Путник

Болотами и тропами лесными
Он шёл по чаще, углубляя взгляд
Во тьму растущую; и робкие осины,
Пред ним склоняли сгорбленные спины,
Дабы стезёю шёл он без преград.

Лесные звери путника встречали
И с любопытством двигались вослед,
Кричали птицы, незнакомца привечая,
Слетались в стаи, с крон слетая,
Пока в той пуще брезжил свет.

Сомкнулись тени от деревьев частых,
Укрылось солнце пеленой листвы,
И хищный филин – зоркий и клювастый,
Слетев с ветвей, накрыл двоих ушастых
И одного увлёк в колючие кусты.

Тропа петляла телом змеевидным,
Всё больше погружаясь в мрак;
И вскоре скрылась. Вот, не зги не видно.
Лишь тени кривятся ехидно.
У путника со зрением разлад.

Он, чиркнув камнем, запалил лучину,
А в свете блеклом лишь пятно из мха.
И не найдя очам причину,
Чтоб двигаться вперёд неутомимо,
Отдался в тесные объятья сна.

*

Как только луч, пробивший сень,
Его чела коснулся, тут же дрёма
Слетела, как летит стрела и в цель,
Звеня попасть всегда готова,
Так и у путника спорхнула хмель.

Всё гуще лес, непроходимей топи
У путника вставали на пути.
Вот смолкли звуки птах в синкопе,
Исчезли звери, стихли ручейки;
Лишь жуткий ров осталось перейти.

Как только подступил он к краю,
Зловонье поднялось к его лицу.
Как молния внезапно среди мая
Ударит в дерево, огнём сверкая,
Так этот смрад в лицо хлестнул.

Он пошатнулся и, дрожа всем телом,
Глядел со страхом в глубину.
В той жиже что-то багровело,
Отверзши пасть, наверх смотрело
И показалось – зверь в плену.

– Сейчас я соберу ветвей, –
Сказал наш путник осмелевший, –
По ним взберёшься ты скорей
И снова станешь, как Борей,
Свободным, словно птах взлетевший,

Что взмоет, неба не боясь,
Летит привольно над простором;
Ему и ветер не указ,
И будь он даже одноглаз,
Ничто не скроется пред взором.

И тут наш путник слышит глас.
Взобравшись по ветвям из ямы,
Спасённый зверь пред ним явясь,
На почве влажной утвердясь,
Вдруг говорит понятными словами:

– Кого и как благодарить за моё чудное спасенье? –
Сказала та, кто сквозь густую грязь
Напоминала рысь*  примером поведенья –
Та, кто убивает дичь без всякого сомненья,
Ни с кем добычей не делясь.

Опешил путник, Господа моля,
Оставить ему каплю разуменья,
Чтоб время обернулось вспять,
И пусть исчезнет наважденье,
И сердцу храбрости придать.

– Не благодари, – промолвил он во свой черёд, –
Я лишь попутчик духу,
Который звал и вёл меня вперёд
К стяжанью знаний; истинная мука
Взирать на мир, где люд живёт
В алканье страсти, нисходя по дугам.

Но как же ты, владычица лесов,
Хранящая зверей и прочих тварей,
Здесь угодила в омут средь слепцов,
Не ведающих свет и мир каков,
Живущих вечно среди хмари?

Тут отряхнулась рысь, явив красу
Чудесной шерсти с серым крапом.
– Давным-давно я здесь живу
И в этом сумрачном лесу
Я добродетели служу легатом .

Но ты спросил: «как я сюда попала?»
Да, как и зверь, что в устремлении своём
Бежит, не ведая капкана,
Что уготовлен замыслом финала,
Свершая промах, вдруг в оковы заточён.

– Но что там за клоака под ногами –
Черна, как ночь и дурно пахнет,
Что так клокочет тёмными волнами,
Бушуя меж крутыми берегами,
Тоскливо воя, словно чахнет?

– О, добрый путник, эта вязкая трясина,
Которой дно и есть тартар,
Где гнусности и злость невыносимы,
Стекают реками из мира
Людей, где нет достоинства и прав.

Покуда в этой гуще утопала,
Я чуяла отчаянье и боль;
Таких стенаний ввек я не слыхала,
От жути плоть моя дрожала,
Пока не встретилась с тобой.

Теперь вот я твоя должница.
Что хочешь пожелай – я помогу.
Тебе я стану проводницей
И отплачу добром сторицей,
Дорогой лучшей проведу.

*

Такою поступью свободной
И так легко он не ступал,
Как даже, если б был бесплотный
И словно бабочка порхал,
Травинки тонкой не подмяв.

Сменился лес на горные долины,
Бежала рысь, а он вослед.
И вот уж вышние седины,
Слепившись будто воедино,
Встречали солнца ранний свет.

И там, где между глав зубастых
Потоки водные стремят свой бег,
Есть камень мудрости; от заблуждений частых,
Не раз от бед уберегавший,
Дарил спасительный совет.

У камня старец всеми чтимый –
Мудрейший муж, великий царь*,
Познавший мир необозримый,
Нещадно знанием гнобимый,
Всем государям государь.

