Сказка о соколиной охоте, белой паве и кречете

СКАЗКА О СОКОЛИНОЙ ОХОТЕ, БЕЛОЙ ПАВЕ И ВОЛЬНОМ КРЕЧЕТЕ


                Моей Маме

Глава первая: ЦАРСКАЯ ЗАБАВА 

Степь от края и до края
Натянулась как струна:
Кровь горячая взыграла -
Бьют фазанов сокола.

Государева забава:
Рынды выстроились в ряд
И помазанному славу
В трубы медные трубят, 

У шатра навален ворох
Битых рябчиков да лис,
Ловчий в кожаных подборах
Манит кречета на свист,

Расторопные стряпухи
Разбирают лебедей
И играет ветер с пухом
Как заправская метель.

«Уж охота – так охота! -
Царь поправил соболя -
Буду жаловать кого-то,
Да хотя бы и тебя!

Кубок мне! Как звать? Андрейкой?
Северьянов ли сынок?
Помню-помню, канарейку
Из Тироля приволок.

И тобою я доволен.
Уж уважил, молодец,
Вижу, птиц содержишь в холе -
Кречет твой всему венец.

Коль зверинец твой в порядке,
Верно, ладишь и с людьми. 
Златом шитую перчатку
За старания прими!»

Ловчий в ноги: «Благодарствуй!»
И давай поклоны бить:
«Коль посаженный на царство -
Как тебе не угодить?!

Будь я нехристь, аль анчутка
Всем куличкам на беду, -
Для царя, не то что утку,
Паву белую найду!»

- Паву белую? Годится!
Я бы сам за ней ходил,
Ключевой поил водицей
И черешенкой кормил.

Чтобы всякий мог дивиться -
Как я честь иных блюду. 
За неё не рукавицу -
В столбовые возведу!

Будешь жить при государе,
Есть и пить на серебре,
А пожалую в бояре -
Быть сокольничим тебе!

Так, что будь, милок, любезен -
Обещанье не вода.
Слово царское – железо,
Срок тебе до Покрова!

«Покрова!» – кивнуло эхо,
«Покрова!» - узда звенит -
Свитским стало не до смеха:
Чернь в бояре норовит.

А царю и дела нету
До ревнивых тёмных глаз:
«Коль гулять, так до рассвета,
А печали не про нас!»

Пир горой! Меды – орехи,
И ленивый будет сыт.
По обеду царь уехал -
Только пыль из под копыт,

Только топот дробный дальний
Да прибитая трава.
И как будто на прощанье
Властный крик: «До Покрова!»

Ловчий трижды открестился,
Сел на доброго коня: 
«Без невесты и женился -
Не иначе про меня…

Покрова, поди, не скоро,
Но попробуй не успеть.
По большому уговору
Для спины найдётся плеть.

Хороша царёва милость,
Да опалы нарасхват.
Как бы, что не приключилось -
Всюду крайний виноват».

Так вот с думою тяжелой,
Да и на сердце печать,
Поскакал сокольник в поле
Паву белую искать.

День, другой – пески, муравы,
То насупилось, то дождь -
После царственной забавы
Даже ржанки не найдешь.

Третий день. Находит вечер. 
Лес косматый вдалеке.
- Что-то мой залётный кречет
Неспокоен на руке.

Цельный час как на иголках.
И к чему такая прыть?
Клобучок ли снять с Соколки
Да на волю отпустить?

Видно крылья ждать устали.
Им бы резать небосклон.   
Пусть немного полетает -
Вдруг возьмёт кого в угон.

Всякий ловчий чтит науку:
Ноговицы не в узлах,
Поклонился, вскинул руку:
Раз – и птица в облаках.

Засвистал как вольный ветер,
Крылья звонкие в разлёт.
Круг, второй, за ним и третий -
Не иначе как зовёт.

«Это, что же там такое? -
Встал Андрей на стремена
И умолк на полуслове -
Ну, соколик, вот те на!»

И в груди то стало душно,
Хоть дыши, хоть не дыши, -
На истоптанной опушке
Красна девица лежит.

Вся в узорочье, без шапки,
Русы косы по земле,
В кулачке цветов охапка,
След кровавый на челе.

Губы сомкнуты – ни звука,
Очи серыё – стеклом,
А в ногах шипит гадюка
С раскуроченным хвостом.

Глаз у ловчего намётан -
Видит конь невдалеке,
Под седёлкой войлок потный,
Грива словно в молоке.

«Что тут сделалось едва ли
Не понять и муравью -
Напрямик, небось, скакала
И скопытила змею.

