Каменный цветок ч. 1. Парафраз сказа Бажова П. П

Каменный цветок. ч.1.

Давно то было аль не очень,
Но не сегодня, не вчера.
Мой дед мне сказывал, что были
В заводах наших мастера

По каменному делу. Слышь-ко,
Из камня всё могли ваять.
Такое мастерство имели,
Что боле в свете не сыскать.

Вожгались боле с малахитом,
Как его было пруд пруди,
И сорту лучшего, и цвету.
И этих мастеров среди

Прокопьич, старый горный мастер,
По этим первый был делам.
Беда, что уж старик и силы
Отдал и камню, и годам.

Вот барин и велел приставить
К нему на выучку мальцов,
Чтобы секреты переняли,
Все тонкости. Всего делов:

Смотри, вникай, чеши загривок
Да шишки три на голове.
Но только, говоря правдиво,
Пустые хлопоты одне.

Учил он что-то очень худо.
Жаль, видно, было с мастерством
Своим расстаться. Нужно чудо
Сродства его с учеником.

Насадит подмастерью шишек
И уши чуть не оборвёт.
Приказчику шепнёт: «Не гож он,
Глаз, верно, у него не тот».

«Не гож, так что ж, дадим другого.
Был строг хозяина наказ».
И нового рядят парнишку.
Тот в слёзы и подальше с глаз.

Отцам и матерям несладко
Дитя на муку отдавать
Зазряшную. Да и к тому же
В дому делов не сосчитать.

И то сказать, что с малахитом
Работать страшно оттого:
Отрава чистая. Вот люди
И стерегутся от него.

Всю детвору так перебрали,
А толку не было и нет.
Дошёл черёд и до Данилки -
Сиротки круглой. Было лет

Ему двенадцать, а то боле.
Высокий и такой худой.
Неведомо на чём держалась
Душа в парнишке. Он слугой

Был неумелым, нелюдимым.
Один лишь от него расход.
Приказчик с матерком бранился:
«Блаженный ирод, тихоход,

Нерасторопный недокормыш».
В подпасках был и казачках.
Всё толку нет. Забьётся в угол -
Не докричаться. На рожках

Умел играть… Бывало просят
Его: «Данилушко, сыграй».
Он начинает переливы
Свои, и будто видишь рай:

Не то ручей журчит, аль пташки
На всяки голоса поют,
Листвою лес шумит, а в травах
Жуки стрекочут и снуют.

Как в пастушках был, заигрался.
Коровы в поле разбрелись
И волк хозяйскую бурёнку
Без промедления загрыз.

Приказчик выпороть надумал
Данилушку, и поутру
Палач кнутом его по спинке
За вред хозяйскому добру.

Прошёлся раз, другой. Молчанье.
Ударил в третий раз. Молчит.
Палач взбешён: «Подашь мне голос?
Ведь запорю!» Он лишь мычит.

Приказчик смотрит и дивится:
«Какой терпивец. Не с руки
Подпаском быть тебе. Пойдёшь ты
К Прокопьичу в ученики».

Отлёживался после порки
Он у Вихорихи. Она
Заместо лекаря по нашим
Заводам. В почести была

Большой и славе. Понимала
Все травы, силу знала в них.
Какая от зубов, ломоты,
От разных болестей других.

Из корешков настой варила,
Отвары и работный люд
От хворей, немочи лечила….
А люди ей на хлеб дают.

Данилушко был любопытен.
Старушку целый день спрошал
Зовут как травку аль цветочек,
В чём сила? Всё запоминал.

«А есть ли, бабушка, цветочки,
Что не открытые людьми?»
Вихориха же отвечает:
«Папора, слыхивал поди?

В Иванов день цветёт. Запомни,
Он колдовской. И клады им,
Что до поры в земле таятся,
Отыскивают. Но с одним

Цветком избегни лучше встречи:
То малахитовый цветок.
В горе растёт. Он на змеиный
Лишь праздник силу наберёт.

Несчастным будет тот, который
Увидит каменный цветок».
«А чем же, бабушка, несчастный?»
«О том, Данилушко, молчок!»

Прошла неделя и другая,
Как мимолётный летний сон.
Приказчик говорит парнишке:
«Иди к Прокопьичу. Пусть он

Обучит малахитну делу.
Работа, парень, по тебе».
Пошёл Данилушко и видит:
Станок точильный есть в избе,

А на станке лежит досочка,
Зарез на ней, чтобы отбить
У края малахита кромку
И чтоб узор не повредить.

