Никто не заплачет

Глава 7

– Здравствуйте, простите за беспокойство, – произнес в трубке незнакомый мужской голос, – вы меня не знаете…

– В чем дело, молодой человек? Куда вы звоните? – строго спросила Надежда Павловна Салтыкова.

– Дело в том, что этот номер недавно принадлежал фирме «Стар-Сервис», и у меня к вам огромная просьба…

– Вы что, издеваетесь? – выкрикнула Надежда Павловна. – Мы уже про «Стар-Сервис» слышать не можем! Оставьте нас в покое.

– Подождите, простите… – взмолился Антон Курбатов, но в трубке уже раздавались частые гудки.

– Мамуль, это кто? – крикнула из комнаты Вера, не поворачивая головы от экрана компьютера.

– Не туда попали. Опять эта чертара фирма, – ответила Надежда Павловна, скоро я вообще буду отключать телефон.

– Нет, так ничего не выйдет, – пробормотал Антон себе под нос, – наверное, этих людей действительно достали звонками. Но факс у них есть. Ведь аппарат в Агнешкином офисе просигналил, что сообщение прошло. Интересно, куда они дели ту бумажку? Ведь могли просто выбросить. Тогда все…

Ему стало не по себе. Неужели он так и не узнает, что хотел сказать брат за несколько минут до смерти? Предупреждал об опасности? Сообщал имя убийцы? Нет, убийцы обычно безымянны, во всяком случае, наемные киллеры… Судя по всему, Дениску заказали. Мотивом была месть, и Антон догадывался, кто мог так отомстить брату.

Год назад Дениска отправился в Турцию. Это была очередная идиотская авантюра. Братья Курбатовы не то чтобы решили заделаться челноками, но тогда не было других вариантов заработка, а жить без денег и без дела они не могли. Один знакомый посоветовал рискнуть, уверял, что сам два месяца назад без особых усилий заработал три с половиной тысячи долларов.

Знакомый рассказал, что в городе Эскишехир, между Анкарой и Стамбулом, есть фабрика, где шьют дубленки. Место не курортное, до моря далеко, тури" стов и вообще приезжих мало. Поэтому цены там просто смехотворные. Он даже назвал адрес конкретного магазина, в котором можно оптом закупить партию дубленок. Турок, владелец того магазина, отдает отличный товар по сто долларов за штуку. Если хорошо поторговаться, можно и по восемьдесят. А в Москве такие шубки идут по четыреста-пятьсот. Учитывая все издержки на дорогу, жилье и процент реализатору, прибыль все равно получается очень приличная.

Конечно, лучше бы лететь за дубленками вдвоем. Но братья посчитали, что одному дешевле. К тому же надо было найти в Москве надежных продавцов, ведь не самим же стоять на рынке.

В Анкару Денис прилетел утром, а до города Эскишехир добрался на поезде только к позднему вечеру. Город показался ему неприятным, грязноватым. Но какая разница? Ведь он приехал сюда на два дня, не больше. Завтра утром отправится в тот магазин, о котором рассказывал приятель, а еще через сутки улетит домой с партией дубленок.

Денис отправился искать гостиницу подешевле. Вещей у него не было, только легкая спортивная сумка. С ярко освещенных людных улиц он незаметно забрел в какие-то темные глухие переулки. И тут на него налетели трое, повалили на землю. Он стал сопротивляться. В кармане легкой джинсовой куртки лежал бумажник, а там – тысяча долларов, загранпаспорт, обратный билет. Еще тысяча лежала в сумке, в особом кармашке на «молнии».

Били Дениса долго и больно, ногами, все трое. В какой-то момент он потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что лежит поперек кривой темной улицы. Ни куртки с бумажником, ни сумки при нем,разумеется, не оказалось.

У него хватило сил встать, добрести до более людного и светлого квартала. Пока он шел, его несколько раз вырвало, голова страшно кружилась, ноги не держали. Между тем настала ночь, народу было совсем мало. Он пытался спросить по-английски, где полиция, но редкие прохожие шарахались от него в ужасе.

Шатаясь, как тростинка на ветру, он вышел на проезжую часть, стал голосовать, однако машины проносились мимо. Когда ему уже казалось, что сейчас он умрет прямо здесь, в чужом турецком городе, возле него резко затормозил старенький черный «Фольксваген».

– Вам нужна помощь, сэр? – спросили его на хорошем английском.

За рулем сидела девушка с длинными светлыми волосами. Она показалась Дениске ангелом неземной красоты.

– Помогите мне, пожалуйста, – забормотал он окровавленным ртом, – меня только что избили и ограбили, я русский, у меня нет ни денег, ни документов.

Мне надо в полицию.

– О'кей, – кивнула она, вышла из машины, помогла ему забраться на заднее сиденье и повезла куда-то.

Он решил, что они едут в полицию, и опять вырубился.

