Заре на встречу. Глава двенадцатая

              В начало романа http://stihi.ru/2020/05/09/7883


Шёл 1948 год, который ознаменовался новой  волной репрессий. Представления о единстве общества и абсолютной преданности Вождю, после  Победы над Германией,  постепенно превращались в иллюзию. Единственным, пока ещё скрепляющим звеном,  был сам Сталин. Но и ему уже не под силу было концентрировать  в себе волю и желания общества. Сталин знал, что не все в стране поддерживали его власть, но не знал, насколько это было опасно для него лично. Сохранять спокойствие  мешали события  в результате начала  холодной войны. Он стал утрачивать позицию первого политика мира, которым он себя чувствовал после победы.
          Сталин, похоже, переоценил силу своего положения и способность концентрировать в себе волю и желания общества: не все соотечественники торопились демонстрировать «верноподданность» Вождю. Это Сталин знал. Но не знал,  насколько опасным, в том числе и для него лично, становилось начинающееся противостояние. До открытого протеста дело не доходило, но брожение умов было реальностью, которую подтверждали сводки о настроениях разных категорий населения. Под его контролем оставалась Восточная Европа, правители которой  уже  начали строить жизнь по подобию государства, согласно советскому образцу. Однако не всех руководителей тех стран устраивало  подчинение и силовое давление Советского Союза.
          Первым разногласием между СССР и  Восточной Европой  стала советско-югославская встреча в Москве в феврале 1948 года, после которой был разрыв  между Сталиным и Иосифом Броз Тито. Это было для Сталина поражением и, конечно, отразилось  на внутренней и внешней  политике в руководстве  страны. В качестве носителей инородного  начала, карательная операция началась против советских евреев. Эта печальная история - «Дела Еврейского антифашистского комитета».  (1948-1952) и  «Дело врачей.

