Вася Наполеон

ВАСЯ НАПОЛЕОН


Утром, когда я, изогнувшись буквой зю, шаркал метлой по панели, мне на голову упал торт.

Стукнул по макушке пребольно.

Коробка с тортом - по голове.

А голова - коробка с ротом.


Тюк! Хряп! Зюк!

По лицу, по волосам потекло что-то липкое.

Хлипкое.

Сперва и не понял, что это.

Ворона, что ли, гигантская (с ядерного полигона), пронеслась надо мною?


Полу-ослеп.

Стою, как в балаклаве.

Пальцем проковырял дыры для глаз.

Гляжу - на асфальте, у самых ног моих коробка лопнувшая лежит, и надпись на ней, витиеватой славянской вязью: 

- НАПОЛЕОНЪ.


Это тролли троллят.

Стёпки стебутся.

Сисадмины злобесовы скалятся.


Снимут меня сейчас, очумевшего, на телефон - и в сеть, в Ютуб, в раздел Приколы.
Подколы. Уколы.

И в бок, и в лоб.

Такой вот стёб.


Подскользнулся, шендарахнулся, извозился весь в грязи.

Что ж это, граждане, а?

Россияне!

Соотечественники!


Я не Наполеон, я Вася Пупкин! - хотелось прокричать, но губы кремом склеены.

Утерся рукавом.

Глянул вверх, на дом.

Обычный такой человейник. 14-этажный.

Кидали, надо думать, откуда-то с верхних этажей.

Отчего у торта скорость развилась, как у беспилотника.


Нет никого на балконах, и в окнах никто не маячит.

- А-а-а-а!  закричал я.

Завыл дворнягой.

Белугой заревел.

Да что толку.


Виновных нет.

Не объявятся.

Уйдут в глухую несознанку.

Знать, мол, ничего не знаем и ведать не ведаем.

ПрОтокол не подпишем.

Нас тут не стояло.


Ходи - не ходи, стучи в двери - не стучи, ори - не ори.

А ведь убить могли бы.

Углом острым щеку пропороть.

Глаз вышибить.

Без одного глаза-то был бы я уж не Наполеон, а Кутузов.


Замёл Наполеона на совок, донес до мусорного бака.

Со святыми упокой, вечная память, земля тебе пухом! Бонапарте, мон кумир, под себя прогнувший мир.

Ныне кондитерское изделие экстра.

Император на помойке.

Сик транзит глория мунди.


И так мне, братцы, тошно стало.

И кюхельбекерно, как сказал поэт.

От крема этого липучего, вонючего, фальшивого, с ароматизаторами, стабилизаторами, е**заторами.

О-о-о!

Фуфло.

Это ж не тот наполеон, что мама в родной деревне Мишкино по праздникам стряпала.

Бывало, слойки скалочкой артистически раскатывала.

Сливки коровьи сладчайшие вилкою нежно взбивала.

В печи русской испекала.

Душу вкладывала.


А тут сплошной глютен лютый.

И бездуховность.

Е, Е, Е.

Ё-моё.

Глюки липкие.


Ком в горле.

И даже не от торта.

От всей обманной, постылой, пропащей жизни моей.


Пошел в подвал, в свою коморку.

Каптерку.

Камеру предварительного (перед смертью) заключения.

Норку.

Упал ничком на топчан, на рваный матрас.

Уткнулся носом в жесткую, жестокую подушку.

Зубами вгрызся в угол.

И зарыдал, как дитя.


Жильцы меня называют - Тыбы.

- Тыбы соли-то столько не сыпал на тротуар!

- Тыбы лучше уж от обувщиков откаты получал! А то за бесплатно людям козлишь, шузы обнуляешь.

А чем же мне тротуар посыпать? Поливать прикажите тормозной жидкостью?

Соль она всегда изволь. Дядя Вася все проквасит. Сам он, соло, все посолит, пересолит, высолит.

- Тыбы штаны себе поприличнее купил!

Панаталоны мои им не нравятся.

Что ж вы мне, в смокинге и в цилиндре на работу выходить?

Во фраке и крахмальной сорочке?

Еду я во фраке на хромой собаке.


И чем же мои телогрейки (они же и душегрейки) плохи?

Тепло, мягко и мухи не кусают.

Это ж ватин стеганый, самая что ни на есть традиционная ценность, скрепа глубинного народа, национальная классика!

А на ноги что же - бренды-тренды натягивать?

Тренди-бренди, балалайка, я сама себе хозяйка.


На ногах у меня валенки. Не подшиты и не стареньки.

Не из крокодиловой кожи шузы.

Без шизы.

Что крокодилова кожа - рогожа.

Всюду торчит аллигатора рожа.

То ль дело - калоша.

"Красный треугольник - знает каждый школьник".

Калоши прям на лям.

Просто ам.

Стучатся в бедной голове моей, лезут наружу советские, еще хорошие стихи:

А потом позвонил крокодил
И со слезами просил:
- Мой милый, хороший, пришли мне галоши!
И мне, и жене, и Тотоше!

- Позволь, не тебе ли
На прошлой неделе
Я выслал три пары
Отличных калош?

- А! Те, что ты выслал на прошлой неделе
Мы давно уже съели.
И ждем - не дождемся, когда же ты снова пришлешь
К нашему ужину
Дюжину
Отличных и сладких калош!

Жильцы у виска пальцем крутят.

- Ну, и кушай свои калоши!

 - Крокодильчиком, господа жильцы, вы пробавляетесь, - отвечаю, -  А у меня и без него жизнь не кончается.

Я сам в душе крокодил Гена.

Они оглядят меня всего пристально, от калош до кепки.

- Да уж: ни кожи, ни рожи!


На ходу подметки не рву.

Без вазелина не влезаю (на заю).

Тапки не роняю, в гонке за счастьем.

Адидас по случаю распродажи киосока в подземном переходе покупаю. Абьебас, то есть.

А кто носит Адидас - завтра Родину предаст.

Переобуваться на ходу, в прыжке, не обучен.


Я - ватник.

Вата, она простовата. Серовата и сыровата.

Ватин стеганый. Розгами и ремнем.

Валенок.

Совок с совком в руках.

И горжусь.


И вообще, я вам не Тыбы, называйте меня Васей.

Я Базилиус! Базилевс! Царственный!


Те ржут.

- Вася величество!

Все будет вась-вась.


Вась, а Вась?

Сыграй собачий вальс!


Кукуха у пролетария полетела.

Над лесом-полем пролетела.

И не вернулась в тело.

Клемма перегорела.

Пролетел ты, пролетарий.

Фрик-хряк, морген фри, нос утри.


Нет, вовсе не фрик, ошибаетесь.

Фиг вам, а не фрик!

И уж отнюдь не хряк.

Хряки носят фраки.

Мне с моего труда физического никакого фитнеса-***тнеса не надо.

Я стройняшка-фитоняшка.


Ну, лежал я в конце смены, в пятницу на газоне и ел траву.

Признаю.

Нет, не пьян был.

Выпивши.

Пьян и выпивши - две большие разницы, согласитесь.

В полночный час в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я, - как это описал поэт.

И я в полночный час лежал, но не с свинцом в груди, а с винцом.

Картина маслом:

С винцом в груди в конце смены в пятницу, лежал я на газоне и ел траву.

Потому, что сломалась коса, а план по косьбе газона надо было выполнять.

Иначе меня УК съест. Управляющая компания "Уроборос".

Косой костлявая скосит. Косого - на поляне.

Змея, свой хвост кусающая.

Вокруг рюмки с эликсиром жизни тугим кольцом обвитая.

Хвостоглот, по-нашему.

Сами свой хвост сосут. Тем и питаются. Чем всё свое богачество объясняют. Мол, все сокровища из себя достаем. Из глубин души. Только тем и живы.


Э, нет!

Вы из нас, простых людей планеты, кровь высасываете.

Жиреете за наш счет.

Змеи толстожопые.

Есть у змей жопы?

У этих есть.


Ну, читал я Пушкина вслух, стоя на скамейке.

С Пушкиным на дружеской ноге.

- Ну что, брат Пушкин? - Да так все как-то. Большой оригинал.

Как только портится погода, выхожу во двор, залезаю на скамейку и декламирую художественно, с большим чувством:

- Буря мглою небо кроет!

А уж дальше крою погоду своими словами.


А в хорошую погоду я вовсе не матерюсь.

С тех пор, как Кама-Сутру прочел, дважды посылал жильцов - на нефритовый жезл и трижды - в пещеру лотоса.

За пивораспивательство на скамейках и окуркобросательство на газон.


По газонам не ходить, траву не есть!

Сексом в подъездах и лифтах, а также на подоконниках - ни-ни!

И на газонах - не надо на оных.

Совокупляться на газонах - да нет резонов.

Да нет наверное.

Всегда там, на родной почве, камешков пять-шесть под спиной окажется.

Остреньких таких.

Притом, два из них - точно у тебя под позвоночником.

Я проверял - худо на галечке.

Даже на Галочке.

Ставим галочку.


У некоторых вскакивают синяки по всему телу на нервной почве.

А у других - не на нервной, а на неровной.


Кама-сутра, она у! У-у-у!

Кому с утра, а кому с вечера.


- Что же ты, Вася, по утрам и вечерам метлой своей ширкаешь, туда-сюда? Только пристороишься половчей, чтоб наслаждение неземное получать - а ты за окном: ширк-ширк! Целый квартал с ритма сбиваешь! - ругаются жильцы.

Уже восторг в растущем зуде неописуемый сквозил. Но полон сил, на полпути к блаженству, я ни с чем остался.

И ринулся, и зашатался от звука странного! Впусти!

Все из-за тебя, Базилиус! Что ж ты!

Что, что. Работа у меня такая.

Кто на что нанимался.

Сам бы с удовольствием в нужный ритм вошел, нужно-нежный, в теплой постельке с мягкой подстилкой, сладкой пастилкой поутру лежа.

На заре ты ее разбуди!
На заре она сладко так спит!
На работу к шести не ходи.
Прогуляйся по ямкам ланит.

