Беар Гриллс за кадром

На улице – под двадцать градусов мороз
И от холода коченеют пальцы у Беара:
Когда-то на Эвересте их он отморозил.
О готовности с улыбкой спрашивает оператор,
Он сам, его аппаратура полностью готовы.
Тоже улыбается в ответ ему Беар,
Но видно – волнение пытается он скрыть.
Он слышит – внутренний голос о чём-то предупреждает,
Но он его не слушает, он должен приступать к работе.
Их окружает потрясающий пейзаж –
Укутанные снегом горы выглядят великолепно,
Но ничего вокруг себя Беар не замечает.
Перед ним – триста футов крутого склона,
Спуск очень сложный, покрытый льдом и снегом,
Но вполне возможно его преодолеть.
Делает последний глубокий вздох Беар,
В последний раз на оператора взглянул,
Тот также молча кивнул ему в ответ.
Вроде – всё как обычно, но чувствует Беар –
Некую роковую черту он уже пересёк,
Но предпринимать он ничего не будет,
Отталкивается и делает прыжок на склон.
И вот уже во власти огромной скорости Беар,
Он мчится вниз и это нравится ему,
Но нервничает почему-то он в этот раз,
Не было ещё такого с ним во время спуска.
А скорость стремительно растёт
И гребень горы уже почти что рядом,
Разворачивается Гриллс и в склон вонзает ледоруб,
Всем телом навалился и резко тормозит.
Всё как всегда – он в себе уверен:
Сознание ясно и дух его спокоен.
Лежит он на снегу, вокруг покой,
И вдруг раздался гром на ясном небе:
В левое бедро сани оператора врезаются.
Мгновенный взрыв, в нём смешалось всё:
Острая боль, грохот и сноп искрящегося снега.
Как будто товарный поезд на Беара налетел,
Словно тряпичную куклу, в сторону его отбросил,
Время словно остановилось для Беара,
Медленно вся жизнь проплывала перед ним.
А следом мысль мгновенно промелькнула:
Чуть в сторону пошли бы сани – и в голову удар…
И корчится Беар от боли, плачет,
Но это слёзы облегчения и радости – он жив!
Он видит вертолёт, но шума его уже не слышит,
В который раз в больницу его уносит он!
И утешала его лишь только одна мысль –
Телезрители никогда это не увидят…