходу. Выделяясь на фоне улицы, его силуэт застыл в проходе.

— Нина?

— Я здесь, я здесь. — Она перешагнула через последнюю полоску темноты, разделявшей их, и тут же угодила в его объятия — слишком крепкие, чтобы быть нежными, слишком отчаянные, чтобы найти в них утешение.

— Какого черта ты забыла внутри? — недовольно спросил Сэм.

— Искала тебя.

— Я же велел тебе оставаться снаружи. Как можно дальше от здания. Когда я тебя не увидел… — Сэм еще сильнее обнял ее, прижимая к себе так, что Нина почувствовала, как бьется его сердце. — Чтобы в следующий раз слушалась меня!

— Я думала, ты зашел внутрь.

— Вышел через другую дверь.

— Я не видела тебя.

— Я вытаскивал последнего человека. Едва мы оказались на улице, как тотчас прогремел взрыв. Нас обоих взрывной волной повалило на тротуар. — Он взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза. Только сейчас она заметила стекавшую по его виску кровь.

— Сэм, тебе надо показаться врачу.

— Здесь и без меня много людей, которым нужен врач. — Он посмотрел по сторонам. — Я могу подождать.

Нина обвела глазами царивший вокруг хаос.

— Надо осмотреть пострадавших и установить очередь оказания скорой помощи. Пойду делать свою работу.

— Ты себя хорошо чувствуешь? Справишься?

Она кивнула и улыбнулась.

— Катастрофы — моя стихия, детектив, — сказала она и скрылась в толпе.

Теперь, когда Нина знала, что Сэм жив и с ним все в порядке, она могла сосредоточиться на том, что ей нужно делать. Одного взгляда на место происшествия хватило, чтобы понять: в ближайшие несколько часов ей предстоит уйма работы. Причем не только на улице, но и в больнице. Ближайшим клиникам понадобятся медсестры, способные оказать всем этим людям первую помощь.

Боль в голове давала знать о себе все больше и больше, ссадины на локтях болели всякий раз, как только она сгибала руки. Но, насколько Нина знала, на данный момент она была единственной медсестрой в радиусе нескольких сот футов.

Она, пошатываясь, направилась к ближайшей жертве теракта. У женщины была повреждена нога, из раны сочилась кровь. Наклонившись над пострадавшей, Нина оторвала кусок ткани от подола платья и, ловко соорудив подобие жгута, попыталась остановить кровотечение. Закончив перевязку, она, к собственному облегчению, отметила, что кровь остановилась.

«И это только первый пациент», — подумала Нина и оглянулась вокруг в поисках следующего. Нуждавшихся в ее помощи был не один десяток…

Спрятавшись в тени на другой стороне улицы от места происшествия, Винсент Спектер глядел на весь этот хаос и тихо чертыхался себе под нос. Судья Стэнли Долтон и Норм Лиддел оба остались живы. Спектер отыскал глазами ретивого окружного прокурора — тот сидел прислонившись спиной к фонарному столбу и обхватив голову руками. Сидевшая рядом блондинка — должно быть, жена Лиддела. Они находились в самой гуще столпотворения, окруженные десятками других пострадавших театралов. А значит, он не мог просто так подойти и пристрелить Лиддела на глазах у как минимум сотни свидетелей. Сэм Наварро стоял в нескольких шагах от Лиддела и наверняка был вооружен.

Еще один провал. Какой удар по репутации, не говоря уже о состоянии его счета. Снежный человек обещал ему четыреста тысяч долларов, если он уберет Долтона и Лиддела. И он вообразил было, что придумал красивое решение: убить обоих одним махом. С таким количеством жертв определить истинную цель покушения было бы невозможно.  Но обе мишени живы, и ни о каком авансе речи быть не может.

Задание стало слишком сложным и слишком опасным, особенно теперь, когда ему на хвост сел детектив Сэм Наварро. Из-за этого настырного копа он теперь будет вынужден откланяться, и… прощайте, четыреста тысяч долларов!

Спектер перевел взгляд на другую фигуру в толпе. Эта медсестра, Нина Кормье, перевязывала кого-то из раненых. Его фиаско в некотором роде было и на ее совести, он был в этом почти уверен. Должно быть, эта пташка сообщила полиции достаточно информации, чтобы навести легавых на бомбу. Причем решающей зацепкой стала форма швейцара.