          Вот в такое непростое время  жили  и трудились, восстанавливали  сельское хозяйство  сельчане. Это были годы надежд и стремлений к лучшей жизни.
                **********
          Пётр поправлялся. Сама обстановка деревенской жизни  и любовь родителей и сестры быстро восстанавливали силы. Шурочка тоже набиралась сил, но как – то с первых дней не сложилась дружба со свекровью. Она пыталась помогать по хозяйству, но не всё получалось, как хотела того Анна.  Если свекровь учила её, как доить корову, то больше молока попадало ей в рукава, чем в ведро, да и готовить всё  не так выходило, как хотела того свекровь. За бабушкой и матерью не знала Шурочка  забот по дому, да и Анна была не очень приветливой к снохе, и чувствовала себя Шурочка «не в своей тарелке», часто замыкалась в себе. Иногда  Нюра за неё заступалась, когда мать слишком наезжала на сноху. Обе были в интересном положении, только Шуре больше хотелось спать и очень  тянуло к матери, особенно последние дни перед  родами. Нюра ходила вторым ребёнком.  И вскоре родила сына Михаила. Назвали в честь погибшего на Украинском фронте  Михаила.
Видя, что жене не комфортно здесь, Пётр согласился поехать к тестю  в дом,  на время, пока Шурочка родит.
         Дом,  Степан с помощью Жени и  Вани, восстановили в том же виде, каким он был в Лукъяново. Степан накрыл его соломой.  Умелые его руки делали всё аккуратно и надёжно. Дом был просторный, места хватало всем. 
        В селе было два пруда, разделяла их балка, по которой весной вода с полей стекала по ней в Кардаил и делила село на два участка.  Место,  на котором поставили дом, начиналась  от пруда по правую сторону от балки. Здесь была всего лишь односторонняя улица, от пруда и в сторону Кардаила. За улицей был небольшой луг, усыпанный полевыми цветами, от которого отделяла лишь дорога, по которой возили с полей зерно на ток, расположенный сразу за прудом. За лугом простирались зерновые поля, огражденные лесополосами.
Роды прошли дома, как тогда многие рожали, но девочка, прожила всего несколько дней.  Пережитые послевоенные  голодные годы  сказались на развитии беременности,  не дав сформироваться ребёнку так, как требовала природа. Похоронили  малышку здесь же на кладбище, которая находилась у самого пруда,   и лишь ерик по которому тоже стекала вода с полей в балку, отделял её от улицы.
               Чтобы как-то начать строить своё семейное гнездо, Пётр с Шурочкой нанялись стеречь хозяйских коров в хуторе Лукъяново,  и они снова поселились у бабы Ени.
               1949 году умер Милаич, после тяжелой болезни.  И  в зиму они уезжали   в Зубриловку  к матери. А 14 сентября  1950 года родилась у них там,  здоровенькая  дочка. Роды прошли благополучно на дому.  Назвали Людочкой, как у дяди Васи дочку.   И так уж повелось у Поповых и Васильевых называть в честь кого-то из родственников. Зарегистрировали  Людочку только 23 октября, так как побоялись штрафа. Тогда за это штрафовали, а так как невозможно было выехать на центральную усадьбу Хопёрского из-за проливных дождей и грязи, всё отлаживали. Так вот колесили по трём сёлам:  первое отделение совхоза Хопёрский, Лукъяново,  Зубриловка.
              Дочке уже пошёл второй годик, а Шурочка была уже снова в интересном положении и чтобы отнять её от груди решили отвести её на отделение к   матери.
Утром Шурочка увидела, как по Самохиной горе шла женщина и на руках несла… Сердце оборвалось, она   бежала,  не чуя под собой земли.  Людочка вся горела огнём  и была, как плёточка.  Потосковав по матери и материнской груди, у ребёнка поднялась  температура до 40 градусов.  Ребёнка отвезли в больницу в Урюпино. Видя, что результатов нет, а всё хуже, Пётр  не выдержал,- страх, что они потеряют и второго ребёнка,  отчаянно бросился спасать дочь, буквально  похитив её из больницы, и дома стали выхаживать ребёнка.   Около матери девочка быстро шла на поправку.
А 15  августа  1952 года  в хуторе  Лукъяново,  у Петра с Шурочкой  родился  мальчик.  Назвали Володей. 1953 году родилась Ниночка.
Семья росла,  и надо уже было подумать о своём доме.  Решили строить дом, а вернее саманку, рядом с домом родителей, на первом отделении совхоза «Хопёрский». 
К этому времени в Доме Василисы и Степана произошли изменения. Женя женился, взял в жёны с хутора Дуплятки Татьяну Пруцкову,  разведёнку,  с девочкой Галинкой, с большими  карими глазами в возрасте шести  лет. В 51 году у них появилась дочка Шура. Ваня был женат на Валентине Волойчевой, у них дочка Лидия. Развёлся с ней, так как Валентина изменила ему и ушла жить к его другу Василию Чурляеву.  Второй раз  женился на Родионовой Марии.  Теперь дом разделили на три комнаты с разными ходами, пристроив коридоры.
                Здесь же у родителей  жила и Тося, замужем за Агеевым Анатолием, с дочкой  Аннушкой 7 июля1950 г рождения. Вся семья была в сборе. И Василиса была довольна, что все дети рядышком,  да и теперь её называли просто  Васюня, или Василиса Георгиевна, ну и соответственно бабушка Васюня. И только для Степана, она по-прежнему оставалась Василисой. 
                Вместе с радостью пошли и первые  переживания и ссоры.  Не ладили снохи, и  сестрам   доставалось.  Время было  ещё не сытное, приходилось селянам на ток ходить  по ночам за зерном.  Понятно,  что не в гости ходили. Татьяна донесла на Анатолия, и за полмешка ржи   его посадили в тюрьму на пятнадцать лет.  Даже до сих пор не понятно,  почему она это сделала. Все замяли, потому что  и Пётр, и сама Татьяна были не без греха. Женя  всех осуждал, но кто его слушался, когда в доме не было хлеба .
               Через пять лет вернулся Анатолий, больной туберкулёзом.  Устроился в подсобное хозяйство бухгалтером,  и жили теперь  в  бывшем доме барыни. Там у них родился Володя, у Жени тоже Володя. Договорились, что сыновей все назовут Володями. Но Мария запротивилась и назвала Алексеем, второй сын Саша.
               Пётр любил детей,  и каждый раз говорил, где двое там и трое, и так догнали до пяти. Верочка  1957 года, и Анатолий 1958 года рождения.  Работал теперь Пётр  на тракторе Беларусь, утром уходил,  дети спали, зато вечером  старался  малышей посадить к себе на колени и накормить.  Приносил  детям гостинцы, которые оставлял от своего обеда и говорил, что  лиса прислала или зайчик. В зарплату выпивал с друзьями и тогда дети  забирались на русскую печку, где и спали, потому что он тогда их так  любил, своих деток,  ещё крепче, тискал, целовал, иногда ронял. Тогда Шурочка бросалась на него с кулаками, а он, обидевшись, уходил из дому, пока не приходил в чувство.
Фото 1952г

                Продолжение следует