С нашим бы удовольствием.

Но не могу.


Совесть комсомольская не позволяет.

Революционный долг зовет.

Стахановский реккорд хочу установить, на ниве подметания.

Всеобщего процветания.

Раньше думай о Родине, а потом о себе.

На суровое свершение готов, во имя высших идеалов чистоты и порядка.


Я пролетариат, хозяин планеты, соль Земли!

Все мое!

Все трудом моим заработано!

Весь мир - мне двор, а я в нем дворник!

Потомственный дворянин Московского двора!


Не трус я, но боюсь.

Опасаюсь менагеров, сисадминов, ментов, опричников, янычар и вообще государства.

Надо мною ему власть дана, а всякая власть от Бога.

И в моем маленьком дворе, на малой родине моей, и в большом, общенародном Дворце Кремлевском.

Что ж ты, Наполеон Бонапартыч, повелитель полумира, ни сабель, ни мушкетов, ни пушек не трепещешь, а вот начальства - боишься?


Да, такой вот я.

Внетренне противоречивый.

Мульти-вэйлансный.

Духовно непостижимый для запада.

Веками непонятный чужеземным мудрецам.

С загадочной славянской дущой.

Я раб, я царь, я червь, я Бог.

Пушек и мушкетов не боюсь, а вот директоров, систадминов, билетных контролеров, депутатов Госдуры и делегадов от правых партий трушу. И от левых.

От наших местных уроборосов робею. Ура, ура! В штанах дыра.


Приходил я к ним на той неделе, накипело.

Насто**ло.


Вася, говорю себе, держись нагло.

Не скот, не дерево, не раб, но человек.

Не ссы, прорвемся.

Потом разберемся.

Жилконтора, ЖЭУ, ЖЭК. В жилу им всем - жах!

Уж на что я мирный, не агрессор, но тут чисто терапевтически требуется нокаут.


Я им все выложу.

И что они вампиры, эксплуататоры, нэпманы, кулачье-мироеды. И что шаек не хватает. Не в смысле, организованных преступных сообществ. И что лоханей на участке нет. Не в смысле женских половых органов, как некоторые мужики выражаются.

Мухи без пропуска на территорию придомовую залетают. Высаживаются и мушенят высиживают.

Жабы в лужах жиреют.

Новая метла нечисто метет.



Пришел.

Сидят.

У них разбор полетов.

Стрелка. Терка. Летучка.

Воззрились они на меня, всем кабинетом.

- Тебе чего, Вась?

- Звери вы алчные! Пьявицы ненасытные! - говорю. - Я взглянул окрест, и душа моя страданиями человеческими уязвлена стала!

Комиссар у нас хреновый, несмотря на то, что новый.

- Ты метлу-то, Вася, укороти! Не мети! - говорит, - За метлу и ответить можно, по хайлу!

Я говорю:

- У меня в каптерке деверь ваще от испарений разбухла, не закрывается!

А он мне:

- Закрой деверь с другой стороны!

Голос у меня сел. Хорошо, что сам не сел.

Хотел было начальнику в рыло.

А заместителю по жопе.

Но у змей, уробросов жоп нет.

Анатомически отстутствует.

Слово есть, а жопы нету?

Точно так.


Терка сама об себя перетерлась.

Стрелка не выстрелила.

Летучка крылышки сложила.



Это такая порода.

Хвостатая, бескостная.

На сковородке вертятся и промеж пальцев ускльзают.

Я образованный. Книжки умные читал. Все про них знаю.

Наизусть выучил, из википедии:

Символ уробороса имеет множество значений, наиболее распространённая трактовка описывает его как репрезентацию вечности и бесконечности, в особенности — циклической природы жизни и смерти, постоянного перерождения и гибели.

Так что бессмертны они. Не дождетесь.

Змея, свой хвост кусающая.

Вокруг рюмки с эликсиром жизни тугим кольцом обвитая.

Хвостоглот, по-нашему.


А вот вышибут меня эти хвостоглоты...

Работодатели мои, власти придержащие, Богом Вседержителем назначенные, вышибут вон меня из моего теплого подвала с жесткой, но родной подушкой - куда денусь?

Из моей камеры предварительного - перед смертью - заключения. После которой - только полная ликвидация,обнуление тут уж без вариантов.

Где обрету я кров в ненастье и в лютую московскую метель?

Чо со мной буде?


Чосомнойбуде?


Зарплаты не выплатит проклятое УК (грошей, слез кошкиных) - что жрать стану?

Когда жор найдет, а он тотчас найдет, как двацатого числа от окошка без получки отвалюсь.

Где я буду харчеваться?

Мне без пропитания нельзя.


Тогда уж бунт!

Русский бунт, бессмысленный и беспощадный!

Кайлом тебя, кайфолом!

Лопатой по лопатке!

Саперной  по сопатке!


Убил бы их всех нахрен. Всех. Один бы на Земле остался.

Желанье убить кого-нибудь во мне, в самой сердцевине, в загадочной душе моей всегда тлеет, не гаснет.


Посреди газона у нас беседка.

В ней в хорошую погоду дедушки собираются.

Не девушки, не описАлся я. И не опИсался. Именно что дедушки.

Обычные такие старперы,песочники, легендарные, орденоносные, в битвах прославленные.

Адидас на коленях вытянутый и пиджачишки как у мальчишки, под свитерок от Дольче Габана, дочери кабана.

Ветераны наполеоновских войн.

мамаевых побоищ.

Игоревых походов.

Первой афганской, второй чеченской, Бислана, Сумгаита, Карабаха, Цусимы, Аустерлица, Бородино, Курской дуги, Ржева, поля Куликова, а также стояния на реке Угре и прибивания щита на врата Цареграда.

Бойцы вспоминают минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они.

За третье августа засели мы в траншею. Ему дан с бантом, мне - на шею!

В таком вот духе.

И нисколько не хохмил я - не хамло, хули.

Перед ними на колени готов, спасибо деду за Победу, можем повторить.


Да, кстати, Крым наш! Его еще матушка Екатерина анексировала.

Времен очаковских и покоренья Крыма.

И не мешок картошки он, чтоб его хохлам дарить.

Кемская волость, Кемская волость! Кому она нужна, Крымская волость!

Что ж ты, сволочь, самозванец, казенными волостями разбрасываешься? Эдак на тебя  никаких волостей не напасешься!

Хрущ, одно слово.

Вредитель полей и огородов.

Не ты страну собирал, не тебе и разбазаривать.


Стучат в домино, под портвешок и обсуждают, конечно, чо там на Украине.

- Бендеровцы-то совсем с глузду съехали.

- Как печенек американских на майдане объелись - так у них мозги-то и скривились.

Хряп доминошкой об стол.

- И чего мы им плохого сделали? Что им вот ты, Петрович, плохого сделал?

- Да ничо.

- А ты, Николаич?

- И я ничо.

- Они в Европу хотят. Безвиз и кружевные трусики.

- Да валите вы, братья, куда пожелаете! Лесом и полем! Хоть в Европу, хоть на Марс пешком!

- Кто держал этих поскакальцев, что ли?  К батарее наручниками приковывал?

- Прочь ступайте,хохлы! - как сказал поэт.

- И пусть вас там ляхи раком ставят.

- А Бродский-то наш оказался.

- Столько лет врагом прикидывался. Чтоб нобелевку получить. Не для себя - для России!

- Хозляцкие князи на Россию вылили бочку грязи.

- Цистерну, и не одну.

- Жалко, им, что ли, что люди по-русски говорят? Заболеете вы от русского языка? Кушать не сможете? Умрете?

- Умрут. От жабы, что им на грудь жопой села.

- С зависти удавятся.

- Исус Христос был древний укр, а русские - рабы монголов.

- Черное море они выкопали.

И костяшкой об стол, со всей души.

- Газа, под землю, всем народом, напердели.

- У меня на Украйне родственники.

- У всех так.

- Кореша, сослуживцы.

- У всех так.

- Я сам украинец. Отчасти.

- Все мы так.

- Опамятуются, может?

- Навряд. Мы все ждем, что протрезвеют, а они, что ни утро, то опять похмеляются.

- Эй, Васька, ты как мыслишь, протрезвеют хохлы?


Я плечами пожимаю. Знать себе, кайлом по льду ковыряю. Лопатой лязгаю. Метлой ширкаю.

Маленький я человек.


Но от меня в этой жизни все зависит!

И в нашем дворе, и в Кремлевском дворце, и во всем бескрайнем Юневерсе.

Да, от меня!

Как я, маленький человек, в душе своей решу, так и будет!

Потому что я глубинный народ. Никогда такого не видали? Вот смотрите - я!


Встретил Серегу Панова.

Из деревни Мишкино.

С соседнего домишки.


Это я -  Мишка, и даже мышка из домишка, а он - Михайло Потапыч.

Весь упакованный, с головы до ног в полном блезире.

Вид на пол-лимона.

Шарф цвета Млечного Пути.

Барсетка-профурсетка.

Часы швейцарские, они же сутенерские.

На лексусе рассекает.

Люкс.

Икает.


Почему, скажите, у машин есть дворники, а у дворников нет машин?

 
- Ну, а ты как устроился? - спрашивает, - Работа не пыльная?

- Как тебе сказать... Пыльная, и даже очень.

И помахал метлой у него перед носом.

Тот скривился.

- Куда ж ты, Василий, ум-то свой растерял? Вроде, в классе не самый тупорылый был!


Да-с, ученье свет, а неученых тьма.


Эх! В юности наука сокращала

Мне опыты быстротекущей жизни.

Сиял мой профиль на Доске Почета,

Отличник школы, гордость ПТУ.


А Серый всю дорогу был двоечник.

Туп, туп, тупеет малыш.

Тупой, еще тупее.


Однако, он теперь на лексусе.

А я - верхом на вантузе.

Он на аэроплане, а я в помойной яме.


У поломоечек в Газпроме, говорят, у каждой, по два красных диплома имеется.

