Любовь. Обожание. Страсть. ISBN 97850060342

Следы любви

Жизнь ожидает исполнения фантазий.
Любовь обозначена плотью подруги,
пахнет звонками, страстью, цветами,
в лёгкой картине гаснут недуги.
Мысли вылетают, рифмуя слова,
мы спешим на желанную встречу.
Луна, как выбритая голова,
олицетворяет нам бесконечность.
Спешим. Ещё неведом новый миг,
снова ждём, когда наступит ночь,
чтобы в объятиях вместо речи крик
извергал бессилия дождь.
Навзничь упали и не попрощались,
окунувшись в простор седины,
небу оставив кузню площадки
и следы любви на белизне простыни.

Друг друга нежно теребя…

Ты недостижима, как скорость света,
и все мои чувства там, в глубине,
стремятся к тебе, как шальная ракета,
и словно пожар бушует во мне.
Мы как целое в целом,
только в разных мирах,
Я начертанный мелом,
а ты мой образ в стихах.
Потом мы вспомним, как ночами,
друг друга нежно теребя,
всё время, глядя на часы, кончали,
кусая губы, любя и торопя.

Пусть струится любовь…

Пусть струится любовь,
как из капельницы,
и возрождается вновь
по капельке, капельке.
Так хочется быть вмятиной
на твоём нежном теле
или отпечатком помады
в смятой счастьем постели.
На этой, или прошлой неделе,
глупые и страшные новости
ничем и никого не задели,
а в озере зацвели водоросли.
Пусть человек человеку
будет дорог.
Поцелуи, искры — навеки,
без всякого торга.
Навсегда!
Одно и правдивое ДА!

Внезапная любовь

Не забыть любви прикосновений,
твой нежный трепет изречений
и сладострастье тех мгновений
от трений судеб и взаимных искушений.
Во сне ко мне пришло видение,
и волшебство зеркал мелькало всё ясней,
я улетел к любви в небесное мгновение,
на крыльях счастья приземлился к ней.
Я влюбился в твои тёмные волосы,
возраст вершил своё колдовство,
я заплетал их в мелодичные косы,
в сонату любви и твоё естество.
Внезапная любовь дана от Бога,
и в памяти она живёт без удаления,
мы будем вместе с ней до эпилога,
по всей судьбе вести общение.

Сексуальность

При всём движении, вообразимой наготе —
обозначалось её стройное тело.
Влекло желанье такую встретить в темноте,
под платьем выделялись формы смело.
Бедро, тугая грудь и сексуальный зад —
страсть бурлила кровожадно.
Она прекрасно откинулась назад,
тела соприкоснулись беспощадно.
В безумии сливались губы в стон,
а крик её был страшен и силен.

Влюблённые

Любви всегда печаль известна.
Влюблённые не ощущают бездну,
их аура поёт, цветёт, чудесна,
влечёт к себе совсем небесполезно.
Поток желаний из глаз струится.
Кто крылья целовал любви, склонив колени,
тому и властно сердце, как царица,
взаймы сдаётся без штрафа и без пени.

Пленённые

Я в плену у любви,
к ней навечно прикован.
Мне не страшно в пути,
я привыкший к укорам.
Я тобою пьянён,
мне не надо вина.
Красотой поражён
до глубокого дна.
В жизни всё быстротечно.
Нам отпущен лишь миг,
всё на свете конечно —
детский смех и возлюбленной лик.
Мир иной — он бескрайний,
в нём есть только покой,
и там нет наших образов славных.
Он живёт немой пустотой.

Изнеможённые

Воздух окружает нас,
в котором ни встать и ни лечь.
Бесполезно застилать матрас
там, где немая речь.
Мысль об отсутствии тебя рождает «АХ».
Отсутствие денег издает звук «НЕТ».
В цифрах нет того, что в словах.
Я — поседевший, но ещё твой брюнет.
Птицы, прилетев из-за морей,
находят своё гнездо.
Человек, возвратившись, скорей
считает свои шубы, пальто.
Когда-то была перспектива видна.
Куда-то исчез прогноз.
Интерполировать, что ты будешь одна,
уже не актуальный вопрос.
Мы оба преломлены, искажены,
измученные жизнью сполна.
Мы в будущее из прошлого отражены.
Мы любовь превратили в слова.

