Шаляпин

Казалось, Рим на мраморных ступенях
Сравнился славой с тем богатырём,
Что русский гимн пел, стоя на коленях
Перед державой и своим Царём.

Но пробил час! Сменилось русло Леты
Под лязг металла в красном мираже...
Он пел для нас на всех концах планеты,
Когда не стало родины уже.

6 января 1911 года с Шаляпиным происходит грандиозный скандал, надолго сделавшим его предметом травли для «левых» общественных кругов. В Мариинском театре на премьере новой постановки «Бориса Годунова» певец вместе хором, исполняя гимн «Боже, Царя храни!», опустился на колени перед Императорской ложей. Сам артист вспоминал об этом так: «Пел я великолепно. Успех колоссальный. Был принят на первом представлении “Бориса Годунова” Государем и в ложе у Него с Ним разговаривал. Он был весел и, между прочим, очень рекомендовал мне петь больше в России, чем за границей».

Но «прогрессивная интеллигенция» встала на дыбы. Горький, объедаясь круассанами на Капри, плакался в письме к своей жене: «Выходка дурака Шаляпина просто раздавила меня – так это по–холопски гнусно!». Самому же Шаляпину "буревестник революции" выговаривал: «Мне жалко тебя, Фёдор, но так как ты, видимо, не сознаешь дрянности совершенного тобою, не чувствуешь стыда за себя – нам лучше не видаться, и ты не приезжай ко мне…». Престарелый марксист Плеханов прислал некогда подаренный ему Шаляпиным портрет с припиской: «Возвращаю за ненадобностью».

Затравленный газетами и обществом, Фёдор Иванович размышлял: «Хотя мне и делают всякие козни и заставляют насильно быть “политиком”, однако я по–прежнему знаю, что люблю и понимаю только мое дорогое искусство… Что же это за страна такая и что за люди? Нет, это ужасно, и из такой страны надо бежать без оглядки… Думаю я только о том, что жить в России становится для меня совершенно невозможным. Не дай Бог какое–нибудь волнение – меня убьют. Мои враги и завистники, с одной стороны, и полные, круглые идиоты и фанатики, безрассудно считающие меня каким–то изменником Азефом, – с другой, – поставили меня, наконец, в такую позицию, какую именно желали мои ненавистники, – Россия хотя и родина моя, хотя я и люблю ее, однако жизнь среди русской интеллигенции в последнее время становится просто невозможной, всякая личность, носящая жилет и галстух, уже считает себя интеллигентом и судит и рядит как ей угодно».

Большевики, взяв власть, 13 ноября 1918 года присвоили Шаляпину звание народного артиста. Но это не спасло певца от национализации его банковских счетов, обысков, реквизиций и «уплотнений» в квартире. Фёдор Иванович жаловался своему другу художнику К.А. Коровину: «Я имею право любить свой дом. В нём же моя семья. А мне говорят: теперь нет собственности – дом ваш принадлежит государству. Да и вы сами тоже. В чём же дело? Значит, я сам себе не принадлежу. Представь, я теперь, когда ем, думаю, что кормлю какого–то постороннего человека… Что же они, с ума сошли, что ли? Горького спрашиваю, а тот мне говорит: погоди, погоди, народ тебе всё вернет. Какой народ? Кто? Непонятно. Но ведь и я народ… Пришли ко мне какие–то неизвестные люди и заняли половину дома. Пол сломали, чтобы топить печку… Луначарский говорит, что весь город будет покрыт садами. Лекции по воспитанию детей и их гигиене будут читать. А в городе бутылки молока достать нельзя…».

В 1927 году во Франции артист пожертвовал 5 тысяч франков на помощь безработным русским эмигрантам. Сообщение об этом было напечатано в газете «Возрождение» и вызвало в СССР настоящий скандал. В передовой статье советского журнала «Жизнь искусства» говорилось: «Мы знаем, кто эти “русские безработные”, при виде которых Шаляпин почувствовал благотворительный зуд: это выброшенные за советский рубеж злобные ненавистники рабочих и крестьян… – это сотрудники лондонских, пекинских и шанхайских взломщиков и душителей революции… И в переживаемый нами серьезнейший и напряженнейший политический момент мы вправе поинтересоваться: кто с Шаляпиным, то есть с чемберленовской Англией, и кто с нами, то есть с пролетарской революцией?»

2 июня 1927 года «Комсомольская правда» публикует стихотворение Маяковского «Господин “народный артист”», где присяжный большевицкий горлопан изощрялся в хамстве и оскорблениях:

Вынув бумажник из–под хвостика фрака,
добрейший
Федор Иваныч Шаляпин
на русских безработных
пять тысяч франков
бросил
на дно
поповской шляпы.
Ишь сердобольный,
как заботится!
Конешно,
плохо, если жмёт безработица...

Стихотворный пасквиль заканчивался угрозами:

И песня, и стих –
это бомба и знамя,
и голос певца подымает класс,
и тот, кто сегодня
поет не с нами, тот – против нас.
А тех,
кто под ноги атакующим бросится,
с дороги уберёт рабочий пинок.
С барина с белого
сорвите, наркомпросцы,
народного артиста красный венок!