Эта бабенка стала еще одной мелочью, которую он не учел, и вот вам результат. Ни выполненной работы, ни денег. К тому же она знала его в лицо. И хотя составленный полицией фоторобот был предельно схематичен и весьма приблизителен, эта Кормье вполне способна узнать его, даже если увидит лишь мельком. Это превращало ее в угрозу, которую больше нельзя оставлять без внимания.

Увы, устранить ее сейчас нет возможности. Не стрелять же в нее на улице на глазах у огромной толпы. Машины скорой помощи продолжали прибывать, визжа сиренами, одна за другой. Полицейские огородили место преступления от случайных машин.

Самое время скрыться отсюда.

И Спектер повернулся и зашагал прочь, с каждым шагом ощущая все отчетливей, как внутри закипает волна злости и раздражения. Как же он гордился своим умением учесть самые, казалось бы, ничтожные мелочи! Любой, кто работает со взрывчаткой, рано или поздно этому учится или же выходит из игры. Он же планировал задержаться на игровом поле как можно дольше, что, в свою очередь, означало: не прогляди мелочей, будь предельно внимателен.

И следующей такой мелочью станет Нина Кормье.

Она была хороша! Сэм застыл среди осколков стекла, не обращая внимания на шум и чьи-то голоса, и не отрывая глаз смотрел в ее сторону. Было половина одиннадцатого, то есть с момента взрыва прошло полтора часа, а на улице перед театром по-прежнему царила неразбериха. По всему кварталу, сверкая фарами, в беспорядке были припаркованы полицейские автомобили и машины скорой помощи. Вокруг было полно спасателей, разбирающих завалы, чтобы подобраться поближе к возможным жертвам взрыва. Тех, кто получил самые серьезные травмы, уже отправили в больницу, однако не исключено, что во врачебной помощи нуждались еще несколько десятков человек.

В гуще этого хаоса Нина казалась островком спокойствия и хладнокровия. На глазах у Сэма она опустилась на колени рядом с каким-то стонущим мужчиной и быстро наложила ему импровизированную повязку. Как только с повязкой было покончено, она, похлопав мужчину по плечу и приободрив его словом, перешла к следующему пациенту. Затем, словно почувствовав на себе взгляд Сэма, обернулась в его сторону. На какой-то момент их взгляды встретились, и Нина прочла в его глазах немой вопрос: «Ну, как ты? Еще держишься?»

Нина помахала ему и кивком дала понять — мол, не волнуйся, все в порядке, после чего вновь взялась за дело.

Сегодня вечером работы хватит им обоим. И Сэм занялся своим делом. Следует досконально исследовать место взрыва.

Джиллис прибыл сорок пять минут назад, с защитным спецкостюмом и маской. Из машины один за другим вышли остальные члены его команды — три техника, Эрни Такеда и детектив Кули. Даже Эйб Куперсмит и тот счел своим долгом осмотреть место происшествия лично, хотя его присутствие носило скорее символический характер. Сегодня здесь балом правит Сэм, и все это знали. Спецгрузовик уже был на месте и ждал своего часа. Впрочем, ждали все, кто здесь находился.

А теперь самое время обыскать здание. Не исключено, что где-то внутри спрятано второе взрывное устройство.

Закрепив на лбу фонарик, Сэм на пару с Джиллисом двинулся вперед.

В темноте они продвигались с трудом. Осторожно перешагивая через обломки, Сэм направился к левому проходу, Джиллис свернул направо. Скамьи в конце зала почти не пострадали, если не считать порванной обивки сидений, из которой торчали клочья поролона. Но чем ближе к сцене, тем больше было разрушений. 

— Динамит, — негромко заметил Джиллис, втягивая носом воздух.

— Похоже, что бомбу подложили где-то в партере, — сделал вывод Сэм и двинулся в направлении оркестровой ямы. Повертев головой вправо-влево, он осветил пространство вокруг сцены, вернее, того, что когда-то было сценой, поскольку от нее оставалось лишь несколько искореженных досок.

— Воронка вот здесь, — произнес Джиллис.

Сэм подошел к нему и встал рядом. Затем оба опустились на колени, чтобы лучше разглядеть следы взрыва. Как и в церкви неделю назад, эта воронка также была довольно неглубокой. Из чего напрашивался вывод, что и здесь преступник использовал динамит.