Утомлённые

Любовь, как кружка чая.
Выпита до дна.
Уже не замечаешь,
что ночью спишь одна.
Не вспомнить поцелуя
последних губ во мгле.
Прошли опять, минуя,
мгновенья с тобой наедине.
Я чувствую: рядом нет тебя —
ты где-то в стороне за бортом.
Чувства — как память ушедшего дня.
Любовь гостит в пространстве мёртвом.

Несовместимые

Как только у двоих
любовь пустой случилась,
не слышно рифмы стих
и шутки все в унылость,
а стыд в душе сидит
и не уповает на их милость.
Вирус несовместимости привит,
болезнь, увы, не сразу проявилась,
а говорить им больше нет о чём,
и нет желанья, слова звучат без звука.
Они не шутят, лишь молчат вдвоём.
Такая вот у них немая мука,
и все мечты исчезли, словно пар.
Остался внешний вид — то есть пиар.

Умалишённые

Я потерял к тебе вниманье.
Ты перестала улыбаться.
Нет заботы жить нормально
и даже в губы целоваться.
Ты нашла слова, что режут слух.
Мы перестали в темноте встречаться.
Я во всем к тебе остался глух,
неприятно стало сексом заниматься.
Закроется  последняя страница,
наступит координат определённость,
и где-нибудь окажется любви гробница.
Нас в пустоту зовёт умалишённость.

Опустошённые

Я гляжу в твои глаза и нахожу в глубине
смысл фальшивого «да»
и скрытую ненависть только ко мне.
Ты та же, что и была — только у себя на уме.
Раздеться теперь догола
тебе нужна сила извне.
Тебе свойственно, губы губя,
прикрываться судьбой,
сгораемого до конца себя.
Ты чувства свои не скрывай,
предаёт тебя суть.
Свой образ жизни не терзай,
ты его не смогла захлестнуть.
Кричи, греши, уверенна будь собой.
От ненависти с горя пляши
с закушенною от зависти губой.
Так умирает любовь, сгорают чувства дотла.
Разбросаны — осколки судьбы.
После тебя остаются лишь угольки и зола.

Увлечённые

Пропадая надолго и прячась,
в мироздании будешь потерян.
Теряешь значимость и зрячесть,
конечно, временно, я в том уверен.
Время течёт не так, как вода,
мысли тоже вытекают наружу,
в одну сторону, равномерно всегда,
мы их слышим или читаем в стужу.
Как ты ни думай — ведь голос зловещ.
От великой любви остаётся знак.
Любовь — конечна, материальна — вещь.
Оказывается, не любить не просто так.
Схожу с ума, предполагая, что нелюбим.
Буду стихи писать до помрачения.
В изнеможении я засыпаю один.
Поэзия — единственное моё спасение.

Неопределённые

Я дожидаюсь наступления темноты,
хочу увидеть выражение твоих глаз,
но каждый раз бесследно исчезаешь ты
в пространство, разделяющее нас.
Вот рядом мы, меж нами два угла,
стремлюсь приблизиться к тебе,
не успеваю произнести слова,
твой взгляд теряется во мгле.
Мы — полушария на глобусе любви,
одновременно движемся во тьме.
Разлукой долгой мы соединены,
желанием встретиться в уме.
Когда-нибудь откроются все двери.
Ты с фонарём заглянешь в угол мой
и, не заметив значительной потери,
уже не захочешь двигаться за мной.

Толерантные

В твоих  глазах
смысл отражения дня.
В твоих мечтах
стелется дым без огня.
Твой облик изнеможен
до предела,
под постоянным дождём —
нервозности тела.
Ты преодолей конфликт
сама с собой.
Непременно вынеси вердикт —
быть другой.
Всей своей красотой улыбнись
вокруг.
С любимым мужчиной обнимись —
он супруг.
Вы вместе можете слушать музыку
детского смеха.
Перечитайте счастья строку,
начинается новая веха.