Гад вскипел, разинул жало,
А рысак, никак струхнул. 
Конь, а нервы задрожали,
Так и девицу стряхнул.

От беды куда деваться…
Что с ней делать не вопрос.
Ну, да что тут разбираться» -
Взял на руки и понёс.

Три версты, поди немало,
Отмахал в один присест.
Вот уже видна застава -
Тын дубовый да навес.

Ворота раскрыты, право,
Терем, сторож у дверей.
Тут и ключница Варвара -
Не иначе ждёт гостей:

«С чем пожаловал к нам, барин?
Отвечай, да не солги -
Коль жену свою доставил -
Я возьмусь за пироги.

Тут и свадебку сыграем
Без особенных затей.
И поднос насобираем…»
Но ответил ей Андрей:

«Что ты мелешь, баба Варя?
Ты язык-то прикуси.
Для тебя-то я не барин,
А по делу расспроси.

Набери воды в колодце,
Всяких зелий навари -
Видишь, девице неймётся.
Если можешь – помоги».



Глава вторая: ДИВНЫЙ СОН 

Третью ночь не спит застава.
Бабе Варе не до сна -
Залечила шрам кровавый,
Только барышня бледна.

И в сознанье не приходит.
И лежит едва дыша.
Не иначе, как отходит
Горемычная душа.

Как тут быть, скажи на милость?
И отколь искать добро?
Вдруг, не с неба ли, свалилось
Белоснежное перо.

Словно лодочка качнулось,
Завершая лётный путь,
Щёчки девичьей коснулось
И упало к ней на грудь.

Тут же вздрогнули ресницы.
Теплый воздух на устах.
И болезная девица
Тихо выдохнула: «Ах!»

С век откинула несмело
Пелену как сон пустой,
Понемногу огляделась:
И спросила: «Что со мной?

Разум мой меня покинул -
Что за странное жильё?
Дома я, аль на чужбине -
Всё как будто не моё…»

Ключница молчит, моргает -
Притушила норов свой.
И девица понимает,
Что хозяин за стеной.

Вот и он вошёл без стука:
«Здравствуй, милая моя.
Тут ведь, вот какая штука…
Ты из чьих - не знаю я.

Всё окрестное объехал,
Не щадя служивых сил.
Нет такого человека
У кого бы не спросил.

Что судачить мне с иными,
Если все они молчат.
Назови, хотя бы имя, -
Как тебя нам величать».

«Как зовут? – вздохнула томно -
Я не знаю ничего.
Даже имени не помню.
И не только своего…

Не иначе как проснулась
Здесь у вас в недобрый час».
«Вот ведь…» - ключница всплакнула
И слезу смахнула с глаз.

«Коль такие перемены -
Отвечает ей Андрей -
Будем звать дитя Еленой
В память дочери моей.

Поживи у нас немного.
Эта горенка твоя.
А надумаешь в дорогу -
Я не страж и не судья».

Лето красное в зените,
В сонных травах благодать.
Не пустынная обитель,
А веселья не слыхать.

Так ли девице живётся,
Что подолгу смотрит вдаль -
И не естся, и не пьётся,
И в глазах её печаль?

И в сиделках нет ей места.
Словно чернь на серебре,
Запоёт о чём-то песню -
Грусть-кручина во дворе.

- Что же ты белее мела?
Что ж ты смотришь без тепла?
Уж какому б рукоделью
Огорченья б отдала.

- Я бы, батюшка, в светёлке
И пряла бы, и ткала,
Но держать в руках иголку
Не научена была.

Ловчий слышит и дивится:
«Обижать тебя не дам -
Завтра будет мастерица
По шитью и кружевам.

А, чтоб не было вам скучно
В тихом девичьем раю -
Ленты, бисер и коклюшки,
Всё на ярмарке куплю». 

Скарб девичий не для скрыни,
Даже если за рубли.
Мастерицу пригласили,
А дела-то не пошли.

Словно щит берутся пяльцы,
А иголки как копьё -
Неприученные пальцы
В кровь исколоты шитьём.

Вышивать ли по разметкам
Алый мак да крестный знак?
Уж и так она, и этак -
Всё неладно, всё не так.

- Нет – так нет, к чему печали -
Мы не жито на помол.
Что б там, дочка, не сказали -
Прикажи собрать на стол.

Был бы хлеб да соль в солонке,
Да согласие семьи -
А за нитки и иголки
Понапрасну не кори.

Чай без слов – пустое дело.
Вздохи–охи – что за тон.
- Я бы, батюшка, хотела
Рассказать давнишний сон.