— Похоже, это где-то в центре третьего ряда, — заметил Сэм. — Интересно, кто здесь сидел?

— Ты думаешь, эти места были зарезервированы для кого-то?

— Если да, то мы получим список предполагаемых жертв.

— Похоже, второй бомбы здесь нет, — заявил Джиллис.

— Тогда можно запускать криминалистов. — Сэм слишком резко поднялся на ноги и тотчас ощутил приступ головокружения. Давали о себе знать последствия взрыва. Последнее время их прогремело столько, что его мозг, похоже, уже просил пощады. А в данный момент ему не помешал бы глоток свежего воздуха.

— С тобой все в порядке? — спросил Джиллис.

— Ничего, все нормально, — заверил его напарник. — Просто пойду глотну воздуха.

С этими словами Сэм выпрямился и побрел по проходу к задним рядам кресел, затем вышел в фойе, а оттуда на улицу. Оказавшись снаружи, он прислонился к фонарному столбу и несколько раз глубоко втянул в себя ночной воздух. Головокружение тотчас отступило, и он вновь обратил внимание на царившее вокруг оживление. Впрочем, толпа заметно поредела, пострадавших увезли по больницам. У обочины стояла лишь одна машина скорой помощи.

Интересно, где же Нина?

При этой мысли голова мгновенно прояснилась. Сэм окинул взглядом улицу, но никого не заметил. Может, она уже уехала? Или же ее увезли?

Сэм направился в сторону полицейского из оцепления. Заметив приближение детектива, тот вопросительно посмотрел в его сторону:

— Слушаю вас, сэр?

— Здесь была женщина, медсестра, правда не в халате. Она оказывала помощь пострадавшим. Куда она уехала?

— Вы имеете в виду ту хорошенькую брюнетку?

— Да, ее.

— Она уехала в одной из машин скорой помощи минут двадцать назад. Если не ошибаюсь, она оказывала помощь какому-то пациенту.

— Спасибо, — поблагодарил его Сэм и, подойдя к машине, потянулся за мобильником. Не та ситуация, чтобы полагаться на авось, нелишне проверить, что с Ниной все в порядке. И он набрал номер отделения экстренной медицинской помощи.

Линия оказалась занята.

«Как всегда», — раздраженно подумал Сэм и сел в машину.

— Я сейчас сгоняю в больницу! — крикнул он Джиллису. — Вернусь через час-полтора.

Не обращая внимания на недоумение приятеля, он вырулил от тротуара и, лавируя на тесной улице, покатил мимо полицейских машин. Спустя пятнадцать минут он уже был у входа в отделение скорой медицинской помощи.

Он еще не успел распахнуть дверь, как до него донеслись шум и голоса — в отделении буквально бурлила лихорадочная деятельность. В коридоре было полно народу. Работая локтями, Сэм пробрался сквозь толпу и вскоре оказался у столика дежурной медсестры, осаждаемого сразу несколькими десятками пострадавших.

— Я детектив Сэм Наварро из полицейского управления Портленда, — представился он. — Нина Кормье сегодня на дежурстве?

— Нина? Насколько мне известно, сегодня не ее очередь.

— Она должна была приехать в одной из машин скорой помощи.

— Возможно, я ее пропустила. Подождите минутку, сейчас проверю, — сказала медсестра и набрала номер внутренней связи. — Здесь в вестибюле один полицейский спрашивает Нину. Если она там у вас, можете попросить ее выйти к нам?

Ожидание затянулось минут на десять. Сэму казалось, что терпение его вот-вот лопнет. Нина так и не вышла. Толпа в отделении неотложной помощи стала еще гуще, и теперь в вестибюле яблоку было негде упасть, не говоря уже о том, что людям приходилось стоять вплотную друг к другу. Что еще хуже, сюда успели нагрянуть репортеры, с телекамерами и прочей своей техникой. Дежурившая на приеме больных сестра буквально разрывалась на части. Про Сэма она уже успела забыть.
Не в силах ждать еще даже минуту, Сэм двинулся мимо медицинского поста. В этот момент дежурная сестра была занята тем, что успокаивала какого-то родственника пострадавшего, и потому не обратила внимания, как Сэм прошмыгнул за дверь и зашагал по коридору в глубь отделения неотложной помощи.