Сказал Прокопьичу: «Тут надо
Иначе кромку отбивать,
Чтобы узор чудной не срезать»…
«Что можешь в этом понимать? -

Вскричал Прокопьич. - Кто здесь мастер?
Сопляк, тебе я покажу.
Кто ты такой, судить, чтоб слёту?
Ещё раз встрянешь, накажу!»

А как остыл, взглянул пытливо.
С мальчонки, видно, будет прок.
«Ты это вот что, иди кушать
И спать ложись. Задам урок

Тебе я завтра. Надо силы
В себе копить. Ни дать ни взять,
А то и молотка не сможешь
Рукою хиленькой поднять».

«Ну и глазок, - старик дивится. -
Ай, Недокормыш, сирота!
Коли немного подучиться,
Чтоб приоткрылась красота,

Что в камне спрятана, обгонит
Мальчонка деда в мастерстве».
Пошёл в чулан, принёс подушку.
(Удобней с нею голове),

Тулуп овчинный, чтоб теплее
Мальцу глазастому спалось.
Тот лишь посвистывает носом.
«Спи, дитятко, устал небось?»

Так Недокормыш стал в ученье
Азы ремёсел постигать.
Прокопьич сам жил одиночкой.
Жена помёрла. Постирать,

Еду сварить, в избе прибраться,
Вести хозяйство кое-как
К нему соседка приходила.
Звать Митрофановной. Итак,

Решил мальчонку он поставить
Сначала на ноги. Потом
Начать ученье. Пыль, отрава…
Зачахнет мигом. И тайком

От глаз хозяйских стал Данилу
Кормить и вволю спать давать,
Гулять на воздухе и шибко
Работой не перегружать.

То за дровами в лес смотаться,
Щеглёнка певчего поймать,
То за калиной навостриться,
Чтоб пирогами угощать…

Хотя Прокопьич крепостным был,
Достаток всё же у него
Имелся. К парню привязался,
Держал за сына своего.

Ему отмену шубу справил,
И пимы на заказ скатал,
Добротну шапку меховую,
И рукавички. Парень стал

В житье хорошем поправляться,
Душою к старику прильнул.
А между тем прознал приказчик,
Что от учёбы увильнул

Хозяйский раб. Прикрикнул строго:
«Ну-к, покажи, чему тебя
Тут мастер выучил?» Спокойно
Данилушко ведёт себя.

Надел запончик, у станочка
Давай рассказывать, что, как
Устроено. Приказчик спросит -
Он отвечает. И впросак

Его поймать не удаётся.
На всё тотчас готов ответ:
Как камень околтать, чем склеить,
Как распилить и как на медь

Его сажать, и как снять фаску,
Как полер навести… Пытал
Приказчик паренька и вскоре
Сам утомился. «Вижу, стал

Тебе мальчонка гож в ученье,
Пришёлся ко двору. Смотри,
Коль баловство с ним тут разводишь,
Семь шкур спущу. Мне не дури!»

Ушёл. Прокопьич же дивится:
«Когда, Данилушко, ты всё
Усвоил это, я же толком
И не учил тебя ещё?»

«Ты ж мне рассказывал, дедуля,
Со мной делился тем, что знал.
Я только лишь смотрел и слушал, 
И потихоньку примечал».

Старик заплакал: «Мой сыночек,
Данилушко, запал в мою
Ты душу. Тайны все открою
Тебе, ништо не утаю».

На день другой прислал работу
Приказчик. Надобно точать
Для барина шкатулки, бляшки,
Подсвечники… Теперь поспать

Уж нету времени. Заказы
Посыпались, и всё чудней:
С резьбою травной украшенья,
И исполнением сложней.

Данилушко тихонько к чтенью
Приноровился и письму.
Хоть по старинке Недокормыш
Его все звали, но ему

Уже подстать иначе зваться:
Высок, румян. С окрестных мест
На гибель девичью уж впору
Ему подыскивать невест.

Не хочет слышать о женитьбе:
«Ах, дедушка, всё это вздор.
Вот стану мастером дел горных,
Тогда и будет разговор!»

Прокопьич же своё талдычит:
«Вот хоть бы Катя, чем тебе
Плоха невеста? Хаять нечем.
Мила и сердцу, и душе».