Очнулся он в маленькой темной комнате на какой-то чужой широкой койке и долго не мог понять, где находится: Потом стал смутно вспоминать, как его тащили, укладывали в постель чьи-то сильные руки, как подносили к губам стакан с водой. Он помнил только обрывки, детали и понять пока ничего не мог.

Он попытался подняться с койки. Все тело ныло, как один сплошной синяк. Голова была забинтована. Он огляделся. Ему показалось, что это номер в дешевой гостинице. Облупленный комод, за пластиковой шторкой – стоячий душ и унитаз. Над комодом висело большое зеркало, и он увидел свою разбитую физиономию, забинтованную голову. Ко всему прочему, на нем не было ничего, кроме каких-то цветастых плавок, явно чужих.

Сначала он подумал, что ему невероятно повезло: он жив. А ведь те трое могли забить насмерть. Он не покалечен, ничего не переломано, пары зубов не хватает, но, к счастью, коренных, а не передних. Однако через минуту он спохватился: а что дальше? Он не знает, где находится, у него ни документов, ни денег. Обратный билет на самолет пропал вместе с бумажником.

Денис отодвинул жалюзи и выглянул в маленькое окно. Комната находилась невысоко, не выше третьего этажа. Внизу был глухой узкий двор-колодец, окруженный серыми стенами домов с маленькими черными окошками, за которыми, казалось, никто не живет. Впрочем, от одного окна к другому над двором тянулась веревка. На веревке сушились простыни и детские ползунки.

Дверь открылась, и в комнату вошла высоченная коренастая блондинка в джинсовых шортах и в майке без рукавов.

– Ты уже в порядке? – спросила она. – Есть хочешь?

Ее звали Каролина, она была из Швеции. Запивая холодную пиццу теплой пепси-колой, Денис узнал, что целые сутки провалялся без сознания.

– Это не гостиница, а маленький частный пансион, – объясняла Каролина, – я здесь снимаю комнату. Наверное, у тебя сотрясение мозга. Но ведь медицинской страховки у тебя нет, поэтому врача я вызывать не стала. А в местную полицию лучше не обращаться.

– Мне надо в российское консульство, – догадался Денис, – сначала надо получить какой-то документ.

– И как ты собираешься добираться до Анкары? – хитро прищурилась шведка. На какие деньги собираешься покупать билет на самолет? Ты, кстати, из какого города в России?

Из трех вопросов он сумел ответить только на последний.

– Я из Москвы.

– О, это замечательно, – сказала Каролина, – совсем недавно я познакомилась с одним сладким мальчиком из Москвы. Мы провели чудесную неделю в Анталии, в бунгало на берегу. Он не говорил по-английски, но мы отлично понимали друг друга. Море шумело у наших ног, это было так романтично. Ты ревнуешь? Не стоит, малыш. – Она нежно погладила его по щеке.

– Нет, я не ревную, – вздохнул Денис. – Так как же мне добраться до Анкары, до консульства?

– Уж если я подобрала тебя на улице и привезла к себе, то не выбрасывать же тебя опять на улицу, в таком состоянии. Сначала тебе надо немного окрепнуть, а уж потом мы что-нибудь придумаем. – Каролина улыбнулась. – Мы с тобой – два европейца в этой дикой азиатской стране и должны помогать друг другу.

Три дня они не вылезали из койки. Мускулистая шведка было неутомима и изобретательна. В перерывах она меняла повязку у него на голове, смазывала ссадины каким-то розовым гелем, убегала и возвращалась с гамбургерами или пиццей на картонных тарелках.

Все это время они почти не разговаривали. Он рассказывал ей, что занимается маленьким бизнесом и в Турцию приехал за дешевыми дубленками. Она о себе сообщила некую смутную информацию, назвалась студенткой, но ничего более конкретного о своей страстной подружке Денис узнать не сумел. Она даже фамилии своей не назвала, и он тоже не стал представляться полностью. Зачем, в самом деле, фамилии в такой неофициальной обстановке?

Иногда он проваливался в тяжелый, тревожный сон, просыпался среди ночи весь в поту от слабости и думал о том, что, в общем, ему действительно повезло. Он представлял, как будет рассказывать Антошке о своих турецких приключениях. Конечно, он не был настолько наивен, чтобы предполагать, будто мускулистая красавица приютила его только из сострадания к собрату-европейцу и ради бурного, продолжительного секса.

Денис предполагал, что за гостеприимство придется расплачиваться не только любовью. Каролина хоть и не обещала ничего конкретного, но заверила, что на улицу не выбросит. Он был готов сделать все, о чем она его попросит. Он был ей искренне благодарен и считал, что она спасла ему жизнь. Если бы не она, Денис так и умер бы там, на грязной мостовой, его бы переехала машина, и никто никогда не нашел бы его безымянной могилы. Прекрасная шведка спасла его, она поможет добраться до Москвы. Но не худо бы все же узнать о ней побольше…

В одном из ящиков комода он обнаружил альбом для фотографий с трогательными голубками на обложке. Там было около двадцати полароидных снимков. Шведская красотка щедро демонстрировала свои пышные прелести на фоне морского пейзажа. На большинстве фотографий она была одна. Но в конце альбома Денис увидел ее в обнимку с молодым человеком.