А в некоторых банках (не стеклянных банках, что рано или поздно лопаются) даже кандидаты наук с ведрами-швабрами ходят,полы вылизывают, унитазы вышкребают до небесной чистоты.

И то за счастье почитают.


Необразованный папа сынуле мозг выносит:

- Учись на инженера! Коли не выучишься, будешь всю жизнь,как я, ручками вкалывать - свиноводом-механизатором, или вообще дворником.

А образованный папаша мозги сыну в бошку вносит:

- Тренеруйся на краснобая, сынок. На блогера. На журналюгу. Языком мели половчей. Не то придется весь век, как я, мозги себе сушить - айтишником, или вообще эникейщиком...


Учитель показывает школьникам портрет Карла Маркса:
- Дети, вы все знаете этого гения, этого великого человека! Кто назовет его?
Голос с парты:
- Дык это наш дворник дядя Вася.
- Что ты, деточка?! Это же Маркс!
- Да не. Посмотрите - это наш новый дворник.

Учитель, чумея, выбегает в школьный двор.

Там метлой машет Карлы-Марлы бородища.

- Милейший! У нас тут все-таки, школа. МОлодежь и пОдростки. А вы очень некстати похожи... Сами знаете, на кого.

Может лучше сбрить вам бороду? Будьте так любезны! Чтобы молодое поколение не смущать.

Дворник подумав:

- Ну бороду сбрею, ладно. А ум-то, умище-то мой куда мне девать?


Вот и я - уйду из дворников, куда умище свой дену?


В босоногом, оно же золотое, детстве, понятно, не мечтал я стать подметальщиком.

Представьте себе, что вот, все люди работают теми, кем они хотели стать в детстве. Миллион космонавтов, куча пожарных, балерин и мороженщиков, актрис, фотомоделей и дикторов телевидения…

И не видно кругом ни одного дворника. Нигде и ни одного...


Как же это вышло, что я по жизни - подметало?!!


Зачем надо мной это совершилось?

Когда началось?

Зачем?

За что?


Горе горючее.

Бида-бида бидучая.

Маята злобесова.


Василий означает - Базилиус, царственный.

А что ты, Базилиус, в своей жизни видел?


Всю дорогу перед глазами:

Плевки.

Бычки.

Жвачка липучая.

Моча едучая.

Гононы штопаные, шприцы наркоманские, собачьи какашки...

Морген фри, нос утри.

На лопату собери!


Кило г**на на лопате! Вместо кило полноценного счастия.

Не давал я на это согласия, не давал!

Обвал.

Провал.


Это, Вася, жись.

Жись, что только держись.

Не мы такие, жись такая.

Селявуха дает в ухо.

Бьет ключом, и все по голове.

Лайф из нот вайф.

Жизня - не ***ня.

Спасите!



Это смотря какой ангел, демон ли, крылом своим тебя коснется.

Куда Колесо Фортуны крутанется.

Какой жребий из барабана вытянешь.

Куда нелегкая вывезет.

Что Мойры пробормочут в час рождения.

Как Норны на совете решат.

Куда Парка припаркует.


Античный, ядри его, фатум.

Двадцать четвертая драма Шекспира.

Уильяма нашего ШЭкспира.


Лотерея!

Лото.

На то, на то и придумано лото.

Какой номер на карту выпадет, так вам и выпивать.

Сильно-то не плачьте.

Вот, вращайте барабан, у вас уже квартира!

В ипотеку.

Смертную казнь у нас заменили на пожизненную ипотеку.

Коль на нас в верхах забили, мы напишем в Спортлото.


А кто будет работать хорошо, тот получит розовый билетик на любовь...


Где ты, Бог всеблагой, всемогущий, Яхве ли, Аллах!

Как ты эдакое допускаешь?


И кладбище ангелов в Донецке.

И Ванечку трехлетнего без рук и без ног.

И сожженных заживо, на костре Тараса Бульбы, во Дворце профсоюзов.

И наших пленных, укрофашистами кастрированных.


Нет уж, уволь, Господи. Либо ты не всеблаг, либо не всемогущ.

Был бы всемогущ, так не допустил бы такого ни за что и никогда.

А коли позволяешь - значит, не всеблаг.

Значит, Сатана тебя круче.


Верущие мне скажут - неисповедимы пути Господни.

И: верую, ибо абсурд.

Да нет наверное.

Не понимаю.

Не прощаю.

И верить в такое не могу.

И хочу Творцу мой билет обратно вернуть.


У нас, Боженька, людей, в мире, тобой из небытия вызванном, всякое-разное случается.

На сотворенной тобою земле.

Под сотворенными тобою небесами.

С сотворенными тобой Адамами и Евами.


Так, например:

Только через тридцать лет и три года, протрезвев, дворник Василий вспомнил что он сисадмин.

Все дело в том, что когда однажды возвращался заполночь домой с корпоратива, на него напала стая дворняг.

Шок!

Фак!

И все заверте...


Или так:

Объявление: в связи с запретом работы не по специальности инженер-ракетостроитель купит диплом дворника.

И понеслось.



Или даже так:

В московском зоопарке родился детеныш шимпанзе, умеющий подметать.

Родился, пососал мамку, встал на задние лапки, а в передние веник взял.

И ну, клетку мести.

Из мЕсти?

У Общества защиты животных сразу же возникли вопросы к старшему дворнику зоопарка, Петровичу.

Не он ли папа-то?

Не в смысле Римский папа, помазанник Божий.

А в смысле биологический отец. По срочно проведенной специалистами, дорогущей экспертизе ДНК.


Эх, люди! Животные без шерсти, голые, бесстыжие!

Одни - звери хищные.

Другие - скоты жвачные.

А третьи - вообще трава.



Хотя отчасти и сам я скотина травоядная.

Но душу имею.

Я по ночам на метле своей по всему Юниверс вдоль и поперек летаю!

Взмываю!

Луну с небес срываю!

И долю свою не хаю!


Аз есмь царь!

Аз есмь раб!

Червь.

И Бог.


НЛО - неопознанный людской объект в мировой ночи.



Планида у каждого своя.

Карма.

Судьба.

Фатум.


У меня - русская судьбина-рябина.

То гульба, то пальба, то мольба.

Голытьба ты, Вася!


Лексус ему захотелось.

Стыдоба!

- Дай лексус!
- На в мордус!

Накося-выкуси!

Вот и весь фокус-покус.


Проснулся вчера под деревом жизни.

Будто Будда.

На газоне родном, а где ж еще.

Под священным ясенем иггдрасилем.

Мне все по силам!

И не нуждаюсь я ни в ком и ни в чем.

По жопе бичом.

Устроюсь бичем.



Зачем желать невозможного - надо желать возможного.

Избавься от желаний - и избавишься от страданий.

А если поймешь, что сансара - нирвана, то всяка печаль пройдет.


Ну, заработал Серый кучу бабла.

Сидит теперь на попе и пиво пьет.

Но как был он серый, так и остался.


А я не заработал ни хрена.

А тоже сижу себе на попе и пиво пью.

И не серее его.


Я духовнее.

Просветленнее.

Хоть белых одежд пока не заслужил.

И нимба вокруг головы не сподобился.

Не дорос.

Ниасилил.

По лестнице христианского самосовершенствования так далеко не продвинулся.

Нектар-амброзию не вкушаю.

Напитка богов из горомокипящего кубка не пью.


По мне и  "Столичная" - отличная.

А всякие Луи Виттоны и Дон-Периньоны нам без надобности.

Штопаные гондоны.

Часы "Полет" (до сих пор ношу) - вполне улет.

Холодильник "Бирюза" - изумруд и бирюза.


Перед Богом и перед смертью все равны.

Как перед Балтикой-6, уж об водке не говоря.

Жомени да Жомени, а об водке ни полслова.

Все что было до водки - просто вводка.


Сижу, курю, и рюмочку пропустил.

Заратустра - во тьме столетий люстра.

Соломон, соль имён.

Ода Дао.

Будда - будь, да!


Я! Я! Я!

Что за дикое слово.

Одушевленная материя.

Конечная цель мироздания.

Перл творенья.

Мыслящий камыш.

Повелитель планеты.

Принц де Юниверс.


И с песнями, вперед!

Путь на Альматею!

На край Ойкумены.

В страну багровых туч!

Автостопом по галактике!

В коммунистическое завтра.

В Белый Град на Холме.

Царство Божие на Земле.

В светлое будущее человечества.


Ура, товарищи! Ура!Ура! Ура-а-а-а-а!

Наше флотское! Армейское! Гусарское!

Два кратких и одно долгое, с переливами!

Ура!Ура! Ура-а-а-а-а!


Уж было, свыкся я с долею своей.

Привык, смирился.

Сила солому ломит.

Плетью обуха не перешибешь.

Что проку спорить с богами.

Рок даст урок.


Но тут, после торта, который меня по башке трахнул, что-то странное в бедном организме моем совершилось.


Сердце колотится.

В горле клекочет.

В зобу дыханье сперло.

Эх, люди-люди, человеки!

С чего это вы из окошка тортами швыряетесь?

В порыве страсти беззаветной?

Или по дури несусветной?

Или после драки кулаками, с применением тупых и острых предметов, на почве личной неприязни, политичеких разногласий, а также корыстных интересов сторон?


Гомо гоминус люпус эст.

Волки вы, господа.

И даже волкИ позорные.


А в следующий раз что с крыши сбросите?

Коллегу? Сожителя? Родича?

Женщину любимую, пусть стерву и оторву?


Может, сами спрыгните?


Последнее, что в жизни слышал самоубийца, летя вниз с 14-го этажа, был голос дворника:

-Эх! Опять эту гадость с асфальта соскребать!



Чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят?

Ну так, выкину я нафиг свою метлу и куплю себе охотничье ружье.

Эдак дело борьбы за чистоту и порядок веселее пойдет.

За Родину-мать!

В сияющей беоснежной ризе!

Ризе благочестия, ризе непорочности, ризе чистоты!


Добрым словом многого можно добиться, но добрым словом и заряженным ружьем добьешься большего.

