Моя граница 4

              Глава 3

             ВОЕНКОМАТ

Осеннее солнце медленно поднималось над крышами домов провинциального городка. Размеренная жизнь, продрав глаза продолжала свой ход в привычном русле. Со всех концов центральной городской площади, к зданию военкомата стекался шумный людской поток. Под лихое пение пошлых частушек растягивались меха гармошек, звенели дворовым боем выжившие за ночь гитары. Многоголосый праздник, время от времени привлекал внимание еще полусонных, спешащих по своим делам прохожих. В проулках дворов кто-то героически пытался выгонять излишний хмель в мелких потасовках. Но, рвущих на себе рубахи быстро усмиряли. Снова  наливались "мировые" и тут же випивались.
Сейчас, автомобильная парковка возле небольшого, кирпичного здания военкомата больше напоминала воскресную пьяную ярмарку. Народ гулял, традиционно, сохранив в себе всю красоту русской души. Проводы или встреча , свадьба или юбилей, всегда человеческая душа распахивает себя, отдавая без остатка, изливая все то, что в ней накопилось на греховном жизненом пути. И каждый раз, эта самая душа, демонстрируя свое богатство, отправляется в пляс смеясь и плача.
А случается даже и так, что в минуту скорби и печали, провожая в последний путь близкого и дорогого человека, человеческая душа не всилах выносить боли и утраты и, наперекор этой боли выходит она в центр внимания поминального застолья, поднимает руки над головой, одаривает собравшихся пустым, остекленевшим взором, хлопнет себя по груди сильными, крепкими ладонями и... заходится в танце эта самая беспокойная, захмелевшая в человеческом обличии душа. И не понять в такие моменты, радуется ли она сейчас или плачет, скорбит или ликует. А может, и то и другое? Хорошо ли ей сейчас прибывая на замле или очень тяжело!? Загадочна русская душа. Да, очень глубокая, сокрытая тайная живет в ней с давних времен.
Вот и сейчас, происходящее возле бетонных стен, обнесенных колючей проволокой вместило в себя всю красоту, всю радость и смятение, смех и слезы, горечь и ликование русской души.
Кто-то очень давно, не помню кто, сказал:
"Ночь, любовь и вино не пробуждают скромных желаний. Ночь прогоняет стыдливость. Истина в вине! Не бывает так, что бы в человеке было что-то, что могло скрыть его истинное существо. Бывает мало вина!"
Оглядывая все это столпотворение я почему-то снова  вспомнил эти слова.

-Внимание! Всех призывников просим, с вещами построится возле главного входа военкомата! - как гром среди тихого, солнечного осеннего утра прозвучал из громкоговорителя командный голос.

И вот, наступила эта минута. Минута, когда  матери и отцы наконец-то смогли обнять своих сыновей. А сыновья, смогли обнять родителей, заплаканных любимых "Афродит" и "амазонок". Смиренным потоком в ворота  военкомата, одним за другим стали просачиваться призывники. Кого-то за черту прежнего, привычного мира вносили на руках. Подошла и моя очередь. Перед воротами я обернулся и, еще раз осмотрел  провожающих. Зеленый омут глубоких и заплаканных глаз моей "богини" смотрел на меня неотрывно. Неописуемое чувство поглотило меня всецело в это мгновение. Чувство непреодолимой печали и несправедливости бытия. Сбросив с плеча вещевой мешок, я кинулся навстречу своей Иришки. Тяжелая минута расставания. Стихло все в это мгновение для нас двоих и замерло. И только два наших рыдающих от безысходности и предстоящей разлуки сердца, бешенно стучали в объятьях друг друга.

Две железные створки ворот с красными звездами, через мгновение закрыли от меня мой красочный и безупречный мир. Мир, в котором когда-то пела моя, еще не осиротевшая душа. Все было кончено.

-Итак, товарищи прызывники. Сейчас выкладываем свои личные вещи для осмотра! - произнес матерый капитан, небрежно приподняв козырек фуражки.
В узком но длинном коридоре военкомата мы выстроились в одну шеренгу. Не уютно было в этой шеренге душе. Ох, как не уютно. Нехотя мы закопошились по своим вещмешкам, рюкзакам и сумкам.
Из закромов на свет стали появляться  обернутые фальгой брикеты, консервы, конфеты и прочие продукты. После осмотра  наши поклажи заметно поскуднели и, глаза каждого из нас выражали  абсолютное непонимание произошедшего. Шеренга из двадцати восьми человек недоумевающе взирала на грозного военначальника.

-Вот, к вам еще один! Отряд не заметил потери бойца!-прозвучал голос в конце коридора.
Через мгновение два прапорщика пронесли держа под руки мимо нашего "Панфиловского строя" еще одного, неуспевшего проспаться "бойца".
Небрежно усадив его на софу возле окна прапорщики вытряхнули содержимое спортивной сумки на пол и, подобно стервятникам принялись потрошить её содержимое.
-Тааак, это тебе не понадобится! - уверенно прозвучало около окна.
Наверное, сейчас, не только я успел заметить как две бутылки "Парламента" аккуратно легли в боковые карманы военного кителя.
А тем временем из уст стоящего перед нами капитана зазвучала поистине патриотическая речь:

-Здесь вам не тут! Здесь вас быстро отвыкнут водку пьянствовать и безобразия нарушать!- глаза капитана с лукавым прищуром осматривали наш дружный, хотя и не совсем твердо стоящий на ногах коллектив.
Мы переглянулись, пытаясь увидеть во взгляде  друг друга хоть какое-нибудь осмысление и понимание от услышанного. Но, наши глаза говорили друг-другу об обратном.