Белы одежды, светел образ,
Борозды грусти на челе,
Венок лавровый, словно обруч,
Сияет так, как первый снег
Сверкает в солнечном луче.

Склонилась рысь пред исполином,
И путник следовал за ней.
Согнув в почтительности спину,
Просил назвать одну причину,
О чём грустит он ночь и день.

– В моей стране, где мой отец*
Стада водил в долинах сочных,
Где каждый пахарь или жнец,
Будь он, хотя бы и слепец,
Знал доблести народа с лет молочных.

Моя страна столь велика –
Нет, не размером, но душевной тягой,
Что все, кто мог, в те времена,
Поднявши меч, пускал коня
Стяжать священную державу.

Так много крови пролилось,
Что заместилось бы и море*,
Что пред народом раздалось,
Вступившим в край любви и горя,
Отринув рабскую неволю.

О, путник! Грусть моя не по годам давно минувшим.
Душа чернеет всё сильней
От знаний тяжких; вот гляди, весы качнувшись,
Где чаша зла всё тяжелей,
Вот-вот достигнет дна, где правит Змей*.

– Но где же Бог? – тут молвил путник, –
Где тот, чьей волей мир живой
Так угасает, а отступник
Здесь правит бал, хоть неземной,
И сослан в недра править тьмой?

– Едва ли Бог повинен в том.
О Боге человечество забыло,
Предавшись алчности, стяжанию долгов,
Чужих земель, кровавым бойням; нестерпимо
Ему глядеть на мир унылый.

Глядеть на то, что породил,
Вверяя землю неразумным,
И, отвернувшись, он почил,
Отрёкшись от сынов безумных,
Слезою почву окропив.

– Неужто так наш род людской
Окончит дни свои вне света,
Наполнит тьма весь мир земной
И скупость душ тому ценой?
Скажи, мудрец, и не тяни с ответом.

– Ты видел пропасть и трясину позади,
Куда и рысь попала вопреки
Великому и царственному роду.
Там, где ногою не ступи,
Ты не найдёшь спасительного брода.


Не минет долгий час, как Ахерон*
Нахлынет наземь, словно сонм
Великих горестей, печалей и, как смертный сон
Настигнет каждого, кто осрамлён.
Кто пал в грехе, тот будет обречён.

Но есть ещё надежда на спасенье:
Как искра малая развеивает мрак,
Так и в народе теплится свеченье,
Которое лишь может на мгновенье
Подарит миру добрый знак.

Смотри как рысь спокойно возлежит
На камне том, что тихо стонет.
Чело своё к нему прижми,
Почувствуй, как нутро дрожит
И судорогой тело сводит.

Там мутная вода под ним бежит,
Собрав по каплям грешных судеб,
Преумножая тех, за кем Аид следит,
Взирая грозно, так же судит
И бьёт бичом по голым грудям.

Мольба и стон; лишённые прощенья,
Там мученики всех знакомых рас
Увязли в тягостных лишеньях.
Без чаяний на чудо воскрешенья,
Плывут в грязи в свой смертный час.

– Но как же быть, мудрец? Помилуй!
Чем Господа к прощению склонить?
О чём просить, чтоб своей силой
Смог искру снова возродить
И тьму навеки победить?

– Ответ мой прост, но вывод сложен:
Те реки*  кормятся рукой,
Того кто был навек низложен.
Покуда меч его без ножен,
Никто не обретёт покой.

Когда Творцом одушевлённый,
Вкусил от знаний человек,
Отцу с тех пор непокорённый,
Изведал боль; а погребённый
Душою платит за совет.

Совет того, кто вечно изгнан,
И править адом помещён,
Так алчущего душ, что видом
Крови, как овод злостный восхищён
И смердным адом обожжён.

Утешься, путник. Вот тебе лучина.
Неси её в твой тёмный мир.
Судьба, да будет справедлива
К тому, кто примет элексир.
И пусть взрастёт чудесный мирт*.
 
Сказав слова, мудрец растаял,
Как испаряется мираж, мерцая,
С восходом солнца, зрением играя.
Очнувшись, рысь от камня отступая,
Звала с собой, в тумане исчезая.

Оставил путник склон гористый,
Глядел на кряж в лучах игристых
И, вниз ступая, снова в мрак
Входил, где скопище клоак
Уж до краёв наполнили овраг.

Бежала рысь, а он вослед.
Лучины чудный яркий свет
Им все дороги открывал
И мрак в том свете пропадал.


Примечания

*Рысь -   Рысь – в славянской мифологии хранительница леса, покровительница животных, символ благочестия и добрых знаний
*Легатом – в этом контексте представитель добра или посланник
*Мудрец, царь – здесь царь Соломон, самый великий мудрец в истории человечества
*Отец – Царь Давид, отец Соломона
*Море – Красное море, расступившееся перед иудеями во время исхода из египетского рабства
*Змей – здесь символ коварства
*Ахерон – одна из пяти рек протекающих в подземном царстве, поток вечного горя и слёз
*Реки – имеются в виду пять рек: Лета, Стикс, Коцит, Флегетон и Ахерон, омывающие царство Аида
*Мирт — вечнозелёное растение, символ тишины, мира и наслаждения