Парень в узких плавках был почти на голову ниже Каролины, отлично сложен. Он глядел в объектив чуть исподлобья. Лицо его показалось Денису ничем не примечательным и вполне приятным.

«Мой сладкий русский медведь», – было написано под снимком по-английски.

На двух последних снимках «сладкий медведь» был запечатлен в одиночестве на фоне живописного заката. На одном он сидел в шезлонге и потягивал апельсиновый сок через трубочку, на другом было крупно заснято лицо. И под этим снимком надпись по-английски:

«Я знаю, мы увидимся вновь, мой маленький русский Иван».

Денис брезгливо чертыхнулся и убрал альбом на" зад, в ящик.

На четвертый день она принесла ему джинсы, майку и большую спортивную сумку. Из его одежды остались только кроссовки. Каролина сказала, что все остальное она выкинула.

– Твоя одежда была грязной. А стирать здесь негде.

Денис принял душ, нашел пачку одноразовых лезвий на полочке, побрился. Ссадины на лице уже не выглядели так ужасно, повязку с головы можно было снять.

Каролина критически оглядела его, достала из ящика комода маскирующий карандаш, тональный крем и стала тщательно замазывать синяки и ссадины на его лице.

– Зачем это? – спросил Денис, покорно подставляя свою физиономию.

Шведка только хихикнула в ответ. Закончив свою работу, она еще раз критически оглядела его и, бросив короткое «Жди!», убежала куда-то, заперев за собой дверь. Только сейчас он обратил внимание, что, уходя, она каждый раз запирает его снаружи.

Вернулась она примерно через полчаса, причем не одна, а в сопровождении двух молодых черноусых турок.

– Это Али, это Ахмед, – представила она гостей. Тот, который оказался Ахмедом, Адтащил из сумки фотоаппарат «Кодак».

– Ты не могла бы мне объяснить, что происходит? – тихо спросил Денис.

– Тебе нужен паспорт, – весело сообщила она, – давай становись к стене. Фон что надо.

– Голову прямее, – сказал Ахмед на плохом английском и тут же сделал два снимка. – Теперь в профиль, – скомандовал он.

– Это еще зачем? – удивился Денис. – На паспорт нужен только анфас, и вообще надо ехать в российское консульство, в Анкару! Вы что, собираетесь делать мне фальшивый паспорт?

– Расслабься, – посоветовала Каролина, – повернись боком. Вот так, молодец, хороший мальчик. Фотоаппарат щелкнул еще два раза.

– Напиши латинскими буквами свое полное имя, фамилию, дату рождения и адрес в Москве, – подал голос тот, которого звали Али.

– Зачем вам адрес? Для загранпаспорта домашний адрес не нужен… Нет, ребята, я в эти игры не играю, – как можно решительнее произнес Денис.

– У тебя нет выбора, малыш, – грустно покачала белокурой головой Каролина.

– Что вам от меня надо? – тихо спросил Денис.

– Ничего особенного, – шведка пожала мощными плечами, – нам надо, чтобы ты благополучно долетел до Москвы. Тебе ведь хочется именно этого?

Денис молча кивнул. Конечно, больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться дома. Пусть даже без дубленок…

– Вот видишь, наши желания совпадают. Я не сомневалась, мы сумеем договориться. От тебя потребуется одна услуга. Ты должен будешь захватить с собой в Москву небольшой сверток, он весит чуть больше фунта, так что ты не надорвешься.

– Наркотики? – спросил Денис еле слышно.

– Лекарства, – с улыбкой уточнила Каролина. – В Москве, в аэропорту, тебя встретят. Ты отдашь сверток и получишь пятнадцать тысяч долларов. Видишь, как все просто?

Денис почувствовал, как между лопатками пробежала холодная струйка пота. Он читал где-то или видел по телевизору, что в Турции за перевоз наркотиков отрубают голову. Смертная казнь без всяких разговоров. А тут – фунт наркотиков, полкило.

Усатые турки смотрели на него в упор, мрачно и недвусмысленно.

– Ребята, вы бы отпустили меня, – попросил Денис, – ну зачем я вам? Я трус ужасный. Начнут меня шмонать на вашей таможне, у вас ведь неприятности будут.

– Ну, за нас ты не беспокойся, – утешала его Каролина, – мы свои проблемы как-нибудь решим. А отпустить тебя не можем, ты уж прости, малыш. Не можем. Лекарства эти очень нужны в Москве, их там ждут. Так что давай не будем нервничать. Вот тебе блокнот, напиши печатными буквами, латинскими и русскими, свое имя, фамилию, дату рождения, адрес. Не стоит задерживать занятых людей, это невежливо. И у нас с тобой осталось совсем немного времени. – Она кокетливо повела мощным плечом и подмигнула.