В день четвёртый мне приснилось,
Будто в снежные поля,
Оказав большую милость,
Ты кататься взял меня.

Красовался рукавицей,
Той, что дарена царём,
И хвалился, что в столице
Этак славно заживём.

Там, за лесом, на пригорке,
За солёною губой
Ты решил пустить Соколку
За пернатою душой.

Кречет наш как будто замер,
А потом как грозный птах
Засвистел, взмахнул крылами
И растаял в облаках.

Ждём мы час, второй и третий.
Вдруг над полем слышен вой -
Обгоняя буйный ветер,
Кречет к нам летит другой.

Ноговицы с позолотой,
Клюв как сабля, нравом смел -
Так с нахального залёта
На твою перчатку сел.

Тут и наш добытчик мчится
Над замётами смеясь,
А на занятой деснице
Пришлый сокол словно князь.

Ты пытался сбросить «гостя»,
Но с перчатки не струсил.
Тут и кречет наш от злости
Когти в шуйцу запустил.

Стали соколы бороться,
Стали крыльями махать
И тебя, как из колодца,
Над землёю поднимать.

С каждым взмахом выше-выше,
Род охотничий губя,
А потом, как сговорившись,
Разом кинули тебя.

Человек, поди, не птица,
Сколь руками не маши,
А вокруг буран ярится
И ломает камыши.

Только голые деревья
За рекой стоят стеной.
И кружится снег, как перья,
Над остуженной землёй.

Уж которую неделю
Не даёт покоя сон.
Время всё-то перемелет,
Но к чему приснился он…



Глава третья: ПОТАЁННОЕ ОЗЕРО 

Не за дальними горами
Осень ходит по лесам,
Поутру стучится в ставни,
Спать мешает старикам,

По холодным половицам
Пробирается в дома,
Не засватанным девицам
Шепчет: «Скоро Покрова».

Косари собрались в поле -
Хлеб достойный уродил.
Удивляется сокольник:
«А про службу я забыл…

Как стрела промчалось лето,
Всё смешалось в голове.
Скоро, дочка, я уеду
На неделю или две.

Прокачусь куда недаром.
Ну, а ты бывай добра.
Да, и слушай бабу Варю -
Мне Варвара как сестра».

Коль охота – так охота,
Нет охоты – всё в разнос.
Не успел пройти болото -
Впереди раскрылся плёс.

Путь с конца на половинку,
Под ногами вязкий брод:
«Что за странная тропинка?
И куда она ведёт?»

Пьяный лес исполнен тайны -
Что ни ёлка - вкривь да вкось,
Вот уж лешего гулянья -
Всё вокруг переплелось.

Корчи водят хороводы,
Кроны вяжутся в шатры.
Не иначе ночь находит -
Уж и тропы не видны.

Не ищи во тьме покоя -
Все-то стёжки на авось.
Видит, озеро лесное.
И отколь оно взялось?

Погоди, постой минутку -
В лунном свете птичья рать:
Гуси, лебеди и утки.
Начинают подплывать. 

Возле месячной дорожки
Все по парам собрались
И, забыв про осторожность,
Головы склонили вниз.

- Это, что за представленье?
Что такое вижу я?
Для кого у них почтенье,
Не для птичьего ль царя?

Да и как не удивиться:
Посреди зеркальных вод
Пава белая царицей
Как по терему идёт.

Вот уж диво – так уж диво!
Шла степенно, не спеша,
Даже ног не промочила,
И на камешек взошла.

Свой народец оглядела,
Приняла особый вид,
Занялась державным делом
И велела суд судить.

Для кого рядиться в радость,
А иной и глух и нем,
Тут и селезню досталось
За неслыханный гарем.

Повинился многожёнец
За непризнанных утят -
Потому, как не в законе
Беспризорными растят.

Для позора соглашался
Шапку зелену носить,
А провинность обещался
Верной службой искупить.

«Чинный суд иным наука, -
Пава с «трона» поднялась -
Передайте детям-внукам:
Кто не пуган – тот не князь.

Принимают по одёжке -
Провожают по уму».
И по гладкой лунной стёжке
Вновь прошлась как по ковру.

Мягко на берег ступила.
И растаяла во мгле…
«Ах, ты, божеская сила, -
Только перья на траве!

Разве кто-нибудь поверит,
Что привиделось сейчас? -
Ловчий выбежал на берег,
Благо, месяц не погас -

К принебесному селенью
Нынче хаживал в бору,
Я оброненные перья
На удачу соберу».

Утро выдалось туманным,
А когда туман раскис
Над разбуженной поляной
Солнце выдалось как лис.