Приемные врачей и перевязочные располагались по обе стороны коридора, и Сэм, шагая мимо, заглядывал в каждую из них. Все были заняты, и во всех кипела работа — пострадавших во время взрыва было несколько десятков человек. Сэму бросились в глаза испуганные лица, забрызганная кровью одежда. Нины нигде не было видно.

Он повернулся и зашагал обратно, а когда почти дошел до выхода, то остановился возле закрытой двери. Операционная. С той стороны двери доносились голоса, было слышно, как хлопали дверцы шкафов. Сэм понимал: тем, кто сейчас внутри, не до него, и потому не торопился входить, однако выбора у него не было. Он должен лично убедиться в том, что Нина там, что она в целости и сохранности добралась до больницы.

И он распахнул дверь.

На столе лежал пациент — мужчина. В свете люминесцентных ламп его тело казалось мертвенно-бледным. Над ним склонилось с полдесятка человек врачей и медсестер. Один делал пострадавшему искусственное дыхание, другие суетились с капельницами и медицинскими препаратами. Пораженный этим кошмарным зрелищем, Сэм застыл на месте.

— Сэм?

Нину он узнал не сразу — как и все другие, она была в светло-зеленом костюме ассистента хирурга. Лишь услышав ее голос, он заметил, что она поспешила ему навстречу.

Она взяла его за руку и торопливо вывела в коридор.

— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она.

— Ты уехала с места взрыва, и я хотел убедиться, что с тобой ничего не случилось.

— Меня сюда довезли на скорой. Я решила, что моя помощь не будет лишней. — Она посмотрела на дверь операционной. — И я не ошиблась.

— Послушай, как ты могла уехать, не предупредив меня? Откуда мне было знать, что с тобой все в порядке?

Она недоуменно посмотрела на него, однако ничего не сказала.

— Ты меня слушаешь? — не унимался Сэм.

— Да, — наконец негромко ответила она, — но я не верю тому, что слышат мои уши. Ты, похоже, напуган.

— Неправда. Просто я… просто я хотел… — Сэм бессильно тряхнул головой. — Ну хорошо, да, я испугался за тебя. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то произошло.

— Потому что я твой свидетель?

Он заглянул ей в глаза — такие прекрасные, задумчивые глаза. Еще ни разу в жизни он не чувствовал себя столь беспомощным. Ощущение собственной беспомощности было для него в новинку и, самое главное, оставляло неприятный осадок. Ведь он не из трусливых. Увы, одно то, что он позволил страху взять верх над собой, испугался, что потеряет ее, говорило о том, насколько она ему небезразлична. Похоже, он привязался к ней гораздо сильнее, чем входило в его намерения.

— Сэм! — Нина протянула руку, чтобы погладить его по щеке.

Он перехватил ее запястье и осторожно, но твердо отвел в сторону.

— Не сейчас, — произнес он. — Скажи мне лучше, куда ты поедешь потом. Ведь твоя жизнь поставлена под удар. Если ты согласна ею рисковать, что ж, это твое право. Но пока Спектер гуляет на свободе, за твою безопасность отвечаю я. Ты меня поняла?

Нина высвободила руку из его пальцев. Впрочем, было в этом жесте нечто большее, нежели желание вернуться к работе. Казалось, будто ей хочется вырваться из-под его опеки, и от этого ему сделалось больно. Впрочем, такую боль он выбрал для себя сам и от этого почувствовал себя еще хуже.

— Я все прекрасно понимаю, — сухо произнесла она.

— Отлично. А теперь тебе следует вернуться в отель, где мы не спустим с тебя глаз.

— Но я не могу уйти прямо сейчас. Я нужна здесь.

— Мне ты тоже нужна. Живой.

— Ты посмотри, что здесь творится! — И она махнула рукой в сторону вестибюля, где своей очереди ждали толпы пострадавших при взрыве. — Этих людей нужно срочно осмотреть, оказать им помощь. Я не имею права уйти отсюда прямо сейчас!

— Нина, меня ждет работа, и часть этой работы — обеспечить твою безопасность.

— Но меня тоже ждет работа! — с жаром возразила она.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и ни один не желал первым пойти на уступку.

— У меня больше нет времени, — первой не выдержала Нина и повернулась, чтобы открыть дверь в операционную.

— Постой!

