Из дневника гомофоба Светы Сеньковой

Вечер 31 декабря ничем не отличался от любого такого же вечера.  Дома её ждала тихая атмосфера чистоты и уюта.
Разве что приготовленный утром салат оливье и бутылка шампанского Абрау Дюрсо из русского магазина, купленная по случаю, наполняли этот вечер особенностью самого таинственного и сказочного, некогда самого любимого праздника - Нового года.
Света жила в стране, где новый год - это осенний иудейский религиозный праздник Рош ха-Шана.
Празднуют его два дня подряд в новолуние осеннего месяца тишрей по еврейскому календарю и приходится он на сентябрь или октябрь.
А сегодня - это обычный первый день рабочей недели...
После не лёгкого рабочего дня Светлана села в автобус и поехала домой усталая, разгоряченная от физически напряжённой работы, с ощущением маленького счастья. Маленькое Светино счастье - это небольшая съемная квартирка, вот уже 7 или 8 лет как ставшая родными защищающими от всех жизненных перипетий стенами.
Свету раскачивал автобус, на поворотах она ударялась затылком о стекло. Наверное это последний маршрут на сегодня и водитель автобуса устал скрывать, что на самом деле он - семикратный чемпион мира, автогонщик "Формулы-1" Михаэль Шумахер.

Сквозь картины, рисующиеся в памяти Светы воспоминаниями зимних предновогодних событий прошлого прорезался пронзительный голос водителя. Теперь он подпевал какому-то артисту из включенного на всю громкость приемника.
Света на мгновение будто проснулась и взгляд ее уткнулся во что-то золотисто - блестящее.
Это был металлический бантик, усеянный разноцветными стразами.
Света сидела на откидывающемся сидении прямо напротив средней автобусной двери. По левую сторону от нее находились сидения на возвышении, на которых сидели другие пассажиры.
Этот, поблёскивающий всеми цветами радуги объект оказался украшением обуви, гордо демонстрирующим себя и ногу (примерно 43 размера), перекинутую через колено и потому, так бесцеремонно вторгнувшуюся  в поле зрения Светы, смотрящей прямо перед собой.
Странно...
Нога, похожая на лыжу, обутая в блестящую летнюю босоножку, выглядела нелепо в декабрьский, пусть и теплый, но довольно поздний вечер.
Светин взгляд осторожно начал скользить вверх, по траектории, направленной к голове обладателя ступни.
Голова этого человека была не менее парадоксально выглядящей, чем его нижняя конечность.
Это была голова, сидящая на туловище самого настоящего мужика.
Вместо волос на ней находился парик со свисающими по плечам длинными блондинистыми локонами, съехавшими немного влево.
Было видно, что это искусственные волосы, потому, что они не естественно надвинулись на лоб мужчины так, что пробор  начинался прямо у бровей.
На носу гордо восседали очки с оптическими стёклами,  не желающими скрывать приклеенные к маленьким глазкам длинные пушистые ресницы.
Тонкие поджатые губы были обведены и покрашены морковного оттенка помадой, похожей на музыкальный форшлаг, бросающий вызов унылому пейзажу сиротливого автобусного ландшафта.

 Как раз в тот момент, когда взгляд Светланы, казалось на мертво припечатался к этому лицу, раздался очередной виртуозный пассаж подпевания водителя артисту, исполнявшему песню по радио.
Света опомнилась.
Нельзя так долго смотреть на незнакомого человека!
Во первых потому, что это невоспитанно.
Во вторых потому, что можно попасть в неприятность.
В третьих - Света ощущала, что её переполняет усиливающееся чувство, которое невозможно контролировать.
Это был истерический смех.
Еще секунда, и он предательски вырвется на свободу. И тогда уже точно его будет не остановить. И  будет поздно что-либо исправить.

Света отвернулась....
Голос робота из динамиков объявил остановку и автобус распахнул двери.

Мужик с нарисованными губами в съехавшем набекрень парике поднялся с кресла и направился к выходу. На его волосатом торсе мелькнул чёрный бюстгальтер без малейших признаков тех частей тела, которые он должен поддерживать.
Когда переодетый в женщину дядя повернулся лицом к дверям, стало заметно, как накинутый на торс клетчатый пиджак со спины заботливо прикрывал полное отсутствие двух половинок ещё одной части тела сзади. А вот прозрачные, похожие на кока-кольные бутылки каблуки на босоножках, шатающиеся под весом тела прикрыть было нечем.
Не достаточно длинные джинсовые брюки едва прикрывали браслеты на лодыжках.  И потому они, открытые на всеобщее обозрение каблуки, так  мужественно и стойко сносили того, на ком были одеты с одной ступеньки на другую ступеньку.
Сносили до тех пор,  пока не вынесли и не укрыли этого человека от Светланиного недоумевающего взора в поздней вечерней неизвестности предновогодней ночи.