Рыжий луч коснулся сосен,
Пробежался по траве,
Лес завесу с веток сбросил
И… растаял в пелене.

Нет ни озера, ни камня,
Нет ни елей, ни гусей -
Не иначе эта тайна
Открывается не всем...

А вокруг широко поле
Да могилы в ковылях,
Чей-то выпас за рекою,
А в ногах змеится шлях. 

Торопить коня не к спеху -
Да и как скакать домой:
«С чем ты, батюшка, приехал?
Не с порожней ли сумой?

А хотя бы и с порожней,
Всё понятно и без слов:
Хоть калика перехожий -
Дома ждут не за улов».   

Думы как мука сквозь сито.
Тын высокий впереди,
Ворота уже открыты -
Ждут хозяина, поди.

Дочь с Варварой на крылечке,
Теплый хлеб на рушнике -
Не иначе как от печки -
Вон и пальцы в угольке.

- С возвращеньем, Северьяныч.
По добру ли ко двору?
Далеко ли съездил за ночь,
Что не весел поутру?

Ловчий хлебушка откушав
Согласился сесть за стол:
«Зря коня гонял Андрюша -
Только перья и нашёл.

Как же мне не огорчиться?
Видел озеро одно -
Всё непуганою птицей,
Как в раю, заселено.

Пава белая царицей
Занимает чудный трон,
И народ её гнездится,
Не боясь, со всех сторон.

Я подкрасться к ней пытался,
Схоронившись в камыши, - 
Только перьев клок достался
Для сомнения души.

Всё пропало – пруд, деревья,
Вся лесная благодать.
Самому себе не верю:
Было - не было, как знать…»

Дочь на перья смотрит кротко:
«Сколько в них таится сил…
Ты бы мне свою находку
По приезду подарил.

Всех шелков заморских легче.
Мне б такую красоту!
Я из этих перьев венчик
На Воздвиженье сплету».

- Что ответить мне на это?
Птичий пух - не каравай.
Коль иных гостинцев нету,
Полюбились – забирай!



Глава четвёртая: НЕЗВАННЫЙ ГОСТЬ 

- Что Еленушке не спится,
Почему не тушит свет?
Без лучины спать боится,
Иль душе покоя нет?

Грусть-тоска тебя тревожит?
Приключился ли озноб -
Не зазноба ль сердце гложет,
Что больнее всех хвороб?

«Нет, - девица отвечает -
Грусть-тоска не в этот раз.
Тихо время коротаю.
Рукодельем занялась.

Мне и думалось недолго
Как перо в узор свести.
Коль не дружится с иголкой -
Почему бы не плести? 

Где-то густо, где-то редко -
Погляди какой венец».
«Будто изморозь на ветках -
Удивляется отец -

Ты и вправду мастерица,
Зря не буду говорить.
Да в таком венце царице
К миру в праздник выходить!

А иного и не надо.
Всё по умному сплела -
И родителю отрада,
И умелице хвала.

Эх, в таком бы облаченье
Ждать не осень, а весну,
В стольном граде – не деревне…
Ну, да я пойду вздремну».

Утро выдалось холодным,
Только утром не поспишь -
Не петух, так вол голодный
Со двора прогонит тишь.

Прочь тюфяк, долой перину -
На любого хватит дел:
Журавель ведро подкинул,
Сторож цепью загремел.

По теплу вздохнули печи,
Ковш нырнул в заветный жбан.
Погоди-ка, там, далече
Незнакомый караван.

Кто-то скачет по дороге,
Впереди гудят в рожок,
В упряжи четвероногой
Расписной везут возок.

«Государь?! Скажи на милость.
Не случилась ли беда? -
Все-то вдруг засуетились,
Побежали кто куда -

Пояс где? Кафтан на плечи!
Всё негодное в чулан!
Эх, час от часу не легче -
Царский поезд прямо к нам!» 

Хорошо, что увидали,
Жаль, не знали наперёд -   
Дождались, кого не ждали,
И столпились у ворот.

Стар и мал молчат. Ни слова.
Смирно стой да не зевай.
Всё у ловчего готово -
И рушник, и каравай.

Сам-то встал перед народом,
Как отцы велели встарь:
«Хороша ль была дорога?
Как доехал, государь?»

Царь зевает: «Слишком долго.
Ох, умаялся, упрел.
Растрясло меня немного.
Ну, да сам того хотел.

Ехал я не на гулянку,
Но в делах не буду скор.
Для начала мне бы в баньку,
А потом уже за стол».

Баньку быстро истопили,
Тут и веников припас,
И зола и корень мыльный,
И студёный житный квас.