— Это моя работа, Сэм. А ты займись своим делом.

— В таком случае я пришлю сюда кого-нибудь из наших ребят, чтобы он не спускал с тебя глаз.

— Поступай как знаешь.

— А когда же ты освободишься?

Нина остановилась и бросила взгляд на пациента на столе:

— Не раньше утра. В лучшем случае.

— Тогда я вернусь за тобой часиков в шесть.

— Как скажете, детектив, — ответила она и оставила его стоять в коридоре. Он посмотрел ей вслед — она уже вернулась к своим коллегам в операционной. Затем кто-то плотно закрыл дверь.

«Это моя работа, Сэм. А ты займись своим делом», — сказала она ему.

«Что ж, она права, — подумал Наварро. — Именно этим я и должен заняться — своим делом».

Из машины он позвонил Пресслеру и попросил, чтобы тот отправил в отделение неотложной медицинской помощи дежурного полицейского. Парню найдется там работенка на всю ночь. После чего, удовлетворенный тем, что Нина в надежных руках, Сэм покатил к месту взрыва.

На часах было половина двенадцатого. Ночь только начиналась.

Последующие семь часов Нина продержалась на автопилоте. Разговор с Сэмом только прибавил отрицательных эмоций, и ей стоило немалых усилий заставить себя сосредоточиться на своей работе — оказании помощи десяткам пострадавших при взрыве, что столпились сейчас в ожидании своей очереди в коридоре. Облегчить их страдания, моральные и физические, — вот в чем сейчас заключался ее долг. Впрочем, Нина то и дело отключалась на мгновение, чтобы перевести дыхание, и впадала в задумчивость: все ее мысли были о Сэме, о тех словах, что он сказал ей.

«Нина, меня ждет работа, и часть этой работы — обеспечить твою безопасность».

И это все? Неужели их больше ничто не связывает? — задавалась она вопросом, заполняя карточку на очередного пациента. Работа? Нечто вынужденное? Впрочем, чего еще она ожидала? С самого начала перед ней был несгибаемый служитель закона и правопорядка. Нет, конечно, случались редкие моменты душевной теплоты, и в какой-то миг возникло ощущение, будто ей удалось заглянуть ему в душу и увидеть настоящего Сэма Наварро — доброго, любящего, отзывчивого. И всякий раз, когда ей казалось, будто она его наконец поняла, он вновь отстранялся от нее, как будто ошпаренный ее прикосновением.

«Кто я для тебя, Сэм?» — с грустью подумала она. И что ей теперь делать со своими чувствами? Ну почему ее, несмотря ни на что, так влечет к этому копу?

От тяжких дум этой ночью ее спасла работа. Нина даже не заметила, как за окном рассвело.

К шести утра она в буквальном смысле валилась с ног от усталости и ее шатало из стороны в сторону. Утешало одно — зал ожидания был пуст, все пациенты разошлись по домам. Большая часть врачей и медсестер, измученные ночными бдениями, собрались в ординаторской, чтобы наконец выпить по чашечке кофе. Что-что, а это они заслужили. Нина уже собралась было составить им компанию, когда кто-то окликнул ее по имени.

Она обернулась. В вестибюле стоял Сэм.

Вид у него был такой же измученный, как и у нее самой. Под усталыми глазами темные круги, на подбородке щетина. Стоило ей посмотреть на его лицо, как ее обиду и раздражение словно рукой сняло.

«Мой бедный, бедный Сэм, — подумала она. — Ты слишком отдаешься работе. Но кто или что поможет тебе снять усталость в конце рабочего дня?»

Она подошла к нему. Он никак не отреагировал, просто стоял и молча смотрел на нее. На лице его застыла маска смертельной усталости. Нина обхватила его руками за шею. Несколько мгновений они стояли в обнимку, словно пытались не дать друг другу свалиться от изнеможения.

— Пора домой, — наконец негромко произнес Сэм.

— С удовольствием, — улыбнулась Нина.

Она так и не поняла, как ему удалось довести машину до дому. Запомнилось лишь одно: она задремала, а когда открыла глаза, они уже подъезжали к его дому, и он тихонько тряс ее за плечо, чтобы разбудить. Вместе они, еле передвигая от усталости ноги, добрели до его спальни. Желания предаться любви не возникло ни у него, ни у нее, и это несмотря на то, что они, раздевшись, легли в одну кровать, более того — даже тогда, когда его губы легонько коснулись ее лица, а его дыхание пощекотало ей щеку. Нина тотчас провалилась в сон.