Разъединённые

Нас настигает чувство пустоты,
когда в себя войдёшь внезапно
и ничего там, кроме темноты,
не ощутишь, и так захочется обратно,
в другую дверь, где точно будешь ты.
Не покидай мою судьбу.
Закрой желанье хлопнуть дверью.
Я перестроить не смогу
себя с одной лишь только целью —
перед тобой не быть в долгу.
Вот так вонзилась ты в меня,
что хирургия невозможна,
меж нами ледяная полынья,
стоим на краю судьбы тревожно
в полушаге от рокового дня.
Давай попробуем опять,
соединить разъединённость,
не надо нам на помощь звать.
Возобновим свою влюблённость!
За это можно всё отдать!

Беспредельные

Любовь — это чувство без лимита времени.
Обожание — это длительное наслаждение.
Поцелуй в губы — это влечение.
Либидо — это правила игры в развлечения.
Всё живое останавливается и медленно
перетекает из мыслей в общение.
Замораживаются чувства временно
на период моего заточения.
Нам бы выдержать меру отсутствия,
сохранить пределы возможного,
не сойти бы с ума от присутствия
предпосылок конца безнадёжного.

Сердечные

Не могут чувства быть равны,
если форма важнее сути,
а страсть не дойдёт до глубины,
со смыслом важнее плоти.
Любовь постигнет цель мечты.
Ты так чудесна, что в связь с тобой
вступает сердце, не видя красоты,
твоими чувствами гордясь порой.
Вошёл я в храм твоей любви,
туда, где блещет ликом божество.
Мы чувства сохранили, как смогли.
Вся наша жизнь — родное торжество.

Непобеждённые

Мы вместе целое разъединили —
бесценное на две половинки,
а праздник, где когда-то любили,
заменили на свои поединки.
Остановили свои забвенья,
в объятьях на миг онемели,
затем, продолжая сраженье,
застыли в холодной постели.

Водолей

Я люблю тебя в земном убранстве,
другой нет звезды в пространстве,
во вселенной мне тебя недоставало,
чтоб многозначность мира повторяла.
В твоих глазах много лунного света,
нас воздух пленит по канонам завета.
Мы с тобой знакомы давно,
я ранен тобой, это так суждено.
Страдаю я, и сердце моё бьется,
с твоей любовью жить не удаётся.
Мы тишину любви стережём,
в башне любви себя бережём.
Ты выглядишь совсем невинно,
как персик или колос пшеницы.
Я опишу твой образ мгновенно
на своей открытой странице.
Славная женщина, густой аромат,
какой пейзаж меж твоих колоннад!
Какие чувства мне приходят ночами,
лилий, жасмина касаюсь губами.
Любовь ждёт начала весны,
нежность тела, наготу белизны.
Твой голос постоянно ожидаю,
ногтей касания твоих желаю
и кожу — очищенный миндаль,
хочу целовать через вуаль.
Время покажет нам цветок последний,
за пределами мрака и вселенной
останется живым лишь луч моей любви,
Я и Ты, с нами свет отражения земли.

Раб Водолея

Некуда от слов своих деваться
и моим смыслом расставаться.
Вернись! Любовь твою прошу
и к ней свои молитвы возношу.
Не уходи! Остановись! Прости!
Надежда быть с тобой в горсти,
я молча тебе протягиваю руки,
избавь меня от этой муки.

Я желаю решать проблемы
и готов на любые перемены.
Из времени плету одиночество,
слова превращаю в творчество.
Только ты, жена души моей,
нет тебя красивей и милей.
Я мечтой о любви истомлён
и от тела твоего отлучён.

Тело Водолея — мечта поэта,
таит интригу для сонета,
в нём есть то, о чём мечтать,
и вдохновение, и благодать!
В венах и генах живёт доброта,
всё для тебя, но ты уж не та.
Слова любви мне в утешение,
полный сосуд для вдохновения.

Пусть немой наш диалог,
пойми же силу этих строк,
а наши души соприкоснутся,
мы должны в себя вернуться!
Молчание есть мысли без слов,
рождённые из прошедших снов.
Может, вечность — это сон небес,
там нет синонима для словес.