Банщик мигом объявился -
Лёгкий пар его удел.
Царь как заново родился
И, как будто, подобрел:

«Мы трапезничать желаем!»
На столешнице парад.
- Что сокольник мой вздыхает,
Али гостю он не рад?

- Ты прости, обед наш беден,
А земли властитель мил.
Знал бы кто ко мне приедет,
Я б и лося подстрелил.

«Лося? - царь хлебнул узвара -
Обещаться ты мастак.
На словах – как есть боярин,
А по сути – всё не так. 

Тут ведь, вот какое дело.
На тебя, мил друг, навет.
Дескать, тешишься тут с девой,
А до службы дела нет.

Уж не ты ли обещался
Паву белую добыть?
Я б в тебе не сомневался,
Но с бумагой как нам быть?»

«Всё ли сказано в доносе? -
Ловчий шапку теребит -
Написал ли кто от злости,
Коль в глаза сказать претит.

Служба служится примерно,
На кормленье не ропщу,
Всё присмотрено в деревне,
Паву белую ищу.

И живу я здесь по вере,
И служить по вере рад.
А наложниц не имею,
Мне ли, старому, гулять?»

- Уж тебя ли я не знаю -
Расточать умеешь медь.
Стар – не стар, но эту кралю
Я желаю лицезреть.

Ныне, в будущем и присно
Воля царская – закон!
«Что ж, - сокольник поклонился -
Я за ней». И вышел вон.

«Ну, уж нет! – монарх поднялся,
И стрельцы сомкнули строй -
Что бы ты не сомневался,
Я пожалую с тобой».

Государево веленье -
Любо – нет, а исполняй.
На двенадцатой ступеньке
Оступились невзначай.

Оступился – эка притча,
На хозяев без обид.
Вот и горница девичья.
Дверь дубовая скрипит. 

Как написано в уставе:
Первым гость через порог.
Шаг шагнул, вздохнул и замер -
Слова вымолвить не смог. 

Наш сокольник как-то боком
Мимо грозного царя,
Не толкнуть бы ненароком:
«Дочь, Еленушка моя!»

Царь как солнышко лучится -
Слава богу, отошёл:
«Здравствуй, милая девица,
По душе ль тебе сокол?

Вижу время не теряла,
Поджидала молодца
И приданое вязала,
Не иначе для венца.

Может он и пригодится
Под желание моё.
Хороша твоя светлица,
Но в палатах-то житьё!

Зеркала, ковры и свечи,
Даже в печках камень бел.
Знал бы я об этой встрече -
На крылах бы прилетел.

И отца винить не стану,
А его бы наказать -
От меня такую паву
И осмелился скрывать!» 



Глава пятая: СВАТОВСТВО

Царь гостит вторые сутки.
Бабу Варю точит злость:
«Гость, коль прячется в закутке,
А такой - как в горле кость.

За день слопал пол амбара:
«Коль гулять, так до сыти»!
И чего надумал старый -
Волочайку завести.

Если по сердцу девица -
Под венец её веди,
А в царицы не годится -
Так и воду не мути!»

- Ты в своём уме, Варвара?
Ты подолом не труси.
Царь наш кормится недаром -
Без него как без оси.

И куда ему жениться
Без согласия бояр?
У него жена в столице,
Задери тебя комар.

Тут ведь слышат даже стены -
Ты припрячь свои шипы.
И на дочь мою Елену
Как гадюка не шипи.

- Кто гадюка?! Я – Варвара?!
Я гадюка! Вот те раз!
Ну, так вот что, слушай, барин,
Ты мне боле не указ!

Позабудь, что прежде было!
«Да, - вздыхает ловчий вслед -
Уж не ты ли сочинила
Желчью писанный навет?»

Между тем царю неймётся.
Мысли бродят в голове -
То на посох обопрётся,
То ударит по стене.   

То на стольника прикрикнет
И ногой державной пнёт:
«От чего не естся ситный,
Почему не пьётся мёд?!»

Свитские скрипят зубами -
Понимают и молчат:
«Коль в душе пылает пламя -
И скоромному не рад».

По вечере пыл убавив,
Всё то взвесил и учёл,
Царь по собственному праву
Снова в горницу вошёл.

Примостил себя на стуле,
Для порядка взял тесьму:
«У меня в груди кольнуло.
Догадалась, по кому?»

- Не испить ли вам водицы?
Я в колодце наберу.
- Ох, красавица-девица,
Мне водица ни к чему.

Вот, что я скажу, отрада.
Ночь в палатах холодна.
А царю, всего-то, надо
Подходящая жена.