Денис понял: вариантов у него нет. Если он не согласится, эти усатые янычары изрежут его на мелкие кусочки, и все дела. На листке блокнота, который протянула ему Каролина, он написал: «Семенов Денис Иванович» крупными печатными буквами, латинскими и русскими. Потом придумал себе дату рождения и адрес.

Забрав блокнот, мрачные турки удалились.

– Расслабься, малыш, – Каролина стиснула его в объятиях, – не будем терять времени.

– Прости, – он попытался отстраниться, – я сейчас не могу… Это слишком… Здесь, в Турции, за наркотики – смертная казнь…

– Можешь, детка, можешь, сладкий мой. – Она опрокинула его на койку и ловко расстегнула «молний» джинсов…

В самый ответственный момент, когда страстная Каролина громко отрывисто застонала, он спросил тихонько:

– Эти лекарства для твоего русскою друга, с которым ты жила в бунгало?

– Да. О да, это для него… не отвлекайся, – простонала она в ответ.

– Он будет ждать меня в аэропорту?

– Да, мой сладкий, да… вот так, быстрее… о-о, как Хорошо…

Ночью Денис потихоньку открыл ящик комода, нащупал в темноте альбом с фотографиями и, на секунду включив свет в крошечном душе, вытащил портрет «сладкого русского медведя», засунул его в задний карман джинсов, которые валялись на полу, альбом положил на место и нырнул обратно в койку.

Паспорт принесли на следующее утро. Он выглядел совершенно натурально. Сверток с наркотиками был запаян в полиэтилен, на ощупь оказался плотным.

– Может, лучше рассовать как-нибудь, спрятать? – спросил Денис.

– И так сойдет. – Каролина бросила сверток в пустую спортивную сумку и застегнула «молнию».

– Дай майку какую-нибудь, прикрыть.

Она, не глядя, вытянула из ящика комода нечто розовое, в цветочек.

– Мужское, что-нибудь мужское, хотя бы для видимости, – взмолился Денис и стал сам рыться в ящике. Выбрав простую белую футболку с надписью по-английски «Поцелуй меня, детка!», он прикрыл кое-как страшный сверток.

– Ты готов? Поехали.

Али и Ахмед ждали их у выхода из облезлого пансиона. Они тут же взяли Дениса под конвой, шли вплотную, с обеих сторон. Каролина вышагивала сзади.

Они прошли два грязных квартала с какими-то темными лавками и магазинчиками. У дверей играли чумазые полуголые дети. Мимо прошмыгнуло несколько женщин в черных робах до пят, в черных платках, надвинутых низко, до бровей.

«А говорят, Турция – почти европейская страна, – подумал Денис, озираясь вокруг, – ничего здесь нет европейского. Впрочем, это, наверное, какой-нибудь совсем бедный мусульманский район».

За углом их ждал бежевый «Форд». Ахмед сел за руль. Дениса запихнули на заднее сиденье, Каролина и Али разместились по бокам.

До Анкары доехали часа за три. Всю дорогу в машине царило гробовое молчание.

– Как я узнаю вашего человека в Москве? – спросил Денис, когда на шоссе все чаще стали появляться указатели «К аэропорту».

– Он сам тебя узнает, – ответила Каролина, – он подойдет, как только ты выйдешь за ограждение, и передаст от меня привет.

Значит, она не запомнила короткого разговора, который происходил в момент бурной страсти. В общем, немудрено, пылкая шведка отдавалась любви столь самозабвенно, что ни о чем другом думать не могла.

– А деньги он сразу отдаст, этот ваш человек?

– Сразу.

– У меня одно условие, – быстро произнес Денис.

– Очень интересно, – хмыкнула Каролина, – какое же у тебя, мой сладкий, может быть условие?

– Аванс. Мне нужен аванс. Я рискую головой. Пока у меня в кармане нет ни доллара, я не понимаю, ради чего рискую, и очень нервничаю. Меня всегда i выдает лицо, а таможенники – отличные физиономисты. Я читал об этом. Доллары согреют мне душу, я буду чувствовать себя спокойней. Меньше шансов попасться.

Несколько минут трое совещались. Денис не понимал ни слова. Его удивило, что белокурая шведка так бойко болтает по-турецки.

– О'кей, – произнесла наконец Каролина, – ты получишь аванс. Тысяча тебя устроит?

– Ты шутишь? – криво усмехнулся Денис. «Форд» уже подъехал к стеклянным дверям зала отлета.

– Нет, малыш, я серьезно, – вздохнула Каролина, – у нас с собой больше денег нет. Твой самолет через полтора часа.

– Хорошо, ребята. Если вы такие бедные, я вообще никуда не полечу. Перевозите сами через границу ваши поганые свертки.

В бок со стороны молчаливого Али уперлось что-то твердое. Денис скосил глаза. Конечно, пистолет с глушителем…

– Вам это невыгодно, – произнес он как можно спокойней, – не каждый день попадается такой лопух, как я. Придется самим рисковать головой, тащить товар через границу. И потом, оглянитесь, здесь полно полицейских. Они все время смотрят по сторонам, очень внимательно. Здесь совсем не просто замочить. Я не думаю, что вы именно это хотите сделать. Вы просто пугаете меня, ребята. А я предупреждал, я страшный трус. Вот сейчас как заору от страха, полицейские сбегутся. Что тогда делать?