«Давно мы с Катей сговорились.
Согласна малость обождать.
Ученье кончу, тогда можно
О свадьбе речи затевать».

Тут барин пожелал точёну
На ножке чашу для дому.
И коль Данилко ладно справит
Её, тогда-де погляжу –

Держать его на подмастерьях,
Али пустить уж на оброк.
Приказчику наказ суровый:
Глядеть, чтоб уложился в срок,

Да мастер старый, чтоб парнишке
Не пособлял. Станок ему
В избу поставить, камень разный,
Инструмент нужный. Посему,

Прокопьич, как узнал об этом,
Враз запечалился: «Как так?»
Приказчик старику: «Не суйся,
Виднее барину. Впросак

Не попадёт малец, коль мастер»…
И стал Данилушко точать
Сперва одну, потом вторую,
А там и третью чашу. Знать,

Так барину пришлись по сердцу
Те чаши, только он ему
Оброк назначил пустяковый.
Распорядился к старику

Приставить. Мол, вдвоем скорее
Творить, и будет так верней.
Чертёж прислал. Там тоже чаша:
Кайма резная, а на ней

По ободку, как змейка лента
С узором каменным сквозным,
На ножке тонкие листочки
Движеньем вьются круговым.

На чертеже рукой хозяйской
Приписка: «Пусть хоть год сидит
Над чашей, но чтоб мне такую,
Как я желаю, сотворит».

Глаз у Данилушки стал верный
И, как у мастера тверда
Рука. Движенья ловки, смелы.
С одним проблема – красота

Ушла куда-то вглубь творенья.
Нет выдумки и куражу,
Всё холодно, без вдохновенья,
И строго лишь по чертежу.

Задумчив парень стал, невесел.
Не раз Прокопьич говорил:
«Полегче ты бы с этой чашей,
А то б в разгулку в лес сходил.

Сидишь над нею дни и ночи.
Так можно тронуться умом».
А он своё твердит: «Всё гладко,
Всё ладно, только не о том…

Я ж не для барина стараюсь.
Желание припало мне
Раскрыть такую силу камня,
Что уж сокрыта в нём вчерне».

Уйдёт в поля, часами смотрит,
Как листики, цветы растут,
Как луговые травы стебли
В тугие косы заплетут.

Его пытают поселяне:
«Ты потерял, что на лугу?»
Он улыбнётся, тихо скажет:
«Найти я правду не могу.

Охота, чтобы полну силу
Свою мне камень показал.
Его мы точим, режем. Я же
Хочу, чтоб камень задышал.

Я по цветку дурману буду
Ваять ту чашу, чтоб она
Рисунок камня мне открыла,
Его узоры и тона»…

А был там старичок, который
Ещё Прокопьича учил.
Его все дедушкою звали.
Так он Данилке говорил:

«Ты, милый сын, внемли совету:
По половице не ходи!
Из головы дурь эту выбрось!
А то, господь не приведи,

К Хозяйке попадёшь, парниша,
Навеки в горны мастера»…
«Какие мастера?» «Такие…
В горе живут. Их никогда

Никто не видит. Что Хозяйке
Понадобится, то они
И делают. Случалось видеть
Мне их работу. Искони

Такого чуда я не видел.
Работа нашей не чета.
Всем на отличку. Потому как
У них живая красота!

Из камня змейка выползает,
Хребетик чёрненький, глаза…
Того гляди за руку клюнет.
Те нипочём им чудеса.

Лишь потому, что повидали
Заветный каменный цветок
И красоту его поняли.
Но брату нашему, сынок,

Нельзя тот камень видеть. Сразу
Свет белый будет уж не мил.
И кто увидел, тот за это
Велику цену заплатил»…

И вот повадился Данила
Ходить в рудник на Гумешки,
Что у Змеиной горки, в  шахту,
Забой спускаться напрямки.

Воротит камни, будто ищет,
А что – неведомо ему.
Вдруг видит женщину в тумане.
Рукою кажет в глубину.

Пласты открыты в той пещере,
А в центре камень - малахит,
Сияет, будто куст ракиты,
Зовёт к себе его, манит.

Стал он оглядывать находку.
Всё, как и надо: снизу цвет
Погуще, сверху поярчее,
Прожилки отражают свет.

Обрадовался, за телегой
Скорее ветра побежал.
Привёз домой и шепчет деду:
«Гляди-ка, то, что я искал.