Ей было так тепло, так приятно нежиться в его объятиях. Как будто это была ее собственная постель.

Сэм посмотрел на Нину слегка сонным взглядом — она все еще спала, хотя было уже далеко за полдень. По идее ему давно полагалось быть на ногах, но усталость прошедшей ночи давала о себе знать.

Да, годы берут свое, он уже не мальчик и, наверно, староват для этой работы, которой отдал без малого восемнадцать лет. Восемнадцать лет он верой и правдой служил закону. Конечно, бывали моменты, когда он ненавидел свою работу, когда ее неприглядная изнанка загораживала собой все то положительное, что в ней было. Но даже в такие минуты у него не возникало сомнений в том, что быть полицейским — его судьба. И вот сейчас он, к собственному ужасу, поймал себя на том, что думает о совершенно иных вещах.

Ему страстно хотелось одного — провести вечность в этой постели и любоваться этой женщиной. Любоваться ее лицом, ее телом. Ведь только когда она спала, он мог позволить себе подобную роскошь — не стесняясь смотреть на нее. Потому что в остальное время он чувствовал себя таким неловким, таким беспомощным. Ему казалось, будто она умеет читать его мысли, будто способна заглянуть ему прямо в душу. Ему было стыдно признаться самому себе, какие чувства таятся в глубине его сердца.

И вот сейчас, глядя на нее, он понимал, что нет смысла кривить душой; уйди она, его мир рухнет в одночасье. Но значит ли это, что он ее любит? Трудный вопрос.

Впрочем, одно Сэм знал наверняка: он никак не предвидел, да и не желал такого поворота событий.

Прошлой ночью он наблюдал за ней, как она трудилась среди обломков, и не мог не восхититься ею. Более того, вчера он увидел ее с другой стороны — ту Нину, которую до сих пор не знал. Сильную, мужественную, полную сострадания к людям.

В такую легко влюбиться. Вот только не совершит ли тем самым он роковую ошибку?

Через месяц — пусть даже через год — она прозреет. Поймет, что никакой он не герой, а заурядный парень с жестяной бляхой на форме, который просто делает свою работу так, как умеет. Она же будет трудиться в больнице, бок о бок с такими везунчиками, как Роберт Бледсоу. С обладателями университетских дипломов и особняков в престижных кварталах с роскошным видом на океан. Сколько времени пройдет, прежде чем ей надоест обыкновенный коп, которого угораздило влюбиться в нее?

Сэм сел на край кровати и взъерошил волосы, словно надеялся тем самым стряхнуть с себя остатки сна. Увы, это не помогло, вчерашняя усталость по-прежнему давала о себе знать. Чтобы снова прийти в форму, ему срочно требовалась чашка крепкого кофе и хороший завтрак. Сегодня предстоит сделать немало — уточнить кое-какие детали, отработать возможные версии.

Неожиданно он ощутил легкое прикосновение ее пальцев к своей голой спине. И моментально работа отошла на второй план.

Он обернулся, и их взгляды встретились. Нина смотрела на него сонными глазами, в уголках губ играла довольная улыбка.

— Который час? — прошептала она.

— Почти три.

— Это мы так долго спали?

— Значит, так было нужно, и тебе и мне. Нам обоим требовался отдых. А охранять дом я поставил Пресслера.

— Ты хочешь сказать, что бедняга целый день промаялся на улице?

— Я договорился с ним накануне, прежде чем он ушел с дежурства. Я знал, что обязательно привезу тебя к себе.

Нина раскрыла для него объятия. Перед этим призывным жестом было невозможно устоять. Издав не то рык, не то стон, Сэм сдался: снова лег с ней рядом и впился поцелуем в губы. Его тело тотчас отреагировало на этот поцелуй, впрочем, и ее тоже. Они сильнее сжали друг друга в объятиях. Сил остановиться не было, значит, не было и пути назад. Ему страстно хотелось ее, хотелось ощутить себя внутри ее, пусть даже в последний раз. Если она не может принадлежать ему до конца его дней, он насладится ею хотя бы сейчас. Он навсегда запомнит ее лицо, ее улыбку, ее стоны, когда он погружается в нее, погружается сильно и глубоко.