День мой начинается с чашки черного чафира, а кончается желанием всех убить.

Кто рано встает, тому Бог дает.

Раздражение чумовое, до воя, зевоту, до рвоты, синяки под глазами, размером со средню мышь, а также неустранимое желание убивать.


А зима у нас в этом году выдалась особенно снежная.

Порхали по двору Снегурочки. В голубых шубках.

И голубые тоже порхали. У нас во дворе и такие имеются.

Опять же,подснежники, чем ближе к весне, тем чаще оттаивали.

Но мы, дворники этому только рады - никогда еще не вытаивало столько потерянных денег, полу-пустых бутылок и, что самое интересное, замороженных Дедов Морозов с вполне свежими подарками в малиновых бархатных мешках.


И так бы оно себе все шло и шло.

Смеялось и рыдало.

Пело и боролось.

Сияло и рвалось.

И еще бы катилось тысячу лет.


Но стукнуло мне по голове Наполеоном.

И что-то внутри перемкнуло.

Клемма перегорела.

Кукуха вылетела.


И в одно утро выбежал я из подвала во двор и прокричал бабушкам на скамейке:

- Тварь я дрожащая или право имею?!

Я Наполеон Бонапарт!!!

Где моя корона?!!


Сидят, бабули, языком буль-були: во рту фиксы, на башке пикси.

Ухмыляются.

Перекисью добела, черной завистью дочерна - вытравлены.

Шип разводят по-змеиному.

- Проститут ты!

С бабками у меня давние счеты.

Молодых красивых девок у нас в подъезде дефицит, поэтому они шипят на меня, дворника Васю.

Без этого им никак - весь день на лавочке просидеть, и никого проституткой не обозвать.

Значит, день зря прошел.


- А вы, говорю,  горгульи и гарпии!

Кикиморы!

Медузы-горгоны!

Пенсионэрки!

Горгулей, гарпий и прочую мифологию они бы еще стерпели, но я их пенсионерками обозвал...

Как такое простишь?


- Я вас люблю! Сложитесь, дамы, по рублю - так и быть, оттреплю! - говорю.


Воззрились они на меня.

Взорвались.

Взорлили под облака высокой морали.

Взвились кострами, в синие ночи.


- Ах ты трах-тибедох! - кричит одна.

- Шучу, дамы, шучу! Какой я вам трах-тибедох. Сзади-то вы еще пионэрки, а впереди - в аккурат, пенсионэрки. Только я не заднеприводный.

Привод у меня передний.

И кайлом железным перед ими помахал.

Куй железный, пока горячий!


Ну, они в психушку и позвонили.

Наряд вызвали.

С ума тут один сошел.

Окорбляет и насилует.

Палкой своей оприходовать угрожает!

Кину палку, говорит.

В интимном смысле.


Харассмент.

Ми ту.

Вимен лайф хэз мэттер.


Приехали санитары.

Посмотрели на меня, посмотрели на бабуль.

- Да, чувак, ты точно умом тронулся.

Если б тебя еще на молодую девчатину потянуло, мы бы тебя, мужик, поняли.

А уж пенсионэрок оприходовать!

Кто ж в здравом-то рассудке на эдакое решится?


Вот тебе и ми ту.

Больше не мету.


Кинулись на меня всей кодлой, руки скрутили, уложили на носилки - и в машину.

Лежу, повязанный, неотмазанный, руки на груди сложил, как труп.

- Трогай!


Меня несут на страшный суд.



В ПСИХУШКЕ


- Так. Вы кто? - спрашивает врач.

На вид бюджетник, нищеброд.

Может, и правда, врач, а не рвач.

- Наполеон я.
- В четвертую палату его, к Цезарю, Хамурапи, Муссолини, и прочим...
- Я не Муссолини! Не мусольте меня!

Не Цезарь, любитель салата "Цезарь".

И не цесарка.

Не Хамурапи с хачапури.

Не Муссолини с маслиной во лбу.


- Протестую! Я не они! Я Наполеон!

- Ясненько.


Мания грандиоза.

Бред величия.

Идея фикс.

Всех трех микс.


И санитару:

- В шестую его!

Палата номер шесть! Ни за что!

- Вы куда меня отправили?! В шестую? Строго по Чехову?!
-А он  начитанный! Да, в палату № 6. Там у нас шесть императоров Наполеонов Бонапартов. Седьмым будете.
- Нет! Я не такой, как все! Наполеонов-то шесть у Конан Дойля, а с кладом внутри - один.
- Не скандальте, голубчик. Ступайте к ним, к своим родственный душам!
- Я - особый случай.
- Друг мой, мы, люди  - все особые случаи.
- Я самый особый!
- В нашей психбольнице каждый пациент - особый.
- Вы не поняли. Я не император, не маршал, не Бонапарт! Я - торт!

Уже - не торт!


Что, смешно?

А кто бы теперь герцога Бульонского знал, если б он бульон не изобрел?

Кто б графа Строганова помнил, если бы не беф с подливой?

Или мадам Монпасье, коли бы не леденцы разноцветные, из детского праздника?


Он поморщился.

- Ладно. Этого - в отдельную палату!

Помогло!



Что такое психушка?


Да ничего, так себе.

Теперь я это знаю по себе.


Палата, как палата.

Бедновата, грязновата.

Стены, как стены.

По углам - тени.

Пол, как пол.

По койкам - мужской пол.

В эту бы койку да кой-кого!


Коридор больничный.

Совсем обычный.

Серый потолок.

Белья узелок.

Подоконник.

Свежий покойник.

Черствая еде.

В общем, как всегда.


Нам не надо, как лучше, нам надо как положено.


Но палата - психушечная.

Психо-палата.

Психо-стены.

Психо-углы.

Психо-потолок.

Подоконник кричит тебе: я психический!

Судно подкладное стонет: я психушечное!

И лампочка под потолком психаделическая.

И тумбочка - псих, и стакан на тумбочке - псих.

И тапочки под койкой психоватые.



Врачи, сестры, санитары, больные.

Чем больные отличаются от врачей?

Мы в серых халатах, они - в белых.

Но от долгой носки-стирки и белые одежды могут посереть.

И врача на закате карьеры отправят в шестую палату.

По Чехову.

Долгое общение с сумасшедшими определенным образом на психике сказывается.

С кем поведешься, от того и наберешься.

С волками жить - по-волчьи выть.

Вопить!

Волчья сыть.

В волчью пасть - не попасть!


Санитар:

- Ложись!
- Не лягу я в эту стремную койку!
- Ложись, говорю! В этой кровати спали Людовик 14-й, Александр Македонский, дедушка Ленин и кардинал Ришелье!
- Боже! Как же им, всем четверым было тесно!

- А где здесь, пардон, трон?
- Судно подкладное под кроваткой. Лучше синица в руках,чем утка под задницей.
- Как это, утка? Я же император!
- Как? А простым каком.

Ладно уж... Куда денешься.

Умыли тебя, псих.

При Наполеоне и вовсе никто не умывался.

Из всего немытого окружения Наполеона, он любил только немытую Жозефину, потому что немытая Жозефина пахла лучше всех остальных немытых.

И даже мытых.


Содержатся в этом диспансере стационарного типа, как и было сказано,  шесть Наполеонов. Со мною - семь.

Всего семь на весь мегаполис!

Маловато.

Впрочем, не удивительно, что в наше время Наполеоны практически перевелись. Нынешние мОлодежь и пОдростки со своим ЕГ просто не знают, кто это такой.

- Как звали одноглазого русского полководца, который Наполеона-то разбил? - спросил Брежнев у Косыгина.
- Кутузов.
- А адмирала английского... с черной на глазу повязкой?
- Нельсон.
- Нда-а... А почему у нас маршал Гречко до сих пор с двумя глазами?

Держу пари, нынешние половину этих имен даже не слышали.


- Мама! Ты знаешь, где умер Наполеон?
- Где?
- На Святой Елене. Нам в школе говорили.
- Каким гадостям вас учат в школе!


Я еще при Советском Союзе вырос.

Сделан в СССР.

Со знаком качества.

Я вот чего помню:

Однажды к Сталину пришел Клим Ворошилов и начал жаловаться:
- Вот я такой великий полководец, а меня никто не знает!
Сталин возмутился:
- Да, мы в твою честь переименовали несколько городов и не счесть сколько колхозов!
- А все равно меня никто не знает!
Сталин подумал.
- Клим! Ты знаешь, кто такой Наполеон?
- Так точно.
- А, знаешь, благодаря чему ты его знаешь? Благодаря коньяку «Наполеон»!

Так появился в СССР коньяк КВ - Клим Ворошилов.


Я - ворошиловский стрелок.

И не ворошите мне душу!

Вася квасит.

Но КВ, ни разных текил и курвазье по барам не стреляю.


Сегодня сам главврач совершал обход психушки.

- Кто это у нас новенький?
- Наполеон.
- Анамнез какой?
- Сам себя ест. Он торт.

Тот аж поперхнулся.
- И не давится?

- Что по четвертой палате? Кто?
- Да много кто. Дрим-тим. Тут у нас и Сталин имеется, и Чингисхан, и Рузвельт, и Байден и Алексашка Меньшиков. Но всех переплюнул гаишник Петренко - возомнил себя начальником ставропольского ГИБДД.
- Так может, от армиии косит? Или кокосит?
- Дело хуже. Он взяток не брал. Говорил, начальнику ГИБДД западло всякой мелочью мараться.
- Да-а-а... Это серьезно. С этим посложней будет, чем с Байденом и Алексашкой Меньшиковым...


Фамилия - Бомбилов.

Руки мне жал своими руками - какие-то липкие.

На тещу все валит.

Теща-зять - не дать, не взять.

- Доктор, моя теща знакома с Наполеоном. Мало того, она с ним даже трахается!
- Ваша теща нездорова.
- Я так и знал! Заберите ее побыстрее в психушку!
- А что она еще говорит о Наполеоне?
- Да причем тут она. Все она врет. Мне назло. Но я достоверную достал информацию, лично от самого Бонапарта!