– Ну, заорать ты, положим, не успеешь, – процедил сквозь зубы Али на своем плохом английском, – и выстрела никто не услышит.

– А куда денете труп? – спросил Денис почти весело. – Вдруг вас остановят по дороге? Такое ведь случается. Вот будет интересно! Вас остановят, а в машине мертвяк, еще тепленький. Тогда уж точно и сверточек с товаром найдут. Так что еще вопрос, кто из нас больше рискует. Мне-то терять нечего. Поэтому либо вы мне даете нормальный аванс, либо из машины я не выйду и никуда не полечу.

– Что ты считаешь нормальным авансом? – спросила Каролина.

– Десять тысяч.

– А говорят, русские романтичны и бескорыстны, – она печально покачала головой. – Зачем тебе в самолете столько денег? Ты ведь все сполна получишь в Москве, как только долетишь.

– Простите, ребята, но на слово я вам не верю. А гарантий у меня нет. Вдруг ваш человек окажется таким же бедным, как вы, сверток возьмет и смоется? Или вообще кончит меня по-тихому? Десять, или я остаюсь в машине и начинаю орать.

Они снова стали совещаться по-турецки.

– Пять, – произнесла наконец Каролина.

– Десять.

– Шесть, – подал голос Ахмед с водительского сиденья, – больше у нас все равно с собой нет.

– Ладно, давайте восемь, и привет, – вздохнул Денис.

Каролина достала из сумочки его паспорт, билет, потом небольшую пачку стодолларовых купюр. Еще пачку вытащил из портмоне-набрюшника Али. Денис стал не спеша пересчитывать.

– Опоздаешь на самолет, – предупредила Каролина.

– Не отвлекай меня, а то придется считать сначала, – буркнул он. – Да, все правильно. – Он поднес одну купюру близко к глазам и посмотрел на свет. – А они не фальшивые? Ладно, ребята, верю на слово. Все, привет.

– Поцелуй меня на прощание, сладкий мой, – нежно пропела Каролина.

– Извини, дорогая, ты меня разочаровала, так что обойдемся без лобзаний и объятий.

Она вышла из машины, пропуская Дениса, и все-таки умудрилась смачно чмокнуть его в губы. У нее изо рта пахло приторной апельсиновой жвачкой.

– Удачи тебе, малыш. Я буду скучать. А ты?

Стеклянные двери аэропорта автоматически разъехались перед ним. Он оглянулся. Бежевый «Форд» не двигался с места. Ахмед вышел из машины и застыл в вальяжной позе, опершись локтем на крышу «Форда». Денис прошел несколько шагов по людному залу, еще раз оглянулся. Каролина послала ему воздушный поцелуй. Ахмед все стоял, курил и, казалось, не собирался садиться за руль. И вдруг он почувствовал на себе чей-то жесткий, внимательный взгляд.

Народу было много, мимо сновали толпы, носильщики катили тележки с горами чемоданов и ящиков. Денис не сразу понял, кто на него смотрит. Множество лиц мелькало вокруг, в глазах рябило. А «Форд» все стоял у стеклянных дверей.

Нервно озираясь по сторонам, Денис заметил, как от витрины сувенирной лавки отделились два турка, молодой и пожилой. Он посмотрел на них, потом за стекло, на «Форд». Усатый Ахмед едва заметно кивнул тем двум. Или показалось? Пожилой быстро мазанул взглядом по липу Дениса и отвернулся. Ахмед затоптал окурок и сел за руль.

«Форд» уехал. Два турка, молодой и пожилой, внимательно рассматривали обложки журналов на стенде при входе в маленький магазин.

Денис поднял голову и увидел на табло рейс на Москву, потом заглянул в свой билет. Да, это его рейс. У стойки регистрации стояла длинная очередь. Бойкие молодые бабенки-челночницы в спортивных трикотажных штанах с лампасами, громкоголосые кавказцы, одетые, несмотря на жару, в кожаные куртки, и прочая деловая торговая публика. Отдыхающих было очень мало, от Анкары до моря далеко. Обычно курортники улетают из Стамбула или из Анталии.

Вдали, за стойками регистрации, был таможенный и пограничный контроль. Оттуда доносился возбужденный собачий лай. Натасканные на наркотики собаки унюхают чертов сверток моментально. Интересно, что там? Морфий? Героин?

Денис оглянулся. Два турка, пожилой и молодой, стояли совсем близко. Назад пути не было. Он шагнул к очереди и спросил по-русски у молодой крашеной блондинки:

– Это на Москву?

Девушка кивнула. Очередь двигалась очень быстро. Когда перед ним осталось не больше пяти человек, Денис громка произнес:

– Я отойду на минутку!