Завтра выедем в столицу,
Соберём честной народ -
Тут ведь нечего стыдиться,
В жёны царь тебя зовёт».

- Как же мне не устыдиться,
Как вкушать греховный плод -
Коль законная царица
Государя дома ждёт?

- Чтобы ты не захотела,
Для тебя - хоть целый мир!
А жена - пустое дело,
Разведусь и в монастырь.

Ты представь как мы с тобою
В горностаях на крыльце -
Звон, пальба, куранты с боем!
И подумай об отце.

Станет тестем государя -
Про донос забуду я.
И пожалую в бояре.
А, быть может, и в князья!

Что ты мне на это скажешь?
На коне аль на возу
Подобру не пожелаешь -
Поневоле увезу.

Выхода иного нету.
Поутру немедля в путь.
А покуда без ответа -
Твой покой постерегут.

Царь за дверь. Стрельцы на страже.
Бердышами не грозят,
А непрошенных уважат -
Тумаками наградят.   

Ночь. Полночь. В дому уснули.
На подворье тишина.
Нет покоя караулу -
Служба царская важна.

При заряженных пищалях -
Будь готов, коль скажут «пли».
Им де смену обещали,
Да подмены не нашли.

Что дозорным остаётся -
Тихо борются со сном:
«Слышь-ка, кто в ночи крадётся?!
Выходи, не то пальнём!»

- Я к служилым выйти рада,
Мне кричать не надо «стой».
- А злодей, гляди-ка, баба.
Что ты прячешь за спиной?

- Я к вам, милые, с поклоном.
От хозяина наказ.
Тесть царёв, уж кто попомнит,
Вам прислал медовый квас.

«Квас? - стрельцы переглянулись -
А покрепче ничего?»
Раскупорили, взболтнули
Да и выпили его.

Эх – и рухнули за дверью,
Захрапели в унисон -
Не иначе сонным зельем
Был напиток разведён.

Спит дозор. Скрипят навесы.
Нет преграды на пути.
- Здравствуй, царская невеста.
Я пришла тебя спасти.

Ты беги, себя не мучай.
Мы тут как-то проживём.
Деньги здесь на первый случай.
Конь в конюшне под седлом.

- Что с отцом? – О нём не думай.
Он в почёте, больно крут.
Ох, наделает им шума!
Этих точно засекут.

Так, что, милая, не кайся.
Здесь в тряпице пироги.
Поскорее собирайся,
И беги, мой свет, беги.

Что взяла, о чём забыла,
Завязала узелок,
Уголок перекрестила:
«Ох, надеюсь, будет прок».

Вниз по лесенке ступая,
Опустились в темноту:
«Благодарствуй, баба Варя,
За твою-то доброту».

На дворе уже и осень.
Только вышли за забор
Баба Варя хвать за косу
И во всю: «Держите, вор!»

Псы залаяли, завыли,
Дворня выбежала в ночь.
Вмиг беглянку обступили:
«Не хозяина ли дочь?»

Тут и сонный царь выходит.
И Варвара бьёт челом:
«Смуту сеяли в народе,
А всему зачинщик – он!»

Слуги ловчего схватили
К государю подвели:
«Что же ты, дружочек милый,
Оторвался от земли?

Коли ты с царём нечестно,
Чтоб иным наука впредь -
Заковать его в железо,
А девицу запереть!»



Глава шестая: УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ

Царский суд не для забавы.
Думный дьяк скрипит пером:
«Ночью нынешней лукавый
Завладеть решил добром.

О царе шептал нелестно,
Караульных опоил,
Государеву невесту
На бесчестное подбил.

Во дворе затеял свару.
Был с ворами заодно.
Доброй ключнице Варваре
Слово первое дано».

Ох уж эта баба Варя -
Словно ангел во плоти:
«Пусть меня гроза ударит!
Чтоб мне с места не сойти!

Я от слов своих ни шагу!
Подтверждаю всё как есть!
Коль суду нужна присяга -
Целовать готова крест!»

После конюха позвали.
Этот сразу зачастил:
«Верьте праведной Варваре,
Он бы всех нас погубил!

Подбивал меня в злодеи,
Клал на руку серебро!»
Царь нахмурился: «Андрейка,
Так-то платишь за добро?»

Был свидетель и от стражи.
Сотник шапку преломил:
«Он прознал про нашу жажду
И дурманом напоил.

Я и сам лишился силы
И храпел на все лады…
Кабы мы тогда не пили,
Так и не было б беды».

- Допросить ли лиходея,
В оправданье, так сказать?
- Суд свидетелям поверил.
Что тут скажешь – виноват!