Перед тем как войти ко мне в палату, доктор повязал себе на один глаз черную повязку.

Чтоб я не очень-то выделывался.

Мол, на каждого хитрого Наполеона хитрый Кутузов найдется.

Моя беседа с главным:

- Скажите, я действительно Наполеон?
- Разумеется.
- Значит, завтра будет бой под Аустерлицем?
- Ну конечно. Блистательная победа.
- Но потом русский поход, Бородино, пожар Москвы...
- Что поделаешь, сир.
- А потом Ватерлоо, изгнание, остров Святой Елены...
- Увы, сир.
- Ой, я боюсь, что сойду от всего этого с ума!
- Ну вам-то, голубчик, это уже не страшно.


Санитары разгадывают кроссворд:
- Так... Остров, на котором родился Наполеон...
Оборачиваясь к пациенту:
- Слышь, придурок, ты где родился?

Тягостное сомнение. Кто я, на самом деле?

- Доктор, я пришёл к выводу, что я - Наполеон, но не могу решить, какой из!
- В смысле, Наполеон I Бонапарт, Наполеон II или Наполеон III?
- Нет, в смысле я - торт или коньяк?

Наполеон на острове Святой Елены сошел бы с ума, когда б узнал, что он будет - коньяк.

Я не коньяк, я конь и як.

На мне все пашут.

Хозяева. Правообладатели. Олигархи. Сисадмины. Депутаты. Господа.

А я ниоткуда и никуда.

Сиротиночка.

Аки былинка в поле былиночка.

Паринек - Василек.


На поле он... Наполеон. Все сходится.

К одному сводится.

Тварь я дрожащая, или право имею?

Млею и цепенею.


Я летающий як.

Крылатый конь.

Баба Яга на метле.

Навеселе.

Вчера летал в палате под потолком. Долго. В свое удовольствие.

Когда вентиляцию включили.

Но ее скоро выключили.


Сидели с Бомбиловым на продранных стульях в телевизионной комнате.

Бомбилов оказался прокачанный и с апгрейдом.


Целых три книжки прочел о Наполеоне. И семнадцать роликов скачал на Ютубе.

- Ты чо,- говорт, - он знаешь, как баб драл?! Понравилась ему какая-нибудь. Приказывает, чтоб явилась в такой-то час  к нему в опочивальню, разделась, в легло легла и ждала. Она пришла, разобачилась, улеглась, к употреблению готова. А он в соседней комнате фортификации на завтра чертит. Час чертит, два чертит. Потом только заходит. Штаны не снял, только приспустил. Саблю не отстегнул. И ну бабу молотить. Молотит, вертит-крутит, а сам в это время в книжке записной пометочки делает...


- Зверюга он был, - говорю. С Корсики, с дальних ***ней. Корсика это же тьфу. Задворки Ойкумены. Мухосранск ихний. Через-забор-ногу-задерищинск. Понаехавшему Буанапартушке, ему что? Ему кровь людская как водица.

- Хуже,- отвечает, - Как ананасовый компот. Для физического удовольствия. Ублаготворения нервов и выплеска соков чрева.

- А про зайчиков знаешь? Буаопарте охоту сильно уважал. Любил эдак с ружьишком поутру по лесу прогуляться. И вот, приглашает его маркиз Дюбуа в свое поместье. Мол, не угодно ли, ваше высочество, пожаловать под скромный мой кров, за великую честь сочту. А высочество ему - там у тебя, в латефундии, зайцы-то водятся? Мне, мол, угодно зайцев потравить на пленере. Тот ему - а как же, его императорское высочество, зайцев у меня в парках и садах немеряно. А по правде-то говоря, вот именно что зайцев у маркиза и вовсе не водилось. Но он в том не признался, а приказал своему управляющему к приезду Наполеона Буанопарта доставить с окрестных ферм тысячу кроликов. Приехал император. Вышел на крыльцо с ружьишком. Ну где они, твои зайцы? Маркиз рукой слугам махнул - выпускай! - и выскочила из загонов тысяча кроликов. И вся тысяча на императора кинулась. Лезут по ногам,по рукам по плечам. Он руками, ногами, прикладом от них отбивается, а толку чуть. Что такое? У Буанапарте левая икра задрожала. Плохой признак. Плюнул, отшвырнул ружье и ущел. Оказалось, кролики-то ручные были, с фермы, людей ни фига не боялись, привыкли, что человече им должен дать покушать, вот и лезли...

Я заплакал.

- Это, друг Бомбилов, говорю, - вроде нас с тобой. Вроде нашего брата, психов. Коли кинемся встысячером - победим разбойника корсиканского... Нелюдя, антихриста... А поодиночке - дуля в нос.

- А как он умер... Знаешь? Лекарь-то ему глаза закрыл, а потом грудную клетку сккальпелем взрезал и сердце достал. Очень маленькое сердце у императора оказалось, не больше куриного. Взял его врач в скляницу и спиртом залил, чтоб вечно хранилось на память потомству. Ну, зашил рану на груди, и покурить вышел. Вернулся, смотрит - а  в склянке сердца нет. Большущая крыса, рыжая, голохвостая его по полу лапой катит, в угол, в нору свою... Еле отнял, обратно в скляницу определил, спиртом залил, и крышку завинтил.  Уродское сердце, ненормальное. Да еще и крысой обкусанное.

 - А Бородино-то,однако, он выиграл. Так во всем мире считается. В столицу зашел. Россия отступила.

- Да, проиграли мы. Но все равно это победа великая. У нас в России ведь всегда так - вроде, и проиграли, и отступили, а на самом деле - победа.



Главный, как положено, устроил звездец персоналу. Малый звездец. Но переходящий в большой.

- Наполеон Первый из 6-й палаты собрал войско! Под знаменами Кутузова из 11-й палаты митингует уже целое ополчение! Почему не принимаете меры? Вы понимаете, что должно произойти дальше?
- Понимаем. Так ведь скучно же здесь…

Сводки с театра военных действий: Да,были люди в наше время! Моучее, лихое племя. Богатыри, не вы!

Дежурный  докладывает главврачу:
- В шестой палате Наполеон бьет Кутузова!
- Вколите Наполеону аминозинчика.
Вкололи.
- Теперь Кутузов бьет Наполеона, что делать?
- Ничего не надо делать. Считайте, что историческая справедливость восстановлена!

Патриот он, главный-то наш, стало быть.

А вот санитары продались бездуховному Западу.


Кстати, это ответ на вопрос, почему меня тут так плохо кормят.

Суп в миску не доливают. Котлеты очень маленькие. Пюре водянистое. Компот с косточками.

Тетя Катя, главная повариха психушки нашей - настоящая русская баба. Иноземных захватчиков не жалует.

Поэтому Кутузовы у неё жрут от пуза, а Наполеоны всю дорогу недоедают.

Хиреют.

А вот Барклай де Толли из восьмой - катается, как сыр в масле у Христа за пазухой.


Как тут Кутузову с Наполеоном не подраться насмерть?

Смело мы в бой пойдем!
За суп с картошкой!
И повара убьем
Столовой ложкой!

Дубина народной войны.

Бои на подушках, бои на пампушках, на куриных тушках.

Махание тумбочками.

Попытка удавления противника трусами с резинкой.

Пусть я без трусов, но не трУс.


И, наконец:

Дуэль на подкладных суднах.

Битва бобра с ослом. Извините, добра со злом.

- Мы за все хорошее, и против всего плохого.

- И мы тоже.

- Ну значит, давайте убивать друг-друга!

- А, давайте!

Всем добрым людям надо объединиться и всех злых людей убить.


- Товарищ главврач! Наполеонцы и кутузовцы так ведь и перебьют друг друга!
- Тогда подключите больного из палаты номер 7.
- Это какого же?
- Иисуса Христа.
- Не хватало нам еще и этого!
- Будет воскрешать.


Зашел в палату Наполеонов. Все же, однофамильцы. Почти что родственники.

- Будем знакомы. Я - торт.

Они оглядели меня критически.

- Не обижайся, братан, но ты уже не торт.

Не тот!

Был, да весь высох.

Искрошился.


Я полюбопытствовал:

- А как вы тут оказались?

Все шестеро давай отвечать.

- Я - Наполеон, покоритель Европы. Мой сосед Кутузов, гад, об этом в дурку заявил.

- Я сам в стационар пришел. Сдавайтесь, говорю. Не то Москву сожгу. Ну они меня и взяли на довольствие. Куда тут денешься. Москву-то жалко.

- А я иду по улице, вижу магазин «Книги». Зашёл, спросил у продавщицы-бабульки нет ли переходника, чтобы в автомобиле книжку заряжать. Так эта дура покрутила пальцем у виска и бригаду из психушки вызвала.


А вчера в коридоре подкатил ко мне еще один. Шиза конченная.

- Ты тут Наполеон?
- Ну, я, а что?
- Как хорошо, что я наконец тебя нашел! В 1812г ты сжег дом моего прапрадеда, отобрал все ценности и угнал скотину! Двух свиней, трех поросят, козу с козлом и корову! Кормилицу! Зорьку! Плати компенсацию, причем с процентами за все годы! За все века отчаяния, надежды и борьбы!


Всемирная история.

Бонапарт после великих побед, завоевания Европы и вынужденного отречения от престола после проигранной "битвы народов" под Лейпцигом в 1813 г. был отправлен на остров Эльба в Средиземном море. Вскоре он с небольшим отрядом приверженцев покинул свою тюрьму и в марте 1815 года высадился во Франции. В течении двадцати дней император покорил Францию, силами все еще верной ему французской армии.

Интересны заголовки парижских газет тех дней,по мере продвижения Бонапарте к столице: "Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан" - "Людоед идет к Грассу" - "Узурпатор вошел в Гренобль" - "Бонапарт занял Лион" - "Наполеон приближается к Фонтенбло" - "Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже".
 
Ничего не напоминает?



Ничто не ново под луной.

Шум, гам, смех, плач.

Все осталось, как было.