-Пошли наахууй! Прочь руки от трудового народа! Долой режим раскулачивания! - прокотилось звонким, но в то же время хриповатым эхом по коридору.
Полусонное тело, подобно могучему атланту, приподнялось с софы и, схватив за шиворот одного из роющихся в личных вещах прапора, откинуло в сторону.
У окна завязалась потасовка. Героически, подобно спартанцам, два прапора заломали за спиной руки только что громогласному оратору.  Вскоре, жалкое подобие Фермопильской битвы было окончено. И сейчас, когда его, поверженного, как  персидского царя Ксеркса вновь вели под руки мимо нашей шеренги "атлант", рванулся из последних сил и прокричал пьяным запыханным от борьбы голосом:-Нас сто семьдесят миллионов, сукии! Всех не перевешаете!!!
Вскоре побежденного и плененного оратора вывели из здания и...
Дальнейшая его судьба, наверное, так останется для нас загадкой.

Изящная блондинка в коротенькой юбке торжественно, демонстрируя свои стройные ноги проплыла перед нашими  лицами. В каком она звании и какую должность занимает здесь в этом учреждении мы затруднялись предположить. Потому, как наш взор был направлен на её лакированные туфельки с высоким каблуком и, на довольно высокий разрез юбки, в проблеске которого, время от времени проглядывала на свет плотная, кружевная резинка прозрачных чулок. Как по команде "равнение на право" мы дружно проводили взглядом эти ножки. А ножки, подошли к одному из кабинетов, еще раз продемонстрировали себя, слегка, попеременно изгибаясь в коленях и, скрылись за дверью.

И снова, наш настояетель в лице капитана произнес следующюю речь:
-Я сижу на дне окопа, у меня печальный вид, у меня промокла жопа, потому, что моросит!? - жестокий и надменный смех, будто из преисподней, вырвался из ненавистного нам рта. Осмотрев наше безразличие, поняв, что эта злорадная шутка не произвела на нас впечатления голос из преисподней добавил:- Запомните воины, одну мудрую истину! Каждый солдат должен помнить, что охраняет не только покой всей своей страны, но и сон того парня который спит с его девушкой!- засунув руки в карманы самодовольно, бесновато хохотал капитан.
-Да закрой ты уже ****ьник, долбоёбина!- прозвучал спокойный, уверенный и трезвый голос где-то в начале шеренги.
Наступило мгновение тишины.В развалочку, капитан прошел от центра ширенги к началу.
-Кто тут такой бессмертный?- произнес он вопросительно и, лицо его перестало выражать даже малейшие намеки на веселье.
-Я!-снова, гордо и уверенно прозвучало где-то недалеко от окна.
-Воин, а ты не боишься без зубов остаться? Чем будешь армейские сухари грызть?-продолжал капитан.
-Нет, не боюсь!- отозвался геройский голос:-Я может, и потеряю пару зубов, но кто-то, после этого, всю оставшуюся жизнь под себя ходить будет!
Дружным залпом, отражаясь от стен военного учреждения прокатился смех.
-Да ты охуееел, придурок!?- капитан схватил за грудки впереди стоящего.
В этот момент шеренга рассыпалась и, первый десяток из стоящих в ней ребятишек, в одно мгновение обступил капитана.
-*** с тобой! Живи! Один хуй, там из тебя прыть выбьют! - произнес капитан уже спокойно, когда близко рассмотрел наполненые ненавистью глаза обступивших его.

-Людок! Раздай этим неандертальцам "военники!" - прозвучал в приказном тоне зловещий голос.
Через пару минут повинуясь приказу, из дальнего кабинета вновь показались две стройные ножки с разрезом на юбке и лакированных туфельках на каблучке.
Людок вышла на середину шеренги и, по листку начала озвучивать список фамилий. Каждый услышавший себя, выходил из строя, получал из лебяжьих,белоснежных ручек блондинки свой "военник" и,  глубоко и безнадежно вздохнув,отправлялся на свое место. В эту тесную для тела и души шеренгу.

-Налееево! - прозвучала команда капитана. Команда нехотя и небрежно была выполнена.
-На выхооод, к автобусу, шагоом маршш! - снова прокатилось эхо по коридору этого злосчастного заведения.
"Ну, вот и все!" - подумал я и, почему - то запел громким, но в то же время  дрогнувшим голосом:
- Наверх, вы, товаарищи, все по местаам,
Последниий парад наступаает.
Враагу не сдаётся наш гордый «Варяяг»,
Пощаады никто не желаает....

Уже дружным, слаженным военным хором покидали мы стены военкомата.
Ликующая толпа сидящаяя на воротах и заборах встречала нас веселыми лицами, бурными авациями. Встречала и одновременно провожала так, как проважает и встречает родина своих героев. Своих истиных сынов, некогда великого и могучего народа.

Выдавливая из себя все силы автобус "ПАЗ" нес нас, на своих истертых временем колесах в неизведанную и таинственную даль.

( продолжение следует).