Каменный цветок ч. 2. Парафраз сказа Бажова П. П

Горный мастер. Продолжение сказа «Каменный  цветок»
               
Вот так осталась незамужней
Данилова невеста. Ей
Лишь двадцать, а уже вдовица,
Одна, как перст среди людей.

Прошло три года, как любимый
Ушёл в безвестные края.
К ней толпы женихов, она же:
«Даниле обещалась я».

Увещевают: «Не вернётся.
Что ж век об этом поминать?»
А Катя, как кремень: «Даниле
Верна. Его я буду ждать!»

Иные на смех подымали,
Мол, девка тронулась умом.
Так и прозвали Мертвяковой.
А ей прильнуло. И потом

Пошла в Данилову избушку,
Чтобы Прокопьича призреть.
Совсем он хворый стал и дряхлый.
Кому-то ж надо присмотреть.

Приёмный всё ж отец Даниле.
Так тятенькой и буду звать.
Прокопьич что, душе отрадно.
Вдвоём полегче выживать.

Он за станком своим, а Катя
В стряпне: хозяйство, огород.
Управится - за рукоделье.
Так день за днём, глядишь, идёт.

Прокопьичу же только хуже
И хуже с каждым днём. Сидит
Один денёк в избе на лавке,
А потем два лежмя лежит.

Изробился. Она в раздумье.
На что же дальше станут жить,
Ведь рукоделье не прокормит?
«Хочу я навык получить

Данилы ремесла. Ты хоть бы
Меня чему-то поучил.
Чему попроще». «Что ты, девка,
Чтоб горный мастер в юбке был?

Смешно. Но девичье ли дело
За малахитом-то сидеть?
Об этом отродясь не слышал.
А впрочем, можешь и смотреть».

И стала Катя потихоньку
Присматриваться, помогать
Прокопьичу. Пилить, где скажет,
Где надо, там пошлифовать.

То бляшку обточить, то ручку
Для вилок-ложек смастерить.
Оно копеечно, конечно,
Но всё ж прибыток. Можно жить.

Родня от Кати отвернулась.
Одна-однёшенька. Сперва
Поплакала, а после баит:
«Врёшь! Не возьмёшь. Пока жива

Тоске-унынью не поддамся!» 
Такой порядок завела:
Чуть лишь управилась с хозяйством,
Тотчас к станку точать сама.

Попробовала как-то бляшку
Сготовить. Хвать, а камня нет.
Обломыши и те в работе.
И лишь заполошил рассвет,

Пошла одна к Змеиной горке,
Чтоб на отвалах поискать
Руд малахитовых осколки,
В корзинку стала набирать.

Домой придя, себе сказала:
«Коли Бог даст к работе дар,
Осилю, наточу я бляшек. 
В базарный день продам товар».

Обломыш распилила. Видит,
Узор пришёлся по душе,
И, как наметила. Дивится,
Без мастерства, на кураже

Одном. Как будто бы водила
Рукой чья сила. Впрямь чудно!
Глядишь, и вскоре наточила
С десяток бляшек. Так ровно!

Узор к узору бляшки вышли.
Потерь же в камне вовсе нет.
Собралась в город и в ту лавку,
Где свой товар Данила, дед

Сбывали. Увидал хозяин -
Узор-то редкостный. «Поди
Украла, девка? Где? Признайся?
Рука-то мастера, гляди!

Прокопьич и его приёмыш
Данило могут так точать!»
«А я из той семьи же буду».
«Тогда беру товар. Скупать

Всё буду. Заплачу, как прежде.
Неси мне, Катя, всё возьму».
А сам же думает: «За нею
Попристальнее погляжу:

Где девка камень добывала?
Кто ново место показал?
За нею тихо подкрадуся»,
И вслед за Катей побежал.

Она пошла к Змеиной горке.
Решила: весточку подал
Данило ей. К заветной ямке
Пришла. А лес, как будто стал

Гореть огнём, и все каменья
Блестят. Хотела подойти
Поближе. Глядь, а под ногою,
А под ногою нет земли.

Стоит на дереве высоком,
Аж на вершине, а внизу
Всё травы чудные, цветочки.
Гора раскрылась! Красоту

Такую кажет ей Хозяйка
Горы той Медной. Вот бы мне
На миг Данилушку увидеть…
Всплакнула. Глядь, а в стороне

Идёт кто понизу. И так он
На её милого похож…
И руки свои к Кате тянет,
И что-то говорит… Тут что ж?