Шаляпин отреагировал на травлю, дав интервью «Возрождению», в котором так ответил на вопрос, что будет делать, если его лишат звания: «Ну что же, я после этого – перестану быть Шаляпиным или стану антинародным артистом? – я, который вышел из гущи народной, – всегда пел для народа. В особенности же теперь, после того, как я уже 37 лет на сцене и исколесил земной шар, я хочу взять на себя смелость и проявить, быть может, нескромность, сказав, что я не просто народный, я всенародный артист». 24 августа 1927 года Совет народных комиссаров РСФСР по прямому указанию Политбюро ЦК ВКП(б) постановил о лишить Шаляпина звания народного артиста. В посольстве СССР в Париже Фёдору Ивановичу объявили и о лишении его советского гражданства.

Шаляпин тосковал по России, но понимал, что, возвратившись (а его неоднократно уговаривали вернуться), он потеряет творческую свободу, а может, и не только творческую. «…Я слушаю довольно часто по радио Москву, – отмечал он в одном из писем. – Вот поёт какой–то молодчик Старого капрала: “Ты, землячок… поклонись нашим зелёным дубравам”… Почему "зелёным дубравам", а не храмам селенья родного? Я вот... из песни слова выкинуть не могу. Приеду, а меня заставят. Я не послушаюсь, и – пожалте в Соловки…»

Артист не участвовал в политической жизни эмиграции, но широко занимался благотворительной деятельностью. Его кончина и похороны стали заметным событием в жизни Русского зарубежья. Отпевая в Париже Фёдора Ивановича, митрополит Евлогий (Георгиевский) сказал: «За всё то духовное наследие, которое он нам оставил, за прославление русского имени – за всё это низкий поклон ему от всех нас и вечная молитвенная память».

Компиляция из биографических материалов.

КАК УБИВАЛИ
ФЁДОРА ИВАНОВИЧА ШАЛЯПИНА

Очередной острый конфликт Шаляпина с советским режимом был вызван незаконной публикацией иностранными издательствами в 1930 году его книги «История моей жизни». Право на издание иностранцы получили от советской организации «Международная книга». Подобное бесцеремонное распоряжением авторскими правами возмутило певца. Он обратился в суд, который обязал правительство СССР выплатить Шаляпину компенсацию в 10 тысяч франков. Зарубежная печать широко освещала этот процесс. Этот факт в Москве расценили как враждебные действия певца против советского государства.

Шаляпин осознавал, что ему грозит, если он вернётся в СССР. На письма дочери Ирины, которая (не без указания свыше), просила его возвратиться, ответил: «Ты пишешь: «прояви инициативу». Нет, боюсь – сошлют на Соловки, да вот тебе и инициатива!» Я у вас там слыву отчаянным преступником, а в таких случаях с вами трудно. Пошлют в Соловки, как ни оправдывайся – нет уж. Я стар для таких прогулок».

Завершающим аккордом в этом противостоянии явился выход в свет в 1932 году в Париже книги «Маска и душа». В ней певец в жёсткой форме высказал свое негативное отношение к идеологии большевизма, к советским вождям и в частности к Сталину. 12 декабря 1932 года в газете «Правда» вышла очередная статья Михаила Кольцова, в которой против певца было выдвинуто обвинение в контрреволюции. Книга «Маска и Душа» в СССР была запрещена и находилась на специальном хранении. Впервые полностью она была напечатана в России только в 1990–е годы (хотя отдельные главы публиковались и в 60–е).

Выпады Шаляпина против советской власти не остались без ответа. Не мог Сталин не ответить на такой пассаж о нем: «Если нужно, он также мягко, как мягка его беззвучная поступь лезгина в мягких сапогах, и станцует, и взорвёт Храм Христа Спасителя, почту, телеграф – что угодно. В жесте, движениях, звуке, глазах – это в нем было. Не то что злодей – такой он родился». Даже в «либеральные» брежневские годы авторы подобных сочинений проводили долгие годы в местах лишения свободы.

Известно, какими методами Сталин расправлялся со своими врагами. Я уверен, что им было принято решение о физическом устранении Шаляпина. При этом он понимал, что демонстративное убийство политически нецелесообразно. Нужно было сделать так, чтобы смерть певца выглядела как естественная. Для этого при НКВД имелась токсикологическая лаборатория, занимавшаяся разработкой ядов, в том числе и в аэрозольной форме.

В последние годы жизни Шаляпин проявлял осторожность и подозрительных лиц к себе в квартиру не пускал. Об этом вспоминал и писатель Исаак Бабель, который по поручению Сталина приезжал к Шаляпину. По–видимому, необходимо было вывезти певца в те места, где его можно было бы ликвидировать. На этом специализировалась группа НКВД «Яша», возглавляемая Яковом Серебрянским – террористом с дореволюционным стажем, и, кстати, куратором токсикологической лаборатории.

