Сказки тридцать первого дня

Пыль нехоженых дорог...


Вот опять стучится в двери
Пыль нехоженых дорог.
Обрисует тихо клевер
Силуэт усталых ног.


И сейчас сбежать бы к небу
Вместе с искрами костра!
Туда, где был, а может, не был
И ты когда-то. До меня...


Но робкий звон июльских звезд
Сегодня ничего не значит.
Ведь ту дорогу через мост
Не ты – малиновка оплачет.


И пусть серебряные росы
С несбывшимся не удержали!
К полудню то, что рвать не просто –
Само сгорит в полынном жаре!


И вот, среди чужих путей
Опять ищу из тьмы легенды.
Улыбки женщин и детей.
Мужчин. Надежных, смелых, верных!


Вновь ветер прячет в волосах
Слова и ноты новых песен.
А мимо мчатся голоса,
Поселки, города и веси...




Мастер Пера


Красивые легенды,               
Рассказы о любви,               
Где ненависть и верность               
Восстанут из крови.   


На башнях кафедральных               
Химеры оживут,               
И то, что было старым,               
По-новому споют…

***               
Настало время для пера,               
Что пишет радость нотой боли.   
Ты у меня теперь одна,
Что оживляешь дух и волю.


И вот – перо, что пишет строчки.
И жизнь, а не существованье.
И многоточье, а не точка.
И вот – любовь. И вот – страданье.         




Войди в мой Мир...


Войди в мой Мир Кривых Зеркал
 И разгляди в тумане душу.
Там черная течет река –
Ты голоса ее послушай.


Пройдись по мостикам тревоги,
Притронься к струнам голых нервов
И по истоптанной дороге
Приди к душе моей… не первым.


Здесь звезды светят изо льда
И силуэт луны стеклянный.
Летает сонная сова
И спит солдатик оловянный.


Здесь холодно, но очень тихо.
Темно и шепчет можжевельник.
А злое сказочное Лихо
Приходит только в понедельник.


Здесь ничего никто не значит,
Теряясь средь лихих дорог…
Толкнет дверь ветер. И заплачет
Тогда о прошлом Алконост.*


Но здесь так много не сбылось
 И в сумерки закрались тени.
А потому по крышам дождь
Стучит – и сам себе не верит…
Алконост* - Мифическая райская птица из славянских легенд. Часто упоминается вместе с другой райской птицей — Сирином.




Фантазия


Морок пьет немую веру,
Как иссохший жадный вор.
И фантомная химера,
Разрастаясь, застит взор.


Цепи цепки, держат крепко,
Видеть их не всем дано.
Звук - беззвучен, слово - метко...


Выкинуть, отринуть! Но
Сказка входит в дом без стука,
Как стоглавый хищный зверь.
Крылья сложит, вложит в руку
Перья. Верь! Пиши и верь.


И не важно, что за дверью.
Позабудь про люд и скот...
Дергай вороные Перья,
Пусть их точит чёрный кот.


Отражение


Воронье приносит дурную весть.
В зеркалах сереющих - кто-то есть.
Розы превращаются в сухостой...
Я брожу по дому, стремясь домой,


В место, погребенное средь листвы...
В амальгамном мороке стынут льды.
В них - закован кто-то на долгий век.
Не понять, он зверь или - человек,


Мыслями - за Тридевять, телом - здесь...
Но в стекле мерцающем - кто-то есть.
В комнатах скитается по ночам.
Этот неприкаянный - я же сам.




Знахарь


Ядовитого тлена колючий запах Проникает до горла, сбивает спесь. На полу - лежит сумасшедший знахарь. На стекле - мутнеет гнилая взвесь. Ядовитого тлена колючий запах Без словес укором осядет здесь, Где еще вчера нелюдимый знахарь Бормотал бесплодное "даждь нам днесь".




Зеркало


Ночь. И зеркало, где время
Ускоряет стрелок бег.
"Следуй – говорит – за теми,
Кто отжил уже свой век.


Начинаешь и – бросаешь.
Все теперь не по тебе.
Ты дошёл, увы, до края.
Дальше – просто сон на дне".


Вижу, знаю – не отпустит.
И уже не отболит.
А капелла светлой грусти
Переложена на бит.


Врачеваться нет мотивов,
Ведь отчаянно кровит
День за днём. И каждый – мимо.
И стекляшка... говорит.