В 1812-м русская зима помогла разгромить армии Наполеона и Гитлера, а в 2024-м (для истории - миг) уже самостоятельно напала на НАТО.

Только вот Наполеон в свое время говорил что Бог на стороне больших батальонов. А в наше время он на стороне больших банков.

В США считают, что от Наполеона Европу освободили американцы.

А в Франции - что Наполеон стремился принести в Россию демократию.

Так это еще Александр Невский знал:

Кто к нам с демократией придет, от демократии и погибнет!


Сами подумайте.

В 19-м веке русские  учили французский - наваляли Наполеону, дошли до Парижа.

В 20-м учили немецкий - наваляли Гитлеру, дошли до Берлина.

Сейчас все учат английский - зря американцы к нам лезут, ой зря...


Санитар:

- А скажи-ка честно, Наполеон ты наш, ты у нас как, активный? Или пассивный?

Отвечаю гордо:

- Я и то, и другое.

Тот ржет:
- Как это?
- А так. Спереди ввяжемся в бой, а уж позади разберемся.


И не обидно ему быть весь век санитаром в психушке.

- Мужчина, а вас жена никогда не укоряет тем, что вы работаете простым сторожем в психиатрической больнице?
- Бывает! - отвечает он, - Но когда ты можешь послать на х*й Наполеона и дать п***ы товарищу Берии — чувство собственного достоинства побеждает жалкую критику...


Говорят, однажды тут двух Наполеонов поселили в одной палате.

Каждый орал, что истинный Наполеон именно он. А другой - самозванец. Никто, ничто и звать никак.

- Хорошо, - сказал  главврач, - сейчас мы этот вопрос разрешим. Мы обоих вас закроем в сортире, и там уж вы между собой решите, - кто  из вас Наполеон, а кто - нет.

Так и сделали.

Через час двери открываются и выходит первый псих.
- Кто вы такой? - спрашивает главврач.
- Я - Наполеон!
- Отлично. В таком случае кто вы? - спрашивает доктор у второго.
Псих, после небольшой паузы:
- А я теперь Жозефина...


Отечественная война, меж тем, не утихает.

Дубина народного гнева разогналась.

Медперсонал стонет.

Замучились галоперидол вкалывать в ягодицы.

Ягодица, ягодица, вся в уколах, не годится.


Но герои побеждают обстоятельства жизни.


Дерутся они почти не переставая, с перерывами только на сон и еду, ну и на процедуры от дури.

Кто?

Да патриоты и либерасты.

Рыночники и государственники.

Западники и славянофилы.

Кремлеботы и дерьмократы.

Русофобы и русофилы.

См. телевизор.


В коридорах, столовой, ординаторской и красном уголке - всюду  бои.

Без правил.

Хорошо, санитары врываются вовремя, накидывают на братву смирительные рубашки, завязывают морскими узлами рукава на спине.

Раньше был ГУЛАГ, а тут все решает просто кулак.

Матушка! Они льют мне на голову хоодную воду! Маменька! Пожалей своего бедного сына!


Мы все глядим в Наполеоны. Двуногих тварей миллионы.

Так уж мы устроены - дай каждому перенаполеонить остальных.

Не семь нас на планете, а семь миллиардов.

Двуногих тварей.

И каждый почитает себя наполеонистие других.

Что отличает нормальных сумасшедших от сумасшедших ненормальных? Нормальные умеют держать своего Наполеона на коротком поводке.


Вышел Наполеон на Воробьевы горы, с биноклем. Москва перед ним, вся в огнях.
Спрашивает у адьютанта:
- Что у русских сегодня за праздник?
- У них сегодня Новый год, - докладывает адьютант, - Патриоический. Древне-славянский. Они отмечают его с бенгальскими огнями, немецкой танненбаум, английскими петардами и китайскими скай-шоу.
- А православного-то тут что?
- Свечки. Я за свечку - свечка в печку. Я за печку - та бежать и вприпрыжку под кровать...
- Так они Москву сожгут!
И все на меня свалят.

Мы непобедимы!

Чтобы остановить нашествие Наполеона, пришлось сжечь Москву. Наше дело правое!Победа будет за нами! Уже горят наши вклады!


Студентка-блондинка читает учебник истории:
"Прусский офицер Фердинанд фон Шилль поднял восстание против владычества Наполеона под лозунгом "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!"
- Бедный Наполеон! Такой великий человек – и без конца!

У приговоренного к смертной казни спрашивают, каково его последнее желание.
Тот отвечает:
- Хочу выпить бутылку коньяка «Наполеон».
- Хорошо. Вам какого года?
- 2050-го.

Российский коньяк "Наполеон"! Почувствуй себя, как француз под Москвой!

Доктор заходит в палату, смотрит мою кардиограмму.
- Так, хорошо, хорошо... Та-а-ак... Да уж... Ух ты!.. Вот это да-а-а! Сколько годков вам, больной?
- Да 60 скоро будет.
Тот заржал:
- Не-а... Не будет.

Вот так.

Жить будете плохо.

Но недолго.


За окном моей палаты вороны прыгают по асфальту и каркают.

Они долго живут. Лет 300 где-то. И что толку.

Вон, сидит одна. Небось ещё Наполеону на треуголку гадила.


Стенгазета в боьничном коридоре:

Сегодня Наполеону Бонапарту из шестой палаты исполняется 235 лет! Юбиляра пришли поздравить все сотрудники стационара.

Не хочешь же ты, царственный Базиулиус, - говорю я себе, -  так справить свое 235-летие!


Я бессмертен.

Но все равно боюсь небытия и забвения.

Не так гроба боюсь, могилы, как Того Света.

Ада и рая. Рая даже больше боюсь.

Ту би ор нот ту би. Вот в чем вопрос.

Умереть, уснуть... И видеть сны, быть может...


Главврач со мной замучался.

- Ну скажите, скажите, голубчик, почему вы Наполеон? Откуда вы это взяли?

- Мне это Бог на ухо сказал.

Вопль из соседней палаты:

- Врешь! Не говорил я тебе такого!


И у меня возражать Богу сил не нашлось.

Не тот я уже, не тот.


Довольно.

Из психушки пора выписываться.

Подурковал, и будет.

Кутузов в бурке, а Васька в дурке.

Доколе?


Вариантов у меня осталось всего два. Плохой и очень плохой.

- Доктор, я больше не Наполеон.
- Поздравляю дорогуша, у нас прогресс!
- И это прогресс!? Полгода назад я был Наполеоном, а теперь я кто!? Никто.

И:

- Спасибо, доктор, Вы меня вылечили! Я больше не считаю себя Наполеоном!
- Хорошо, я рад за Вас.
- Конечно, ведь Наполеон - жалкое ничтожество по сравнению со Мной!


В жизни приходится выбирать не между плохим и хорошим, а межу плохим и очень плохим.


Я выбрал третий вариант, хотя таких почти и не бывает.

Договорился с поварихой тетей Катей. Испек "Наполеон" по маминому рецепту. И угостил весь медперсонал, включая главврача.

Плюс настойка "Наполеоновка". Не на конопле, не на маке, не на мухоморах.

На наших надеждах! Наших несбывшихся прекрасных мечтах!

- Вкушайте плоть мою! Пейте кровь мою!

Причащайтесь!

Им понравилось.


Наполеон - это болезнь: одни им тяжело переболели, другие просто отравились и проблевались.

Если тортик оказался просроченный.

И вообще, торт "Наполеон" плохо сочетается с бородинским хлебом.

Вы уж определяйтесь как-нибудь, что вам ближе.


Новый русский салат:

Выложите на блюдо 0,5 кг черной икры, сверху положите омара, укройте его 0,5 кг красной икры, украсьте блюдо ананасом. Залейте все это коньяком "Наполеон". Добавьте "Рафаэлло" по вкусу. А теперь жрите, пока не затошнит!


А мой тортик - не какой-нибудь французской кухни лучший цвет. Не трюфли, роскошь юных лет. Меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым.

Не ананасы - банонасы.

Не Гамбурга пирог нетленный - уже давно истлевший, впрочем.

Матушкин рецепт.

Веками проверенный.

Им понравилось.


Я не упустил шанса.

- Доктор! Теперь вы в меня верите? Доказал я вам, что я нормальный человек?

- Вера, друг мой, потому вера и вера, что она не требует доказательств...


Я выписался из психушки.

В руках - узелок с бельем.

Бреду по весеннему, синему, веселому снегу.

Воздух вдыхаю. Чистый. Не больничный.

Иду по ростепели, по ручьям апрельским, по вешней капели.

В родной двор.


На малую свою родину.

В собственную каморку.

Коптерку.

Камеру.

Норку.

Другой Родины нет у меня.


Мне хорошо.

На душе поют птицы.

Сердце плачет благодарными слезами.


Я выписался из больницы!

Завидуйте мне, птицы!


В последний мой день к нам в палату пришла благая весть.

Наполеона и Кузузова, вконец разодравшихся, санитары скрутили по самое не горюй и привязали к кроватям.

На всю ночь.

Ночью Кузузов перегрыз зубами веревку и убежал через окно туалета.

Говорил он мне, еще в восьмой палате:

- Да я вены себе перегрызу зубами! Но Россию не посрамлю!


Патриотизм победил.


Ура, товарищи! Ура!Ура! Ура-а-а-а-а!

Флотское, армейское.

Два кратких и одно долгое, с переливами!

Рыдайте, либерасты, русофобы, инагенты и пораженцы!

Не ступать вам по священой земле Отечества.

Вон!

Дубина народной войны вас настигла.

Наши победили!


Свой двор я не узнал.

Во-первых, в коптерке моей поселился безродный пес.

Не дворянин.

Дворняга кудлатая.

Добрый.

Смелый.

Верный.

Умный.

Но грязный.

Замызганный, покоцанный, паршивый, блохастый.

Я его покормил больничной кашей, которую мне тетя Катя в дорогу, на добрую память, в кулек насыпала.

Помыл собачку - воду горячую набрав в таз из батареи.

Мыла-то казенного, соды и хлорки не пожалел.

Вычесал сапожной щеткой.