В 1935 году певец неожиданно получает предложение об организации гастролей в Китае и Японии. Предложение поступило от импресарио Авсея Строка. А тот в свою очередь выполнил просьбу своего учителя – американского импресарио Юрока. Одно время Юрок работал с Шаляпиным. У него был конфликт с певцом, когда при решении финансовых вопросов, он пытался его шантажировать. Вначале 1930–х годов Юрок побывал в Москве и имел встречу со Сталиным, который интересовался у него Шаляпиным. Уверен, Юрок имел беседы не только со Сталиным.

Во время гастролей в Китае неожиданно для Шаляпина ему предложили выступить в Харбине, хотя поездка туда не планировалась. В Харбине певца сопровождал доктор Витензон, которого в газете «Харбинское время» называли бывшим комиссаром в Благовещенске и агентом НКВД. Почему был выбран Харбин? Именно там находилась резидентура НКВД, руководимая Кукиным. Как следует из биографических данных, в 1935 – 1936 годах в Харбин и Японию со спецзаданием выезжал Яков Серебрянский и Кукин поступил в его распоряжение. Думаю, что именно там врачу Витензону был передан аэрозольный баллон с отравляющим веществом.

Как утверждал аккомпаниатор Шаляпина Жорж де Годзинский, перед одним из концертов Витензон осмотрел горло певца, нашёл его вполне удовлетворительным, «однако побрызгал ментолом». Характерно, что в своих воспоминаниях Годзинский особый акцент сделал на этом факте. Уверен неспроста. Скорее всего он подозревал, что Шаляпина отравили. Годзинский утверждал, что дальнейшие гастроли певца прошли на фоне ухудшающего состояния здоровья. При этом описываемые им симптомы характерны для болезни, вызванной радиоактивным заражением.

В медицинской литературе описано, что острый миелобластный лейкоз развивается, когда возникает дефект ДНК в клетках костного мозга. Точные причины этого заболевания неизвестны, но есть основания связывать его с воздействием радиации и отравлением бензолом.

Внезапно появившаяся в те дни необычная опухоль на лбу у певца тоже впоследствии получила объяснение. За её зеленоватый цвет, вызванный повышенной активностью лейкоцитарного фермента, специалисты назвали эту опухоль хлоромой (от греческого chloros - «зеленый»). Она образуется при скоплении под кожей патологически измененных клеток крови. Хлорома служит первым признаком лейкоза.

В мае 1937 года Шаляпин вернулся с гастролей больным и с крупной опухолью–шишкой на лбу. Ему сделали переливание крови, но 12 апреля 1938 года он скончался.

Перед уходом из жизни певец впал в забытьё и настойчиво требовал: «Давайте мне воды! Горло совсем сухое. Надо выпить воды. Ведь публика ждёт. Надо петь. Публику нельзя обманывать! Они же заплатили...» Много лет спустя доктор Жандрон признался: «Никогда… я не видел более прекрасной смерти».

P.S. После возвращения из дальневосточной командировки старший майор госбезопасности Яков Исаакович Серебрянский «За беспощадную борьбу с контрреволюцией» был награждён орденом. Что характерно: если о многих его «подвигах» (в частности, об организации похищения в 1930 г. в Париже генерала А.П.Кутепова) написано немало, то об этой «борьбе» – ни слова. Летом 1938 года Серебрянский, вернувшись вместе с женой, чекисткой Полиной Натановной Беленькой, из очередной зарубежной «поездки» был арестован прямо у трапа самолёта. В ходе следствия, которое вёл будущий министр МГБ B.C. Абакумов (позже расстрелянный как иностранный шпион), Серебрянского подвергали т.н. «интенсивным методам допроса», и он признался, что является внебрачным сыном Черчилля. 7 июля 1941 года Военная коллегия Верховного суда СССР обвинила Серебрянского в шпионаже в пользу Великобритании и приговорила к расстрелу, а его жену — к 10 годам лагерей «за недоносительство о враждебной деятельности мужа». Тем не менее, приговор не был приведён в исполнение. Шла Великая Отечественная война, НКВД были нужны специалисты высокого уровня. В августе 1941 года, благодаря вмешательству Л.П. Берии (позже расстрелянного, точнее – пристреленного как враг народа), Серебрянский и его жена решением Президиума Верховного Совета СССР были амнистированы и восстановлены в партии с возвращением наград.

Ну а в 1956 году, после того, как Министерство культуры СССР внесло в ЦК КПСС предложение отметить 60–летие начала концертной деятельности Фёдора Ивановича Шаляпина и восстановить ему (посмертно) звание Народного артиста, на записку была наложена резолюция: «Полагаем, что нет оснований восстанавливать Ф.И.Шаляпину звание Народного артиста республики. П.Поспелов, М.Суслов, Е. Фурцева».

Из статьи Ровеля Кашапова (г. Казань), исследователя жизни и творчества Ф.И.Шаляпина
 _______________
 * На левом фото: Фёдор Иванович Шаляпин (1873 – 1938) – великий оперный певец, мировая слава России. На правом фото: коммунист Яков Исаакович Серебрянский ( 1892 – 1956) – один из руководителей заграничной разведывательной и диверсионной работы советских карательных органов, выдающийся террорист, организатор политических убийств и похищений людей, кавалер двух орденов Ленина и двух орденов Красного Знамени.