Слова ловчему не дали -
Государь и в этом прав.
А услышав звон кандальный,
Повернулся и сказал:

«Сам себя подвёл ты к бездне,
А ведь мог бы быть в чинах.
Я велю тебя повесить
Возле дома на вратах».

В тот же день, вернее, вечер,
Царь к светёлке подошёл:
«Мне тебя утешить нечем,
Всё теперь нехорошо.

А ведь я просил о малом.
Царь мужчина – не монах.
О суде, небось, слыхала?
Жизнь отца в твоих руках».

Тишина. Молчит девица.
Царь прислушался и рад:
«Не иначе согласится,
Чтоб грехи не принимать».

«Что ж… - за дверью робкий голос -
Мне ли в сиротах ходить…
Сохраню хотя бы совесть.
Как без совести прожить?

Соглашаюсь стать царицей
И женой законной быть,
Только, прежде чем жениться,
Должен ты отца простить.

Завтра милостью своею,
Сердце доброе храня,
Северьянову Андрею
Ты пожалуешь коня.

И отпустишь на свободу -
Хоть на Яик, хоть на Дон.
И при всём своём народе
Скажешь: «Татем не был он».

И тогда мои ресницы
Навсегда забудут грусть.
- И тогда, душа-девица…
- Я смирюсь и покорюсь.

Сердце царское забилось:
«Нам ли плакать суждено?
Если б сразу сговорились -
Всё бы сладилось давно.

Что за вечер нынче лунный -
Не видал луны такой!»
Засмеялся: «Эх, шалунья!»
И потопал в свой покой.

Во дворе тесно и душно.
У крыльца стрелецкий строй.
Воевода словно клуша
Всех готов прикрыть собой.

Мир на терем напирает,
Трубы звонкие трубят -
Царь парадом выступает,
Бармы золотом горят.

Думские шагают кучно.
Удивляется народ:
«Царь наш батюшка за ручку
Дочь опального ведёт.

Вот ведь, девичья природа -
И не совестно грешить?»
«Тихо! - рявкнул воевода -
Государю говорить!»

Сразу все вокруг умокли.
Царь откашлялся слегка:
«Это верно, суд жестокий.
Только власть не жестока.

Мне тут дума подсказала
Как с крамольным поступить.
Коль казнить – так не задаром,
Коль винится - так простить.

Мы смутьяна отпускаем.
Вот те кречет, вот те конь.
Дочь твоя поедет с нами
Да и станет мне женой.

Доброта моя безмерна.
Прочь ступай с царёвых глаз.
Так ли, милая Елена?   
Всё ли сгладилось у нас?»

«Да, - девица поклонилась -
Благодарствуй, царь-отец.
За твою такую милость
Я согласна под венец.

Что напрасно тратить речи
О замужней кабале…
Только, я забыла венчик -
Там, в светёлке, на столе.

Ты пошли какого служку.
Пусть мой венчик принесут».
«Посылать то и не нужно» -
Баба Варя тут как тут.

Ножкой топнула девица,
Гневом брызнула с лица:
«Как венец даёшь царице?
Прочь, негодная, с крыльца!»

Сотник тут же постарался
Оградить от бабы дом
И для полного то счастья
Протянул её кнутом.

Мирно стало на крылечке.
Венчик девица взяла:
«Вот убор мой подвенечный -
Для себя его плела.

На кого имела виды,
Знать, живёт в чужой стране.
Не желаешь ли увидеть
Как он смотрится на мне?»

Прочь расшитую галстинку.
Неприкрыта голова.
Вот и первая снежинка -
Аккурат на Покрова.

Белый снег, а с ним остуда.
«Раз!» - взлетели рукава.
Кто-то снизу крикнул: «Чудо!!!
Пава белая – она!»

Думный дьяк перекрестился,
На подручного упал.
Воевода оступился,
Все ступеньки сосчитал.

«Смута! Бунт! - бояре взвыли,
Гневом праведным горя -
Окрутили! Осрамили!
Объегорили царя!»



Глава седьмая: ВОЛЬНОМУ ВОЛЯ

На заставе ор и давка,
Мир в смущенье всё крушит,
Разобрали тын на палки -
Кто божится, кто бежит.

Государь, вцепившись в посох,
На бояр ревет как лев
И грозит таким разносом -
Хоть скачи за петлей в хлев:

«Где кудесница Елена?!
На волшбу не погляжу!
Я-то выведу измену!
Я-то ведьму накажу!» 

Баба Варя на подхвате:
«Тут она, невдалеке -
И крылата и хвостата,
Примостилась на коньке».