Они оба получали наслаждение. И оба ответно дарили его.

Но, даже достигнув пика блаженства, даже в момент наивысшего наслаждения он подумал: этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Ведь ему нужно не только ее тело, ему требовалась ее душа. Временно утолив потребности тела, он тем не менее ощущал внутреннюю неудовлетворенность и даже апатию. То есть испытывал совсем не то, что по идее должен ощущать завзятый холостяк после очередной любовной победы. Более того, в душе он был даже зол на себя за то, что допустил повторение ситуации. За то, что позволил этой женщине взять верх над всем остальным в его жизни.

Она лежала рядом с ним, улыбаясь и проникая все глубже и глубже в его жизнь.

Его первая реакция была — отпрянуть, встать с постели, скрыться от нее в ванной. Что он и сделал. Когда же он вышел из душа, пахнущий мылом и еще не до конца высохший, Нина уже сидела на краю кровати и с легким недоумением наблюдала за ним.

— Мне нужно вернуться на работу, — произнес Сэм, вытаскивая из ящика чистую рубашку. — Я приглашу Пресслера в дом, чтобы он составил тебе компанию.

— Взрыв уже прогремел, так что Спектер наверняка успел скрыться и, вполне вероятно, находится за тысячу миль от нас.

— Все равно я бы не стал ослаблять бдительность.

— Я не единственная, кто видел его лицо. Есть и другие, например билетеры в театре. Они тоже могли бы его опознать.

— Один из них ударился головой о тротуар и до сих пор лежит в реанимации без сознания. Другие же не могут прийти к согласию о том, какого цвета у Спектера глаза. Как видишь, пользы от билетеров никакой.

— И все-таки есть и другие свидетели, кроме меня, и Спектер это прекрасно знает. — Нина на минуту задумалась. — Думаю, это развязывает руки нам обоим.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я могу прекратить беспокоиться о том, что он по-прежнему за мной охотится. Тебе же больше нет необходимости ограждать меня от посягательств на мою жизнь. Ты можешь заниматься другими, куда более важными делами.

— Но ведь это часть моей работы.

— Это я уже слышала. — Нина приподняла подбородок, и он заметил, как в ее глазах блеснули слезы. — Боже, как бы мне хотелось, чтобы это было нечто большее!

— Нина, прошу тебя. Этим ты только вредишь и себе, и мне.

Она печально склонила голову. Видеть ее такой — обиженной, подавленной, несчастной — было выше его сил. Сэм опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Ты же знаешь, что ты мне не безразлична.

Нина негромко усмехнулась:

— А разве я сомневаюсь? Это же очевидная вещь для нас обоих.

— А еще я считаю, что ты удивительная женщина. И если меня когда-нибудь скорая доставит в реанимацию, надеюсь, что первую помощь мне окажешь ты.

— Но?

— Но… — Сэм вздохнул. — Я просто не вижу для нас совместного будущего. По крайней мере в долгосрочной перспективе.

Нина вновь поникла, и он почувствовал, как она борется с собой. Да, он сделал ей больно, и ненавидел себя за это, ненавидел собственную трусость. Ибо что это такое, как не трусость? Разве он не смалодушничал, отказавшись поверить в то, что они могут быть вместе? Фактически же он отказывался поверить в нее.

Впрочем, в одном Сэм был уверен на все сто: второй такой женщины в его жизни не будет.

Он поднялся на ноги. Нина даже не пошевелилась — продолжала сидеть, тупо глядя в пол.

— Пойми, дело не в тебе, — произнес он. — Дело во мне. Просто со мной много лет назад произошла одна нехорошая история. И она дает мне основания быть уверенным в том, что наши с тобой отношения не продлятся долго. Потому что это искусственная ситуация. Напуганная женщина и полицейский, который пытается ее защитить. Из этого могут получиться только несбыточные мечты.

— Прошу тебя, не нужно читать мне лекций по психологии! Я не желаю слышать о переносе чувств.

— И все же тебе придется меня выслушать. И понять. Потому что последствия важны для нас обоих. Важно и то, что ты чувствуешь по отношению ко мне и что я испытываю по отношению к тебе. Да, я стараюсь защитить тебя, оградить от возможной опасности. Причем делаю это даже не задумываясь, на автопилоте. — Сэм вздохнул, и этот вздох был полон отчаяния.

