Апокриф

На погодку что зря пенять:
Серный дождь да огонь притом
Хлещут так, что нельзя понять,
Где геенна, а где Содом.

Встань с колен – красен жребий твой,
ПОлно щебень кровавить лбом.
Знаю, как не с руки впервой
Замирать соляным столпом…

Но постой! Что трусишь, как вор?
Или трусишь? Так знай: от кар
Не спасёт ни седой Сигор*,
Ни рокочущих гор ситар.

Как не мнишь ты, что брав и прав,
Вспомни, что говорила мать:
Мол, не стоит, сынок, стремглав
От себя до себя бежать.

На досуге протри глаза,
И с какой стороны не глянь,
А жена твоя, ох, гюрза,
Иль – сказать проще – баба-дрянь.

Безобидна она на вид,
Но без устали на дыру,
Что в кармане твоём, шипит,
Как самшит на сквозном ветру.

Средь таких вот двуликих змей,
У которых язык – игла,
Та, другая – луны белей –
Потаскухой всегда слыла.

Только ты пренебрёг молвой,
Только та – не жена – ждала,
В спальне Алой лила алОй
И, краснея, постель стлала.

И пока не зачах в очах
Пламень,
           рвут мысли мозг, что гвоздь:
Впредь два карих огня в ночах
Будут сны прожигать насквозь.

Не лукавь – разве это жизнь?
Уж теперь-то не всё ль равно:
Обернись, Лоте, обернись…
Посмотри на её окно.

* - библейский город близ Мёртвого моря