Цезарь и возница

Явился Цезарь. Над великим – Слава.
«Виват, правитель!» – прохрипит арена,
И гордая Суровость встанет справа,
И неземная Кротость встанет слева.

Сшибутся боевые колесницы,
И вспыхнет лик неведомого солнца,
Опустит Кротость светлые ресницы,
Презрительно Суровость усмехнётся.
 
Уже свирепый конь возницу топчет,
Прогромыхали на груди колёса,
И Кротость, побледнев, потупит очи,
И, помрачнев, Суровость, взглянет косо.

Спектакль кровавый властному не новость,
Очнётся Император от раздумий,
И перед ним в слезах склонится Кротость,
Суровость ноздри хищные раздует.

Взъярился цирк! Вот-вот придёт в движенье!
А Цезарь сникнул вдруг, хотя при страже.
«Прости!» – попросит Кротость снисхожденья.
«Убей!» – Суровость гордая прикажет.

Как просто им: помиловал, зарезал?
А на опилках – враг его и Рима…
Цирк привстаёт, кричит: «Не медли, Цезарь!»
И раб в поту блестит черней налима.

«Убей его!.. Убей!..» Так по карнизу
Пожар за беглецом подчас крадётся.
И Цезарь, повернувши палец книзу,
Цинично, как Суровость, усмехнётся.

И выпростает руку Император,
И пальца кривизной добьёт возницу,
И Кротость тут же вспомнит, что крылата,
И улетит, преобразившись в птицу.

Но перед тем, как в небесах растаять,
Ещё мгновенье будет чуть виднеться…
И гордая Суровость слева встанет,
Властителю войдя в пустое сердце.