- Врёшь, куриная порода,
Далеко не улетишь.
А подать мне воеводу!
С кем воюешь, старый шиш?!

- Мне тут впору развалиться -
Здесь руби, туда коли!
- Там, на крыше, видишь птицу?
Взял ружьё и подстрели. 

- Может нам её пшеницей
На землицу приманить?
Понимаю, не годится.
Исполняю: будем бить!

Так не так стрельцов собрали:
«Ну-ка, слушайте меня!
Для чего у вас пищали?
Чтоб стреляли за царя!

О колдовке и не думай!
Паву взяли на прицел.
Пли!» Они бы и пальнули,
Только порох отсырел.

Царь вскипел: «Забыли службу!
Погодите у меня!
Ваши головы о ружья
Расколю сегодня я!

За не сбитую гагару
По острогам разгоню!»
Снова ключница Варвара
Подбирается к царю:

«Коль достать беглянку нечем -
Ты б сокольников позвал,
А у них найдётся кречет,
Чтобы паву заклевал».

- Ух, мудрёная ты баба,
Хоть в урядники зови!
Что стоите? Ловчих надо.
Ну, красавица, живи!

Царский ловчий с балобаном
На подворье прискакал:
«Эту птаху я достану -
Тут всего один удар».

Уж приподнял рукавицу,
Клобучок с головки снял,
Шелковые ноговицы
Осторожно развязал. 

Государь душой томится:
«Что ж ты медлишь, воин-хват?
Ах! И чья же это птица
Понеслась на перехват?

И отгадывать не стану,
Что порожнее толочь -
Не иначе как опальный
Заступается за дочь».

Взвились соколы над крышей.
Бой крылатых не к добру -
Только «кьяк» гортанный слышен,
Только перья по двору.

Снизу замерли, не дышат:
«Наш соколика спустил.
А они всё выше, выше -
Как не выбьются из сил?»

Долго бились, аль недолго -
Балобан себя сгубил.
- Это, что же, наш Соколка
Государева побил?

А Соколка, хоть и ранен
Над заставою кружит -
Не иначе деву-паву
От обиды сторожит.

«Звать иного! Всех зовите!
Не могу смириться с ним!» -
Царь набросился на свиту
С тронным посохом своим.

Бил налево и направо,
Укоряя всех в вине, -
Уж кому-то и попало
По податливой спине.

Прочих ловчих пригласили.
Государь как лист дрожит: 
«Наше царство оскорбили!
Как теперь на свете жить?!

Вон он, неслух, птичьей стати,
Набирает высоту.
Ну-ка, соколов спускайте
И ату его, ату!»

Кречеты взлетели стаей,
Заслонили небосвод.
Царь ладони потирает
И кровавой дани ждёт.

Вдруг с небес особым знаком
Раздаётся вольный свист,
И под бурный шум атаки
Сокола рванули вниз.

Пронеслись над головами
Грозным вихрем как орда
И в неведомые дали
Разлетелись кто куда.

«Это как же? Это кто там? -
Царь от страха побелел -
Этот беркут или сокол
Честь державную задел!

Как такое допустили?
Стыд-позор для всей земли!
Ловчих птиц не усмирили -
Разве справитесь с людьми?

За такие повороты
Вам в сокольниках не быть!
Соколиную охоту
В нашем царстве запретить!

А Варвару… Где Варвара?
Уж уважила царя.
Не пройдут советы даром -
Я пожалую тебя.

Ради общих интересов -
Бабе Варе исполать!
Гнать по засекам и весям.
И нагайкой подгонять!

Что ещё добавить можно?
Я наказ понятный дал?!»
Царь в сердцах притопнул ножкой,
Сел в возок и ускакал.

Вот и всё, что приключилось.
Сказка близится к концу.
Пава белая спустилась
И представилась отцу.

Не случайною девицей,
Позабывшей прясть кудель,
А свободной гордой птицей
Из неведомых земель:   

«Нам с тобой пора проститься.
Здешний холод не пустяк.
Там, где павий род гнездится
Всё иначе, всё не так.

Мир людской нам непривычен,
В нём иная благодать.
Разве можно счастье птичье
За кормление сменять?

Небо нам всего дороже,
В нём границы не видны.
Кто хоть год на воле пожил -
Не попросится в рабы.

Вы для нас не лейте пули
С громким выстрелом седым».
Только крыльями взмахнула
И растаяла как дым.

Ловчий сбросил рукавицу:
«Зарасти её трава!
Пусть летят свободно птицы.
Нынче праздник Покрова».



21.01.2024