Сбрызнул Шипром.

Поцеловал в морду.

И назвал - Дружок.


Во-вторых, пока я отсутствовал, рядом с 14-этажкой возвели небоскреб.

На каждом этаже - магазины, кафешки, фирмы...

Даже детские ясли имеются и гимназия "Галилео Галилей".

И Дворец Бракосочетания.

Полу-дворец.

Полу-бракосочетания.

Больница с поликлиникой.

Полу-клиникой.

Церквь св. Георгия со змием.

И эти, как их... Аппартаменты.

С подтестом. Извините, с подсексом.


На крыше ресторан "Седьмое небо".

Сидит там Серега мой одноклассник, с друганом, коллегой по опасному бизнесу,  вопросы решают.

- Слышь, братан, я тут жениться надумал.
- Ну и че?
- Ну, повел невесту в "Седьмуху", тут уж постарался, с хорошей стороны себя показать - заставил официанта выпить литр «Наполеона», остальные бутылки в баре расстрелял из Макарова...
- Ну, а она?
- Ты прикинь, отказала мне.
- Да?! А мотив какой?


На первом - торг.

В подвале - морг.


В нашем доме можно родиться, креститься, жениться.

Заработать мильон.

Купить Дон-Периньон и Луи Виатон.

Кончать с эскортницей, под стон.

И в лучший мир переселиться.


Никак уж март.
В подъезе - мат.

Не дворник я, а царедворец.

Бреду по солнцу, однодворец.

В городе началась бессмысленная и беспощадная битва бульдозеристов, убирающих снег с проезжей части на тротуар, и дворников, кидающих снег обратно.

Кто кого перешибет.


Голуби на солнышке гулят.

Голубям накакать на старого дворника Васю.

Да, собственно, и я какать хотел на голубей. Вот только у голубей это дело лучше получается.

Но одну голубку белую, со сломанным крылышком я пожалел.

Ее мерседес переехал.

Взял бедную к себе в каморку.


Дружок мой ее признал.

Языком пеышки ей облизал.

Из мисочки своей дал ей поклевать.


Спим все трое на топчане.

В обнимку.

Питаемся дошираком.


А по праздникам я им на гармони играю.

Давнюю песенку:

Летите, голуби, летите!
Для вас нигде преграды нет!


Народ приободрился.

Прибарахлился, отъелся.

О себе много понимать стал.

Но мусорят по-прежнему.

Еще даже пуще.

Кто рано встает, тому Бог дает.

Раздражение чумовое, до воя, неостановимую зевоту, до рвоты, синяки под глазами, размером с мышь, а также - невыносимое желание убивать.

Твою-то мать так! Нефритовый вам жезл в ониксовые врата!

Как Курвазье хлестать, в одном белье, так пожалуйста! А как бутылки-стаканчики за собой убрать, так некому!

Не устаканится это никогда!

Никогда народ вдосталь не нахлебается!

Курвазье!

Курва ж, е!


Буря мглою небо кроет!


Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.

Что деньги! Что еда! Конец им виден скорый. Их приговор уже произнесен.

Что любовь! Из всего вечного на этом свете у нее самый краткий срок годности.

Желание убить кого-нибудь - вот что самое постоянное, самое надежное в мире. У меня оно никогда не пропадает.


Иван Дурак спрашивает у Бабы Яги:

- А как мне пройти туда, не знаю куда и найти то, не знаю что?

- Сынок, вот тебе волшебный окурок, как увидишь дворника, так окурок-то этот и брось наземь, и куда дворник пошлет, туда и иди!

На волшебный хребет К-Ху-Ям.

Знаем, бывали.


Крыл их всех, крою и буду крыть.

Однажды на жилицу гаркнул ядрено.

А та мне в ответ - еще ядренее.

Такая образованная женщина, 20 минут матюгалась, и не разу не повторилась.

Университет, оказывается, окончила. Филфак, туды его фак.


Как завижу олигарха, так взмахну метлой и кричу:

- Быстро и четко зачистить территорию! Не оставлять никаких следов!

- Ну-ну, - говорит он примирительно,- Ты у нас тут не полковник полиции РФ. Не выделывайся.

Знает он, что мне про его шприцы с крокодиловом все известно, вот и не лезет напролом.

Насрать и вошь может.


- Я маршал! - кричу я, - Император!

Он присмотрелся.

- Слушайте, а я тебя определено где-то видел... Ты в каком банке так ловко подметать научился?

С банками у меня все в полном порядке.

Полбанки всегда в кармашк есть.

Звонили из коллекторского агентства. Сообщили очень вежливо, что неделю назад мой банк продал им мою просроченную задолженность по расчету "30 копеек за тысячу рубей", так что теперь мне придется иметь дело с ними.

В ответ я очень вежливо сообщил им, что я еще две недели назад продал свою просроченную задолженность коллеге Петровичу по расчету "олл инклюзив за бутылку", так что теперь им придется иметь дело с ним.

Встретил его на днях. Идет, улыбается.

- Петрович, чего такой счастливый?
- Рубль в луже нашел!
- Так сегодня ж все лужи позамерзали!
- Так я его хозяину кайлом выковырял изо льда! За трешку!


Нонеча не то, что давеча.

Люди таперича не лучше и не хуже,чем тогда. Чем всегда.

Но одновременно люди какие-то другие стали.

Идут и сами с собой разговаривают.

Не с собой, а с телефоном своим.

Невелика разница.

Все равно, что с собой.

Бывает, и пишут, не разучились еще.

Глаза скосил, и читаю у одного в мобильнике:

- Превед, што делоиш?


Што делыдь?  Хто веновад?


Ветераны Куликовской битвы все так же, в своих пиджачишках стираных, медалями-орденами до боли исколотых, во беседке дворовой сидича, в домино стучат.
 
- Скорей бы уж наши их раздолбали!

- Как бы НАТО нас не за**али.

- Не-е-е! Россия непобедима.

- Ребят наших жалко.

- А мне бандеровцев тоже жалко.

- Войну не мы, а укрофашисты начали. В 14-м году!

Хряп! - костяшкой об стол.

- Донбасс бомбили. С истребителей. А говорили - кондиционер в окошке лопнул.

- Кладбище ангелов в Донецке видел?

- По телеку только.

- По телеку, может, и подделанное. На Мрсфильм снятое.

- Ты что! Такое не схимичишь.

- А Бучу они смухлевали. Фэйканули.

- По ходу так.

Хряп!

Домино. А не кадр из немого кино.

Вот, игра! Это тебе не кайф и не драйв. Не хайп. Не вайп.

- Начет Бучи, так я ни в жисть не поверю, что это наши. Убить еще этих граждан наши могли, не спорю. Это ж война. А ля гер ком а ля гер. Сам стреляй, а то убьют. Но вот чтобы трупы аккуратнененко по сторонам улицы разложить - это не мы. Не бывало у нас никогда такого и не будет. Не наш стиль. В этом, воля ваша что-то немецкое проступает, а моет, английское.

- Хоть бы мир поскорей! Ребят наших жалко. И ихних тоже жалко, хоть они и бандеро-фашисты. Свои, все таки.

- Что ж нам, своих людей отдать на съедение Киеву? Люди нам поверили, а мы их сдадим. Позор на весь мир! Нет уж, нам отступать некуда. Нам нуждна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим.

- За нами Москва.

- За нами Россия, Москва и Арбат.

- Россия всегда своих младших братьев защищала! Мы всегда с добром, только с добром! И никого Россия не предавала! Мы не Мазепы.

- И не Петлюры.

Мазепы отмазываются, а Петлюры петляют.

- Как бы они не прорвались в Донбасс-то обратно. Вся Европа против нас, и Америка. Силища.

- Х** им. Россия непобедима.

Стук костяшкой об столешницу.

- Россия против всего мира стоит. Одна.

- Не-е-е. С нами все честные люди планеты.

- У Америки денег-то больше.

- Потому что они всю планету ограбили. А мы честные. Мы не за себя. Мы за правду и справедливость!

- Не ссы, прорвемся! Ядерную державу победить нельзя. Если что - мы ядерный чемоданчик достанем, и на красную кнопочку от души нажмем!

Хряп! Рыба!

- Сомневаюсь.

- Мы такие. "Тарас Бульба" читал? Русские не сдаются.

- Так тогда всему п***ец.

- А пусть. Пусть п***ец. Все лучше, чем своих предавать.

- Мы в 812-м году Москву сожгли, чтоб она врагу не доставалась! Москвы не пожалели! Что ж нам теперь, Киев жалеть? Или Париж ихний? Нью-Йорк пиндосский?

- Эх, погибать, так с музыкой! Тогда уж всей планетой погибать! На миру и смерть красна.

- Тогда пусть Апокалипсец. Долина Иосифата. Конь бледный...

- А люди больше и не заслужили. Прекращать все это надо. Закрывать проект "Человек". Провалился он.

- Мы-то сразу в рай. А они просто сдохнут.



Уборщиком при небоскребе жизни Мухаммеда взяли.

Прикольный парень.

Все бормочет - Аллах акбар, Аллах акбар.

Метлу пока ему, правда, в управляющей компании "Уроборос" не доверяют.

Метла - это холодное оружие.

Страшное в руках шахида.

Веник только на день выдают, и то каждый раз под расписку.

Москва, как известно, очень образованный город. Здесь даже простые рабочие знают хотя бы один иностранный язык.

Узбекский.

Кыргызский.

Чукотский.

Чеченский.

Но больше всего у нас дворников-таджиков.

Москва слезам не верит.

Москва бьет с носка.

Не нравится тут, ну и убирались бы.

Они и убираются. На улицах города.

Поздорову.

И по добру.

Они добрые.

Бога боятся больше нас.


Но не надо, пацаны, оскорблять чувства верующих.

И даже чувства ворующих оскорблять не надо.

Оскор***ть может только ***дь.


Так что, желаю вам творческих узбеков.

Некоторые наши дворники и в хадж хаживали.

Хаджами становились.

И даже Хаджи Насреддинами.

