Илиадский блюз

До изнеможения лежать скованным Одеялом,
Пространством между нами,
Обстоятельствами
И отсутствием возможности
Касаться,

Обостряя свое нутро до предела,
Заставляя мозг рисовать картины,
Которые будорожат не только тело,
Но и сердце,
Признаться.

Знаешь, я влюбляюсь
Не то, чтобы легко,
Но вполне непринуждённо.
Мне для этого нужны всего три вещи:
Глубокие глаза,
Взаимные руки
И раненая душа.

Однако,
Список можно продолжить,
Как илиадский реестр лодок,
Который никто никогда не прочтёт
По соображениям совести
И конфиденциальности
Двух в попытках научиться
Дышать.

Душа моя,
Ты изранена, как и я,
В твоих глазах я уже утонул,
В твоих руках я принял крещение
Всех богов,
Парадигм,
Философий,
(Опять список именных парусов)
Et cetera*.

Гомер - свидетель,
Брюсов - крестный отец,
Бродский хихикает сбоку -
Нарратив-то по сути прежен:
Ради одной Елены
Не только себя,
Но и город сжечь
Никогда не жалко.

Ветрено.


* et cetera (лат.) - и т.д. [этсэ'тэра]