Покосившись на своих провожатых, которые не спускали с него глаз, он спокойно направился в сторону туалетов. Двое двинулись за ним. Он шел сквозь толпу, не оглядываясь.

"В сортир нельзя, там тупик, – думал он, – здесь вообще везде тупики. Интересно, что эти двое со мной сделают, если я опоздаю на самолет? Впрочем, в толпе прирезать совсем несложно. Очень даже просто. А если бросить сумку где-нибудь между регистрацией и таможенным контролем? Нет, тоже не годится. Там все на виду. Сразу подойдет полицейский, спросит, чья сумка. В аэропортах очень внимательно следят именно за оставленными вещами. Даже если случится чудо и я проскочу здесь, то в
Москве меня запросто может прикончить тот, кто встретит и возьмет пакет. «Сладкий русский медведь».

Я для них посторонний, я свидетель. Зачем меня отпускать, да еще с баксами? Есть у меня маленький шанс, фотография. Я смогу узнать его первым, если это вообще он, а не кто-то другой. Однако и у него может быть мой снимок. Они наверняка перешлют по факсу".

Денис уже миновал двери туалетов и тут заметил, что входит в соседний зал. Это был зал прилетов. Толпа с очередного прибывшего рейса валила к выходу. Денис сделал обманное движение, метнулся назад, потом пронырнул между чинной пожилой дамой и огромным чемоданом, который она катила на колесиках, ловко вклинился в самую гущу толпы и оказался на улице.

У здания стояло множество машин и автобусов.

Плохо соображая, что делает, Денис впрыгнул в закрывающиеся двери первого попавшегося автобуса. Салон оказался полным.

– Больше нет места, сэр, – сказал водитель-турок по-английски.

– Ничего, я постою, – бодро ответил Денис.

– Хорошо, – легко согласился шофер, – можете стоять. Только оплатите проезд.

– Конечно, но я не успел поменять деньги. У меня доллары, – дрожащей рукой он протянул водителю сотенную бумажку. Взгляд его скользнул по окну. Провожатые стояли посреди площади и озирались. На их лица было страшно смотреть.

«Хрен вы меня заметите, окна-то в автобусе затемненные!» – злорадно подумал Денис и напоследок вгляделся внимательно в их лица, стараясь запомнить на всякий случай.

– Ваша сдача, сэр! – Водитель протянул ему кучу измятых турецких лир, высыпал на ладонь горсть мелочи.

Автобус тронулся. Двое, пожилой и молодой, так и остались стоять на площади.

Автобус довез его до центра Анкары. Оказавшись на шумных, пестрых улицах, пахнущих крепкими пряностями, бараньим жиром, жаренными в сахаре орехами, горячим хлебом и кофе, Денис впервые за эти дни почувствовал волчий голод. Но прежде чем зайти куда-нибудь поесть, он нашел банк, поменял еще две сотни долларов на турецкие лиры, нырнул в огромный универсальный магазин, купил себе легкий, песочного цвета костюм, кремовую льняную рубашку, светлые замшевые ботинки с дырочками, шелковый галстук под цвет костюма, небольшой кожаный портфель, темные очки. Расплатившись, он нашел в универмаге мужской туалет, переоделся в кабинке. Джинсы и майку, купленные для него заботливой Каролиной, запихнул в спортивную сумку. Предварительно вытащил из кармана джинсов снимок «сладкого медведя» и спрятал его во внутренний карман нового пиджака.

Взглянув на себя в зеркало, он почти успокоился.

Его трудно было узнать. Он в отличие от брата не любил носить костюмы. Антон с детства был пижоном, любил светлые брюки, пиджаки, галстуки. А Денис предпочитал джинсы, свитера, темные футболки. Костюм сделал его другим человеком, даже выражение лица изменилось. Новый облик ему понравился.

"Теперь всегда буду носить костюмы! – весело подумал Денис. – Я похож на молодого банкира, преуспевающего бизнесмена, у которого все в жизни окей. А у меня и правда все отлично. Я не только жив, но имею без малого восемь тысяч, плюс этот сверточек. Полкило наркотиков – это же целое состояние, мы с Антошкой наконец сможем открыть свое дело, начать не с пустого места. Деньги идут к деньгам. Нам всегда не везло потому, что мы начинали почти с нуля. А сейчас вот он, шанс. Второго такого не будет.

Нет, конечно, вывозить наркотики я не стану. Я спрячу сверток где-нибудь здесь, в Анкаре. Найду подходящее место и надежно спрячу. Для этого придется задержаться на сутки, снять номер в гостинице. Плохо, что я совсем не знаю города, но ничего, разберусь. А в Москве я найду серьезного покупателя и просто назову ему место. Мы с Антошкой придумаем какую-нибудь хитрую комбинацию, чтобы покупатель не растворился бесследно, пока не заплатит. Одна голова хорошо, а две – лучше. Обязательно возьмем половину вперед…"

Он все стоял над раковиной и мысленно беседовал с самим собой, глядя в глаза своему новому отражению. И вдруг за его спиной возникли два турка-полицейских. Они вошли в сортир, весело болтая, встали к писсуарам, не обращая на Дениса ни малейшего внимания, расстегнули ширинки форменных брюк. Они были при полном параде – кобура, наручники, дубинки.