Ровно нарочно для работы
Моей лежал и ждал меня».
И взялся тотчас за киянку,
Не ведает ни ночи, дня.

Идёт работа ходко. Вскоре
Отделан камня низ. Как есть,
Выходит, слышь-ко, куст дурмана.
Широких листиков не счесть,

И зубчики, и все прожилки
Видны, и гладок под рукой.
Цветок выходит нельзя лучше,
Выходит будто бы живой.

Но только лишь дошёл до верху,
Заколодило тут его.
И стебель выточил, листочки
Тонёхонькие - всё не то.

Стал неживой цветок, утратил
Свою земную красоту.
Лишился напрочь сна Данила.
Раздумье гложет сироту:

Как бы поправить, лучше сделать?
Над ним смеются мастера:
«Дурёха парень, чё те надо,
Ведь ладной вышла чаша та?»

Он ни в какую. «Силу камня
Не удаётся мне поймать.
Как видно, выше не подняться
И камня душу не понять»…

Настала осень - время свадеб.
Приготовления пришлись
Как раз на праздник тот Змеиный,
Когда все змеи собрались

В заветно место. И Данило
Слова, что на приметку взял
О малахитовом цветочке,
Припомнил. И себе сказал:

«А не сходить ли в раз последний
К Змеиной горке? Вдруг чего
Узнаю нового про камень,
Иль для уменья моего?»

Вот и пошёл. Земля подмёрзла,
Снежок её припорошил.
Присел на выступ подле места,
Где брал свой камень, и застыл…

Так вдруг тепло Даниле стало,
Навроде лето вновь. Глядит,
Напротив у стены Хозяйка
Горы той Медной. Говорит:

«Ну, что, Данило-мастер, вышла
Дурман-то чаша али нет?»
«Не вышла», - парень отвечает.
«Ты не печалься. Свой секрет

Откроет камень тем, кто мыслям
Своим свободу даст сполна».
«Нет, не могу я. Не выходит.
Мне грань заветна не видна.

Ты покажи мне, сделай милость, 
Заветный каменный цветок».
«А что, потом жалеть не будешь?»
«Не буду, в том даю зарок».

«В тебе души не чает девка,
А ты на сторону глядишь».
«Да, знаю я, - кричит Данила, -
А только без цветка мне, вишь,

Не в радость жисть». «Тогда пойдём же,
Данила, в заповедный сад»…
Сказала, стены расступились.
Вкруг высоченные стоят

Деревья, каменные листья
От ветру галечкой шумят,
Понизу каменная травка,
В ней колокольчики звенят

Из малахиту. На полянке
Летают пчёлки, на цветах
Сверкают звёздочки, а в небе
Порхают птички в облаках.

«Ну, поглядел, Данило-мастер?» –
Хозяйка спрашивает. «Где
Найти тот камень, чтобы сделать
Такую красоту?» «Тебе

Дала бы камень, коль придумать
Ты сам бы это, мастер, смог.
Теперь же не могу». Махнула
Рукой и каменный чертог,

И лес, и поле - всё пропало.
Сидит Данила у стены.
И снова осень, снова ветер,
И мысли грустные одни.

Тем временем уж дело к свадьбе.
Прокопьич думает всерьёз:
«Умуется Данила, надо
Лечить его, чтоб не стряслось

Беды какой. А то Катюша
Поплакивает втихаря».
Назначен день. Все жениха ждут,
Ждут час и два. И всё зазря.

Пришёл, а в доме вечеринка.
Сначала песни пел, плясал,
Потом задумался, сердешный,
И молчалив и грустен стал.

Пошли по улице пройтися,
Невесту к дому проводить.
Он же невесел и задумчив,
Как будто силы нет любить.

Домой вернулся. Там Прокопьич
В надрывном кашле изошёл.
Жаль стало старика. На камень
Жизнь положил, себя извёл.

На середину избы вынес
Данила чаши, а потом,
С каким-то зверским упоеньем,
По ним прошёлся молотком.

«Зря только место занимают,
А лучше сделать недосуг!»
Лишь чашу барскую, котору
По чертежу ваял, он вдруг

Не тронул. Плюнул лишь в серёдку
И удалился из избы.
И с той поры его в деревне
Уж боле видеть не могли.

Кто говорил - в лесу загинул,
Ума лишился. До добра
Не доведёт гора, а, может,
Ушёл к Хозяйке в мастера.