«Слишком поздно, — подумал он. — Мы оба испытываем чувства, которых не должны испытывать. Стрелки часов невозможно повернуть вспять».

— Ты сказал, что с тобой произошла одна нехорошая история. Давно, много лет назад, — негромко произнесла Нина. — Речь идет о другой женщине?  Сэм кивнул.

— У тебя была такая же ситуация? Напуганная женщина и полицейский, который пытался ее защитить?

И вновь кивок.

— Понятно, — едва слышно прошептала Нина, как будто с отвращением к самой себе, и поникла головой. — Значит, я вляпалась в то же самое дерьмо.

— Мы оба.

— И кто же кого бросил в тот раз?

— Это был один-единственный раз. Не считая тебя. — Сэм отвернулся и принялся расхаживать по комнате. — Тогда я был желторотым юнцом, новичком. Скажи, какой из человека полицейский в двадцать два года? Мне было поручено охранять женщину, за которой следил какой-то гнусный тип. Ей было под сорок, но она утверждала, что ей всего двадцать восемь. Неудивительно, что я на нее запал. Странно то, что она ответила мне взаимностью. По крайней мере, так было до тех пор, пока опасность не миновала. А потом она решила, что я ей не пара. И в принципе она была права. — Сэм остановился и посмотрел на Нину. — Мне кажется, это и есть то, что называют реальностью. Нечто такое, что снимает с нас всю наносную шелуху, обнажая нашу истинную сущность. В моем случае это то, что я просто коп-трудоголик. Как правило, честный, поумнее одних, поглупее других. Короче говоря, никакой я не герой. И когда она наконец это поняла, то развернулась и сделала мне ручкой. Я же остался, кем был, — печальным желторотым новичком, лишь слегка умудренным опытом.

— И ты считаешь, что сейчас повторяется та же самая история?

— А разве может быть иначе? Пойми, Нина, ты заслуживаешь большего. Гораздо большего, чем тебе могу дать я.

Нина покачала головой:

— То, чего мне хочется, Сэм, не имеет ничего общего с тем, что способен мне дать мужчина.

— Подумай о Роберте. О том, что ты могла бы иметь, если бы была с ним.

— Роберт — наглядный тому пример! У него было все. Все, кроме одной-единственной вещи, того, чего мне хочется на самом деле.

— И чего тебе хочется, Нина?

— Любви. Верности. — Она посмотрела ему в глаза. — Честности.

То, что он увидел в ее глазах, потрясло его до глубины души. Он сам мечтал дать ей все это, но в то же время страшился своих грез.

— Тебе сейчас кажется, будто этого достаточно, — возразил он. — Кто знает, вдруг вскоре ты обнаружишь, что на самом деле тебе нужно нечто большее.

— Это гораздо больше, чем я когда-либо могла ждать от Роберта, — сказала она вслух, а ее взгляд добавил: «Гораздо больше, чем я когда-либо могла ждать от тебя».

Сэм не стал ее переубеждать. Вместо этого он решительно направился к двери.

— Мне нужно поговорить с Пресслером, — пояснил он. — Хочу попросить его, чтобы он охранял тебя сегодня весь день.

— В этом нет необходимости.

— Нина, тебе нельзя оставаться одной.

— А разве я буду одна? — Она смерила его пристальным взглядом. — В конце концов, я могу вернуться к отцу. В его доме установлена хитроумная сигнализация. Не говоря уже о собаках. Мы ведь, кажется, выяснили: Даниэла не подкладывала никаких бомб. Так что в их доме я буду в безопасности, — сказала Нина и обвела взглядом комнату. — В любом случае здесь мне оставаться нельзя. Это все-таки не мой дом.

— Ну и что? Можешь находиться у меня столько, сколько захочешь.

— Нет. — Она посмотрела ему в глаза. — Не вижу смысла, поскольку нам обоим понятна беспочвенность такого рода отношений.

Сэм не стал спорить с Ниной и тотчас понял по ее лицу, что от этого ей стало еще тягостнее на душе.

— Хорошо, я отвезу тебя к отцу, — произнес он и, повернувшись, вышел из комнаты. Что еще ему оставалось делать?

Видеть немой упрек в ее глазах было выше его сил.


Тэсс Герритсен