Приступаю к новой книге

Я приступаю к созданию новой книги. Это будет книга, в которой, как в волшебном зеркале, отразится ожившее в стихах русских поэтов послание всему миру о Баку и Азербайджане в целом, признание в любви к нашей земле и благодарность к её гостеприимным, древним и дружелюбным народам… ни один настоящий поэт не повторяет другого. У каждого — свой взгляд на мир, своя система образов, свое время, и, конечно, свои впечатления. Не прав тот, кто считает, что все уже пройдено, увидено, сосчитано и взвешено. Ничего подобного! Не прав потому, что у каждого человека свои глаза, и каждый в этом мире видит свое, то, что никому другому не дано увидеть. А поэты — всегда видят нечто своё, неповторимое, даже в том, что тысячи раз видено - перевидено миллионами людей. Поэты странствуют по миру, блуждая во временах и пространствах, открывая то, что могут узреть только дети, ангелы и люди с душами детей или ангелов...
Идею создания этой книги подсказали мне звенящие строки поэтов. Азербайджан, увиденный их глазами, предчувствованный их чувствами и подаренный нам, благодарным читателям и потомкам. На Востоке издревле поэты были приравнены к дервишам, странникам и пилигримам. К ним и к их словам, относились с огромным уважением и почитанием. И не важно, во что они были одеты — в золотую парчу и шёлк или в нищенское тряпьё, не важно. Главное — кто они сами…
Поэты — странники, скитальцы, пилигримы, дервиши земных дорог. Творческий труд их сродни труду землепроходцев и первооткрывателей. Они видят то, что сокрыто от многих глаз…
Нет, не напрасно мюриды имама приказывали в бою ни в коем случае не стрелять по Лермонтову, ибо дервишей и ашугов (поэтов) убивать нельзя («Харам!»)… Ни одна пуля не коснулась поэта в сражениях! Поэта, всем сердцем полюбившего Кавказ: «…право я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух — бальзам; хандра к чорту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь». (из письма Лермонтова Святославу Раевскому).
С таким же волнением писал когда-то и другой великий русский поэт: «Вот и Арпачай», — сказал мне казак. Арпачай! Наша граница! Это стоило Арарата. Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег». (Александр Пушкин «Путешествие в Арзрум»)