Как добыть собаку

В детстве я была не совсем стандартным ребёнком, а для многих вообще непонятным.
Начнём с того, что в те времена я представляла собой длинноту и худобу, а как же иначе, если папа метр восемьдесят с лишком, да и мама выше ста семидесяти, а по тем временам в наших среднеуральских коротышных краях это был очень высокий рост.  Помимо длинноты и худобы, я ещё являлась чернотой и смуглотой. Тоже было в кого, папина армяно-грузинская кровь дала о себе знать очень основательно. А уж загорала… вообще до африканской черноты! Да и мама, не смотря на своё русское происхождение, ненамного отставала от папы, тоже  была черноволосой и черноглазой,  разве что – не смуглой.

Так вот, в возрасте двенадцати лет длиннота моя на полголовы опережала сверстников, а некоторых и на целую голову. Это потом, после восьмого класса меня многие  перерастут и я окажусь в физкультурном стою не первой, а где-то по середине строя. Но пока мне было двенадцать и я была длиннотой. Моя любимая тётушка Гера, а по совместительству мой учитель истории и классный руководитель,  говорила обо мне так: «Смотрю – бегут ноги, при дальнейшем приближении оказывается, что у ног есть туловище, а потом проявляется и чёрная голова. Ну конечно – Лена!»   Родители всегда смеялись над этим высказыванием, уж больно точным оно было.  А ещё тётушка называла меня беспартийным большевиком и говорила, что не случайно в раннем детстве у меня было прозвище Кибальчиш.

Мама прекрасно шила, и проблем с модной одеждой у меня не было, всё что надо мама для любимой доченьки непременно сошьёт. Но в том то всё и дело, что любимой доченьке на модную одёжку было глубоко плевать. Мне главное, чтоб имелись в наличии матроска с тельняшкой, да ещё шорты. Дело в том, что в те времена в наших краях было как-то не принято, чтобы девочки носили шорты. Шорты были прерогативой мальчиков. А я с самых первых летних деньков и вплоть до последних тёплых осенних пластала в шортах. Обожала эти короткие штаны. А всё потому,  что родители с моих малых лет вывозили меня в Крым,  в Грузию, в Новороссийск, Сочи, Анапу, на Волгу, а в тех курортных местах шорты на детях,  в независимости от их мальчуковой или девчачьей принадлежности, воспринимались как нечто само-собой разумеющееся.  Так что у меня шорты в комплекте с матроской или тельняшкой летом были формой номер один.

И ещё одно маленькое отступление. Это сейчас девочки возраста двенадцати лет – маленькие взрослые дамочки,  а некоторые вовсе и не маленькие, а вполне даже сходящие по внешности за восемнадцатилетних. А во времена моего детства девочка-двенадцатилетка  – сиречь ребёнок со всеми куклами, мягкими игрушками, фантиками, бантиками, вышиванием крестиком и прочими детскими девчачьими занятиями. А в моём случае – с книжками, парусными корабликами, шпагами, луками со стрелами, лазаньями по крышам и по деревьям.

А ещё я обожала животных, всех, кроме змей и прочих рептилий (исключения составляли только черепахи). Но моей стойкой непроходящей любовью были кошки и собаки. И если с кошками дела обстояли хорошо, и кошки в нашей семье водились, то с собаками была напряжёнка – держать собаку в условиях маленькой квартиры было негде.

Так вот, теперь, когда у читателя сформировалось хоть какое-то мало-мальское представление о девочке двенадцати лет моего характера, увлечений и склада ума,  можно перейти к основной фабуле.

Итак, в один из летних дней я шла домой из кинотеатра с утреннего сеанса  фильма про индейцев, и проходя мимо школы услышала  жалобный щенячий плач и сопровождающиеся весёлым гоготом крики мальчишек.

Конечно же я мигом завернула на школьный двор и увидела огромную лужу в окружении толпы мальчишек. Пацанва  швыряла в лужу камни и весело гоготала.  Я растолкала мальчишек, пробилась к луже. А там… середь лужи сидел маленький не более трёх месяцев от роду щенок.  Головка его была склонена набок и он жалобно скулил. Да что там скулил – плакал!  А пацанва пуляла в него камнями и выпендривалась – кто  точнее попадёт в малыша.  Они буквально забивали его камнями. Внутри меня всё вскипело. Моментом, словно Везувий взорвался, а к нему вдогонку все действующие вулканы мира.

Моя, пылающая праведным гневом закавказская душа, моя горячая армяно-грузинская кровь мгновенно швырнули меня в драку.  Точнее драки как таковой не было. Была  смуглая, помноженная на африканский загар, дикая необузданная ярость. Стремительный  вихрь, разъярённый демонёнок в виде разгневанной длинной девчонки.

Да, пацанов была целая толпа, мои ровесники,  но все недомерки. А  я была на голову выше, при этом костлявая, руки и ноги как крепкие палки и поэтому били больно. Очень больно. И эти самые «палки» в таких случаях врага не щадили, а орудовали во всю силушку. В общем, я коршуном налетела на ублюдышей, расшвыряла по сторонам, наподдавала своими «палками», гадёнышу-заводиле со всей душеньки саданула в пятую точку и расквасила нос.

И пока они стояли, оторопевшие от такого яростного натиска страшной чёрной наглой и драчливой девчонки в шортах, я вытащила  щенка из лужи и рванула домой.

Когда родители пришли с работы, малыш, уже накормленный, вымытый, выспавшийся,  покорил их своим сливовыми глазками и чуть наклоненной в бок головой. Родители оставили его у нас. Но ублюдыши успели повредить ему камнем шею, голова у псинки так и осталась немного набок. Но всё равно он был бесконечно любимым.