Денис провел рукой по своим коротким волосам и заметил, что рука крупно дрожит.

«Идиот! Придурок!» – сказал он себе и быстро вышел из сортира.

Оказавшись на улице, он свернул в грязноватый переулок, где стояли на задворках кафе большие мусорные баки. Не размышляя ни секунды, он выкинул сумку, в которой был злосчастный сверток, джинсы и две футболки. Какой-то бродяга в рубахе до пят и в черно-белом клетчатом платке тут же бросился к баку. Денис, не оглядываясь, побежал прочь.

Грязный переулок с мусорными баками остался далеко позади, он попытался представить себе выражение лица турецкого бомжа, который откроет сумку и обнаружит сверток. Ему вдруг стало так весело, что он заулыбался во весь рот и стал тихонько напевать какой-то залихватский мотивчик. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему спокойно и безопасно. Вышагивая по шумным, пестрым улицам, он думал о том, что никогда ему еще не было так легко на душе.

Наверное, так чувствует себя человек, которому сообщили, что у него рак, а потом оказалось, что диагноз ошибочен. Краски вокруг казались ярче, запахи гуще и вкусней. Ему нравился этот город, в котором пряный, грубый хаос Востока был приглажен легким европейским глянцем.

Он честно признался себе, что, если бы спрятал сверток с наркотиками, никогда бы не ощутил такой вот радостной легкости.

«Деньги деньгами, – думал он, – а жизнь дороже. Теперь только бы домой впустили с фальшивым паспортом. Но самое страшное позади. Я выжил, когда меня дубасили те трое на темной улице. Это чудо. Мне не пришлось падать в обморок от ужаса на турецкой таможне, когда дрессированные собачки загавкали бы на чертову сумку, и представлять, как отлетает моя отрубленная голова. Я, как колобок, ушел от этой медведихи Каролины с ее усатыми янычарами. И от тех, в аэропорту, тоже ушел. Причем не пустой, а с долларами и документом, пусть даже фальшивым. Но главное чудо в том, что я устоял перед соблазном спрятать сверток здесь и искать покупателя в Москве. У меня хватило ума. И мне нисколько не жалко этой гадости, этой смертельной дряни, пусть даже она стоит пол-»лимона". Жизнь дороже!"

Голова кружилась от пестроты улиц и вкусных запахов. Он зашел в банк, поменял еще сотню долларов и двинулся вдоль богатого, яркого квартала не спеша, вальяжной прогулочной походкой состоятельного туриста, приглядываясь к вывескам бесчисленных кафе и ресторанов. Турецкая кухня, французская, японская, английская…

Зазывалы, почуяв в нем потенциального голодного клиента, стали подбегать, заглядывать в глаза, хватать за руки.

– Сэр, зайдите, всего на минуту, только взгляните, у нас совсем недорого! Парная телятина! Ребрышки ягненка! Кофе бесплатно! Особый десерт! Изумительные восточные сладости! Для наших клиентов бесплатно! Подарок от ресторана! Лучшие в городе омары!

Денису вдруг до ужаса захотелось омаров, которых он никогда не пробовал. В пустом зале было прохладно, тихонько играла монотонная восточная музыка. Когда усатый официант в феске уже отошел, приняв заказ, Денис вспомнил, что не купил сигарет.

– Не хотите ли попробовать кальян? – спросил прибежавший на его зов бармен.

«Это будет уже перебор, – подумал Денис, – сначала кальян, потом пышные турчанки в прозрачных шароварах и танец живота…»

– Почему вы смеетесь, сэр? – удивился бармен. Надо же, он и не заметил, что смеется собственным мыслям.

– Настроение хорошее. Очень мне нравится у вас в ресторане. Но кальяна не надо. Лучше «Уинстон».

Бармен поклонился, принес сигареты, щелкнул зажигалкой. От первой затяжки Дениса повело. Он очень давно ничего не ел, к тому же давало себя знать сотрясение мозга. «Надо будет дома как следует отлежаться», – подумал он, загасил сигарету, откинулся на спинку низкого, с горой подушек, дивана, закрыл глаза и сам не заметил, как уснул.

– Ваш омар, сэр!

На столе перед ним возникло блюдо с огромной дымящейся ярко-красной креветкой. Есть это чудище было сложно и неудобно, хотя принесли кучу каких-то специальных хитрых вилочек и ножичков. Мясо оказалось пресным, суховатым, по вкусу напоминало разваренную старую курятину и воняло водорослями. Так и не справившись с дорогущим монстром, он отодвинул блюдо и заказал себе рагу из молодого барашка. Это было действительно вкусно. Он наконец наелся, выпил две чашки крепчайшего турецкого кофе и уже спокойно, с удовольствием, выкурил сигарету.