Помниье осла с морковкой? Эту штуку он придумал.



Тадж-Махал - рабочий день московского дворника.

Тадж махал, махал, махал. Намахал на Тадж-Махал?

Дворец неземной красоты.

С трудов праведных не наживешь палат каменных.

Но мечтать не вредно. Вредно не мечтать.


С балконов и с крыш еще чаще стали прыгать.

И из денег, и по любви.


У нас во дворе такой случай был: любовник выскочил на балкон - муж домой не вовремя вернулся.

Хватается за перила, перепрыгивает их - а руки отпустить не решается, страшно.

Завис.

Я вышел во двор.

- Эй, ты что тут делаешь?
- Как что? Вот, вишу!
- А-а, ну виси, виси. Только ноги подними, дай подмести.


А у меня и любовницы нет.

Рожа моя больно страшная.

В психушке галопередолом перекололи.

Видать, морду с попой перепутали.


И как на грех, во дворе у нас, в небоскребке, клиника пластической хирургии открылась.

Я мечтаю себе фасад сделать офигенный.

Не под Наполеона.

Что Наполеон! Ростом - метр с кепкой. Фигура плюгавая. Морда стремная - не на что посмотреть. Вошь кусачая. Кот драный. Усишки, рубильник, да губы поджатые - вот вам и весь император.

Под Клима Ворошилова преобразиться хочу. Вот уж кто красавчик-мужчина.

И даже Красавчег!

Тут тебе нос орлиный, усы моржовые, брови как у гепарда!

А уж корпус! Как армейский корпус.

Клим Ефимыч! Истинный ты маршал Советского Союза!

Ихним Наполеонам, всем этим Карлам Великим (великим карлам), Александрам Македонским, Цезарям да Ганибалам - сто очков вперед.

Какая-нибудь бабка с лавки (из обидчиц моих) спросит:
- А что это у нас за модель для мужского белья двор подметает?

А подружка ей в ответ:
- Это дворник Вася. Да-да. Тот самый, которого мы в психушку сдали. А его оттуда погнали. С психами не мог ужиться. Опять вот метлу в руки взял. Похорошел.

А вторая говорит:
- Денег у клиники нет, так директор ему хирургическими операциями зарплату выдает.

А первая:
- Я всегда вам говорила, что этот Вася - проститут!

Но нет, не по карману мне пластика.

Разве что маска из пластика.

Крокодилья рожа у меня. Как у Гены из мултика.

Но бабам нормальным не все ль равно? Баобабам нашим. Им главное, мужской размер. А рожу можно подушкой закрыть.

Мечтаю.

Вот, к примеру, я, как всегда по вечерам, подметаю двор. Изогнувшись модной буквой Z.
А из подъезда выходят ребята и спрашивают:
- Мужик, бабу хочешь?
- Конечно!
- Ну, иди в первый подъезд, второй этаж, дверь налево. Там все уже готово.

Бегу по лестнице, захожу в нужную дверь, вижу - точно, лежит женщина под простыней.

Долго не думав, прыгаю к ней, делаю дело.

Оделся, закурил, уходить собираюсь.

Женщина встрепенулась:
- Мужик, а деньги? Денежки-то где?
- А меня ребята угостили.


Так и не вышел я никогда на работу во фраке, цилиндре, крахмальной сорочке с галстуком.

А дворник с грязными руками
Стоит всю ночь под воротами.
И чешет грязными руками
Под грязной шапкой свой затылок.

А в окнах слышен смех веселый,
И громкий крик, и звон бутылок.


Ко мне приходил укушник, менагер из УК.

Настаивал, чтоб Дружка из каптерки выгнать.

Кусается он, говорит.

Сам ты кусаешься, укушник.

Антисанитария от него, говорит.

Паршивый он, - говорит.

Блохастый.

За ноги псину, говорит, и в кювет.


Но я скорей его самого зарежу, спрута-капиталиста, кулака-мироеда, чем Дружочка выгоню.

Прижал я к груди песика и голубушку, любимых моих, единственных, семью мою! И весь затрясся.

Менагер это понял, почуял верхним чутьем (что счас убью его нахрен) - и ушел.


Еще новости - говорят, директор парка культуры наклеил на урны логотип Партии Регионов... или Легионов? - и уволил половину дворников за ненадобностью.

Ржет, мусорная душа:

- А вы устройтесь, ребята, дворниками на лобовое стекло "Бентли"!

Или дворовыми к барину на Рублевку.

Нам не привыкать - за рубль на Рублевку.

Мы ватники стеганые. Розгами и ремнем.


Вот так и меня когда-нибудь выпнут из родной коморки.

Каптерки.

Из жизни.

С земного шарика.

Пса безродного.

Дворника-дворнягу.

И меня однажды за ноги возьмут.
Не посмотрят, что одет и что обут.
Не посмотрят, что талантливый поэт,
Просто кинут меня за ноги в кювет.

Скули - не скули.

Вой - не вой.


Дворник Василий по кличке Наполеон в полдень вышел на дневную смену.

Взглянул на небо весеннее, синее, в белоснежных облачках - лоб под животворные солнечные лучи подставил.

И сорвавшаяся с крыши сосулька прихлопнула его.

Но это потом в ментовке судмедэксперты написали, что виновата сосулька.

Сосуля.

На самом деле - кто-то бутыль коньяка "Наполеон" из окошка выбросил.

С крыши, с седьмого неба. С ресторана"Седьмое небо", то есть.

Последний крик его:

- Сосули? Сосу ли? Нет, не сосу!


А другие жильцы говорят, что не так все было.

Что он лексус, во дворе припаркованный, нечаянно совком поцарапал.

Понял, что во всю жись не расплатится.

Сильно не расстроился. Но повесился.


Третьи говорят, что его, как два пальца обосать, в психушке таблетками перекормили, уколами закололи, оттого он крышей поехал и помер.

Галопередол. В голый передок.


Перед смертью наш Васька-то сильно изменился.

Наполеон наш Бонапарт.

Тихий стал, задумчивый, и как бы внутри себя просветленный.

Ламповый.

И некоторые даже различали вокруг головы его нимб бледный.

Не матюкается, не дебоширит, курить перестал, чтобы пьянки какие - ни-ни.

Лежит и ничего не просит.

Желтый глаз его горит.

Глаз кроткий.

В другое измерение намылился, в общем.

Ниасилил эпохи.


Нашёл возле клуба «Сохо» недокуренную сигарету с крокодиловом, докурил и за ночь подмёл всю Москву, с запада на восток, с юга на север.

И надорвался.

Моторесурс у человека закончился.

Это вам не сосули.

Высосали мужика. Сосали, сосали и высосали.


Соскребли его, болезного, с асфальта, на совок, донесли до мусорного бака, и выбросили -  лети, болезный, в мир иной, со святыми упокой.

Никаких тебе псалмов.

Ни Псалтыри.

Ни даже пластыря на лоб расквашенный.


Вороны только над ним каркали.

Гигантские, как с ядерного полигона.

И сороки-белобоки стрекотали.

От сорок - рок.

От ворон - урон.

Голуби гулили. Целовались на крыше.

От голубей - любовь.


Патологоанатом в морге задумался над тем, что вписать в графу "причина смерти", но потом улыбнулся и написал:

Весна пришла!

А что, весна - время обострения любви, веры, надежды и прочих душевных заболеваний.


Таки бросили на мой кумпол "Наполеон", но не в коробке, а в бутылке.



Атмосферная какая-нибудь, ядри ее, флюктуация?

Или рекламная акция?


Тролли троллят.

Стёпки стебутся.

Сисадмины злобесовы сисадминятся.

Снимут меня сейчас, очумевшего, на телефон - и в сеть, в Ютуб, в раздел "Приколы". Поколы. Уколы.

Как там сейчас по-ихнему? Приквелы-сиквелы?

Вбоквелы.


Парки бабье лепетанье.

Темной ночи трепетанье.

Жизни мышья беготня -

Отступились от меня.



Виновных не сыскать.

Уйдут в глухую несознанку.

Знать, мол, ничего не знаем и ведать не ведаем.

ПрОтокол не подпишем.

Нас тут не стояло.


Все равно, кто.

За бутылку - не в Бутырку.

Ходи - не ходи, стучи им в двери - не стучи, реви - не реви  - зоперто.

Закрой деверь с другой стороны.


Хряп! Костяшкой-доминошкой об стол.


Я распластался на асфальте, бездыханный.

С винцом в груди.

Весь в бутылочных осколках, коньячных брызгах, в парче солнечных лучей, зеленом травы бархате.

Как Наполеон в императорской мантии.


Бирка на ноге, за большой палец, гроб фанерный от муниципалитета, яма общая на кладбище.

Кто же теперь моего Дружка и мою белую голубку со сломанным крылышком будет кормить дошираком?

Стихи свои записать не успел.

Жить устало, не хотело,
Отпуская душу, тело.
Чую, надо помирать.
Лег на старую кровать.

Выдышанная - металась,
К бездыханному ласкалась.

И услышал в этот час
Я с небес бессмертный глас:

- В рай пора? Да некрещеный.
В ад? Да за грехи прощеный.
Жизнь предвечную любя,
Обратися в голубя!

Эх, и заживу теперь я!
Пух да перья, пух да перья!
Мне теперь иная стать -
По-над облаком летать!

Только город в стуже тошной
Мной утерся, как ветошкой.
И пуховая скуфья
Выносилась до рванья.


Наполеон лежал на каталке в морге, в подвале небоскреба.

Голый, в треуголке из газеты.

От него осталось имущество - рваный матрас, чайник, узелок с бельем, собака по кличке Дружок и голубка с одним крылышком.

Гармонь. Играй, гормон, да только без меня.

Томик Пушкина.

Иисус Христос из четвертой палаты Первой городской психиатрической больницы и Мухаммед - дворник из соседнего квартала прочитали над Васей, каждый, свой текст.

Он не воскрес.

Но случайный прохожий, пробирающийся по гололеду мимо осиротевшей 14-этажки,  увидел, как из подвала вылетел сизый голубок.