Рванулась Катя, свет не взвидев,
К нему… И с дерева-то шлёп…
На землю пала, где стояла.
Поднялась и потёрла лоб.

Идёт и думает: «Хозяйка
Всё же дала ей повидать
Данилушку. В гору пустила.
Не хочет, видно, отдавать

Любимого. Пойду-ка снова».
И вновь меж Гумешек бежит
К Змеиной горке. И по лесу
Походом ходит и кричит:

«Данило, где ты, отзовися».
В ответ ей эхо: «Нет его!»
Является пред ней Хозяйка
И спрашивает: «Для чего

Ко мне явилась, девка, в гости?
Зачем забралась, говори?
Хороший камень ищешь что ли?
Любой бери и уходи».

«Не надо твоего мне камня!
Он мёртвый! Лучше мне подай
Данилушку назад живого.
Где он запрятан, отвечай?

Какое право ты имеешь,
Чтоб женихов чужих манить?»
«Ну, смелая девчонка. Прямо
На горло хочешь наступить

Хозяйке! Ну, ещё, что скажешь?»
«А то скажу: мне подавай
Назад Данилу! У тебя он!»
«Ты, дура-девка, меру знай

С кем говоришь?» «Я не слепая,
Но только не боюсь тебя,
Разлучница! Сама видала,
Данило не забыл меня».

«А вот послушаем, что скажет?»
И будто сразу лес ожил,
Светлее стало, и огнями
Лес запылал и засветил.

Деревья стали будто краше,
Полянка, а на ней цветы.
Порхают бабочки и пчёлки,
Блестя мерцаньем золотым.

И видит Катя, что по лесу
Данило прямо к ней идёт.
И говорит ему Хозяйка:
«Ну, мастер, твой настал черёд.

Сам выбирай с кем быть? Отсюда
Уйдёшь – всё это не вернуть!
А коль останешься, то к людям
И своей Кате путь забудь!»

«Нет, не могу людей забыть я,
О Кате помню каждый миг,
Минуту каждую». Хозяйка
Ей улыбнулась. «Твой мужик,

Не хочет быть со мной при деле.
Что ж, не в накладе я, иди.
За твёрдость и удалость, Катя,
Верну Данилу я, бери!

Пусть всё моё тебе в подарок,
Данила, в память западёт.
Про гору людям ни словечка…
Скажи, что дни все напролёт

На выучке в краю далёком
У мастеров великих был.
А это… накрепко забудьте».
Рукой взмахнула, и сокрыл

Туман тотчас поляну эту,
Цветочки, дивны дерева.
Исчезли бабочки и пчёлки,
И изумрудная трава…

Пошли они вдвоём по лесу.
Вот и рудник на Гумешках.
Домой тихонечко вернулись,
Чаёвничают. Впопыхах

В избу народ толпой ввалился:
«Данило, не видать тебя
Давно что-т было. Куда скрылся?
В какие занесло края?»

«Я в Колывань ходил учиться.
Прослышал мастера там есть
По каменному делу знатны.
Пожить, пока не надоест.

Ушёл тайком, а то Прокопьич
Был шибко против». «А пошто
Свою тогда разбил ты чашу?»
«Ну, что сказать могу на то?

Вечор пришёл и был не в духе,
А может выпил чуть лишку.
С кем не бывает, аль споткнулся,
Аль что втемяшилось в башку!»

Пытали братья-сёстры Катю:
«Что ж ты молчала про него?
Про Колывань, да про ученье?»
Она отрезала: «Вам что,

Не говорила возвернётся?
Не говорила, что он жив?
Уж чья корова бы мычала?
Вы ж женихов мне супротив

Подсовывали да сбивали
С пути замужнего. Грех вам.
За стол садитесь лучше, ешьте.
Уж испеклась для вас чирла».

На том и кончилось всё дело.
Поговорили - разошлись.
А вечером пришёл приказчик.
Давай шуметь, тут ток держись.

Ну, ничего. Всё ж помирились,
И стали жить да поживать
Данило с Катей, и достаток
Пришёл в их дом. Все стали звать

Его с почтеньем «Горный мастер».
И иногда он о своём
Взгрустнёт и вдаль глядит печально.
Лишь Катя ведает о чём.