Когда у Любви от тоски обескровели руки

Когда у Любви от тоски обескровели руки,
А Боль хохотала, как джазовое серебро,
Когда с облаками растаяло имя подруги,
И сердце устало стучаться в седьмое ребро –

Почудилось, что исправление было возможно,
Что случай был рядом, в сторонке, но... не удалось!
И – морок морозный по сердцу неровно-тревожный,
И жалость из глаз, а из губ – мёртвым холодом злость.

Послушайте, люди, мы часто неверно играем,
Гармонию гоним из слов, из поступков и дел.
А надо: коль жарко, то снег голубел чтоб по маю,
А зябкой зимой чтобы ветер тела наши грел!

Мы Богоподобны, но всё же мы не Богоравны,
Отсюда: калёная злость и озёра из слёз,
Отсюда – то ангела голос прощальный и плавный,
То гиканье чёрта под свист окровавленных розг.

Я голос свой серый сорву, чтоб раздвинулась сцена,
И чтоб обнажилось живое лицо в неживом,
Небесной водою плесну в ваши синие вены,
Надеждой блесну на пути вашем скудном, земном.

Когда у любви от тоски обескровили руки,
А боль хохотала, как джазовое серебро,
Когда с облаками растаяло имя подруги,
И сердце устало стучаться в седьмое ребро –
Почудилось вдруг...