Морлок


Дыши городом.
Слушай сердце у горла ты.
Упоротым и обколотым
Пожалуй в гости.


Ломай головы.
Пусть, если стал ты морлоком,
Льется багровым олово
В пустые кости.




Минута времени


Тоскливо душу треплет ветер
И разум режет недосып.
Мы все – уснем в пучине Леты.
Мы все – лишь времени изгиб.


Душа иль разум, вот дилемма…
Подводит тело в сотый раз.
Мы – роботы с неверной схемой.
Мы – чей-то искренний экстаз.


Мы – здесь. Мы – там. Мы – будем где-то.
Порвется призрачная нить.
И вечный сон в потоке Леты
Ни для кого не отменить.




Оно


Упоенно сдирает кожу,
Тихо шепчет: хочу быстрее.
И ничто Её не тревожит,
Коли алым ладони греет
Плоть, что бесит почти до боли,
Каждодневно считаясь лишней.
Эта ткань ничего не стоит...
Стоны громче. И стоны тише.


Ей всегда по душе пожестче -
Пульс в ушах заглушает мысли.
Лёд иглы и пореза росчерк
Тишину заполняют смыслом.
А в стекле искаженное тело
Заслоняет собою душу...
Окровавленный остов веры
Без души никому не нужен.


Но волнует совсем иное
В темноте и безмолвии ночи
Существо, что рычит и воет,
Состоящее из кусочков.




Идентификация неизвестных


Летучие крысы выклевывают глазницы города.
Серый промозглый сумрак диктует правила.
В мире, где все либо Джон, либо Джейн Доу,
Главное – их опознать безошибочно правильно.


В итоге - каждому своё...
"Каждому - свое.
Ф. Ницше"


В итоге – каждому свое.
И никогда на самом деле
Никто одним прекрасным днем
Спасти принцессу не сумеет.


Никто не смажет карту будня
По прихоти прекрасной дамы.
Спешат перед рассветом люди
Для боссов строить диаграммы.


А вместо алых парусов
В петле дорог гудят машины.
И облака чудесных снов
Исчезнут в ледяных вершинах.


А джентльмены с книжных строчек -
Те сгинут вовсе, канув в Лету.
Лишь в школе бегло на уроках
Напомнят детям о поэтах.


О тех, кто воспевал любимых
В сонетах и забытых песнях...
А годы ветром мчатся мимо.
Что было - больше не воскреснет.

Метеорит

Маленький Метеорит беззаботно парил в просторах космоса, и жизнь его была прекрасна. Но однажды он обратил своё внимание на большой голубой шар, окутанный железными блёстками. Цветастый, мерцающий желтыми огоньками и невидимыми потоками суровых ветров, он не мог остаться незамеченным для наблюдателя. И так уж вышло, что любознательный взор Метеорита, привлеченного сиянием, первым делом упал на небольшой городок среди холмов.
И Метеорит – ужаснулся.
Черная точка, заключенная в кольцо озёр, болезненно пульсировала. Радиация, это незримое смертельное поле, растекалась невесомым удушающим покрывалом, жадно поглощая всё вокруг. Но что ещё ужаснее, в этом городке жили люди, деловые, всегда занятые чем-то важным, и даже не подозревающие о том, что им необходимо, жизненно необходимо уехать прочь, а не пытаться стать частью поля!
Разве может он, маленький и далекий, отсюда дать им знать о том, что сверху видит ясно, а они – не замечают? Может ли помочь, находясь здесь, за пределами их восприятия?
Это же невозможно!
Или... Ведь если город разрушить, они точно переедут, не так ли?

Маленький метеорит летел к земле.
И горел, горел.
Его сознание угасало. Тело холодело. Неведомая и неозвученная жертва во имя незнакомцев требовала платы. А равновесной ценой жизни всегда была другая жизнь.

И возможно, у него бы получилось. Возможно. Но… в падении траектория полета – сбилась, и он рухнул вовсе не в тот городок, куда планировал упасть, а в центр шумного мегаполиса.
И теперь на его закаменевшее, безвозвратно остывшее, мертвое тело смотрят в музее глумливые горожане, не подозревая об истинных причинах появления в их сером небе сгоревшего заживо Метеорита.
А оплавленный осколок так никогда и не узнал о том, что не справился.