Официант отлично говорил по-английски. Он объяснил Денису, как добраться до вокзала.

Ночь он крепко проспал в экспрессе Анкара – Анталия. А на следующий вечер уже летел из Анталии в Москву, чартерным рейсом.

В очереди к пограничному контролю в аэропорту Внуково он покрылся испариной. Пока молоденькая пограничница рассматривала его сквозь хитрую систему зеркал и листала паспорт, он готов был провалиться, ему казалось, все видят, как сильно он нервничает. Но пограничница вернула паспорт, не сказав ни слова.

Домой он приехал глубокой ночью, разбудил брата долгим, пронзительным звонком.

– Тебя убить мало! – завопил Антон, открыв ему дверь. – Я тут с ума схожу!

Ни слова не говоря, Денис обнял брата, потом прошел в ванную, вытряхнул грязные носки из эмалированного тазика, стоящего под раковиной, бросил туда красную книжечку загранпаспорта и щелкнул зажигалкой. Когда паспорт превратился в пепел, он выложил на стол перед Антоном кучу стодолларовых бумажек, сел, закурил и начал объяснять, что произошло, почему он вернулся на пять дней позже и без дубленок.

– Завтра утром ты пойдешь в вендиспансер, – сказал Антон, дослушав до конца. – Эта твоя Брунгильда запросто могла тебя наградить сифилисом или даже СПИДом.

Денис согласно кивнул. В диспансер сходил, ни сифилиса, ни СПИДа, к счастью, не оказалось. В этом смысле он был здоров. А вот сотрясение мозга еще месяц напоминало о себе приступами дурноты и головокружения.

Фотографию «сладкого медведя» они сохранили. Если именно этот человек должен был встретить Дениску в аэропорту, то лучше запомнить его лицо. На всякий случай.

Антон в который раз вспоминал подробный рассказ брата о турецких приключениях. Дениска был отличным рассказчиком. Он изображал в лицах мощную страстную шведку Каролину, молчаливых усатых турок Али и Ахмеда.

После возвращения Дениска отсыпался, отращивал усы и бороду. Щетина росла у него очень быстро, лицо менялось до неузнаваемости.

– Они ведь знают меня только в лицо, у них осталась фотография, – говорил он.

Прошло три месяца. Однажды вечером они сидели у мамы в гостях, пили чай. На кухне работал телевизор, какой-то международник вел репортаж из Турции. Вдруг Дениска вскочил как ошпаренный, опрокинул табуретку и завопил:

– Это она! Точно, это она!

Взглянув на экран, Антон увидел, как двое в штатском ведут от машины к зданию суда здоровенную блондинку в наручниках.

– Каролина Эриксон, гражданка Швеции, проживала в турецком городе Эскишехир около двух лет, – рассказывал корреспондент, – неделю назад она была задержана сотрудниками Интерпола по подозрению в торговле наркотиками и передана турецкой полиции. Вместе с ней предстанут перед судом еще несколько членов банды, граждане Турции Али Хусейн Зувлихан, Ахмед Максуд Лиджеми… Посольство Швеции обратилось к турецкому правительству с просьбой выдать Каролину Эриксон шведским властям. В Турции закон крайне суров к торговцам наркотиков, Эриксон грозит смертная казнь…

Дениска издал оглушительный победный клич и подпрыгнул чуть не до потолка.

– С ума сошел? – спросила мама. – Что ты так вопишь? Сейчас соседи прибегут.

– А она ничего, – заметил Антон, – огромная, конечно, как пятиборец. А так ничего, все на месте.

– Это вы о ком, мальчики? – Мама посмотрела на часы и переключила на другой канал. Там должна была начаться какая-то старая кинокомедия с Леоновым и Евстигнеевым.

Дениска отправился в ванную сбривать усы и бороду. А фотография «сладкого русского медведя» так и осталась валяться где-то в ящиках, в бумагах.

Но они все-таки нашли его. Он выпутался тогда чудом, но чудес не бывает. Не всю банду арестовали. Те, кто остался, искали Дениску целый год, имея только фотографию, анфас и профиль. Нашли и убили. В Праге. Кто же, если не они? Вот он, пламенный привет от шведки Каролины. Ее, возможно, уже нет на свете. Но пуля Дениску достала.

Антон вспомнил про «сладкого медведя» и подумал, что надо съездить домой, найти снимок. Это может пригодиться. Известно, что стрелял в Дениску черноусый турок. Но мало ли? «Русский Иван» тоже может быть к этому причастен.

– Ты что, уснул? – Голос Ольги раздавался как будто издалека, хотя она стояла прямо над ним. – Тебе картошку жарить или варить?

– А? Что? – очнулся он, словно после глубокого обморока. – Какую картошку?

Ольга взяла в ладони его лицо и посмотрела в глаза.

– Тебе еще долго будет больно, – тихо сказала она, – но надо жить дальше, Антошенька. Брата не вернешь.

 
 Полина Дашкова