Мы соединяем вещи и слова,
битком словами забита голова,
а секс мы путаем с любовью,
любовь не терпит суесловия.
Она предвестник бурной речи
и взгляд прощания при встрече.
Жизнь — это только разговор,
речь хаоса и просто вздор.

Я жду, когда же ты придёшь
и мне свою улыбку принесёшь,
объяснишься своим взглядом
и станешь близко, а не рядом.
Вот ты, крадучись, на рассвете
придёшь любя, мечтой сонета,
согреешь страстью ты постель,
я жду тебя, пусть скрипнет дверь.

Вновь соединимся до изнанки,
без слов, обид и перебранки.
Исчезнут мысли всех утрат,
как много лет тому назад.
Губами молча наслаждаясь,
своим мгновением упиваясь,
и выплеснем свою всю страсть,
оргазмом утолимся всласть.

Меня тревожит сон в ночи,
и каждый раз огонь свечи
я задуваю и ревную,
тебя я глажу и целую.
Твоя улыбка радует шутя,
а смех, как у малого дитя,
несёт безмерность твоей власти,
восторг царит от радости и сласти.

Всегда обнимаю твой портрет,
других женщин просто нет,
в уме вхожу в него игриво,
кому я так писал бы горделиво.
Люблю твоё тепло дыхания,
моё в стихах тебе признание.
Ты — это ты, а явь — это явь,
сильней и откровенней клятв.

Мы где-то рядом, я и ты,
пусть наши встретятся мечты,
облечённые в одну оболочку,
я влюблён в твою пятую точку.
Тебе я пишу, ни о чём не жалея,
ты рабыня моя, а я раб Водолея.

Живи и твори

Найди в хорошей музыке себя,
и ты поймёшь, как зреют мысли.
Ведь вдохновение — малое дитя,
его мы постоянно ловим в жизни.
Найди в той музыке мотив
и думай с ним синхронно в такт,
тогда рождаться будет стих,
слова чеканят в ритме шаг.
Затем из музыки и этих строк
сложи свою заветную мечту,
она всегда достигнет островок,
где ты найдёшь любовь свою.

Ревность

Пожар любви прошёл в дыму,
от ревности спаслось семейство,
покинул я ворот тюрьму
и мыслей тёмное злодейство.
А дома есть опасные предметы:
ножи, булавки и иголки,
с отметками перины и приметы —
а клятвы цепкие, как кривотолки.
Горит войной супругов угол,
за прошлое вприсядку и вповалку,
и раскаляет недоверие погасший уголь,
по будущему бьёт кухонной скалкой.
Легли на картах короли и розы,
а на дорожке казённая беда,
и хмель с похмелья, и луковые слёзы,
уже искрятся, дымятся провода.
Краснеет стыд и петухи в подушках,
трясётся лихорадочно кровать,
отыгрываться придётся на подружках,
соблазном правду убивать.

Просто любовь

Любовь — это чувство простое и памятное,
как из детства, что пахнет маминой кашей,
что-то из сна, что в нас живёт и целыми днями
болит и покоя не даёт ни вашим, ни нашим.
Это нечто беспомощное, как ребёнок в храме,
желание прикоснуться к уснувшим губам,
как схоронившаяся почтовая телеграмма,
не прочитанная навстречу горьким слезам.
Любовь наполняет кровь, как в первом чувстве,
в её комнатах много детей и матовый свет,
и недосказанность столетий в медленной грусти,
переживаний важных, как тайный секрет.
Это — когда ожидание счастьем украшено,
а разговоры в дороге как трудная повесть.
Это — когда по глотку не истощается чаша
и всех примиряет с бессонницей, жалуя совесть.

Любовь в маске

Я обозлюсь и переведу часы и числа.
Я упрошу детей меня не покидать.
Я научу несобранные мысли
с моим предчувствием всё время совпадать.
Из вороха проклятий и упрёков
я сделаю бальзам для раненой души
и, заблудившись в мозговых проулках,
я научусь шагать, не наступая в лужи.
Я потерял значение всей нашей битвы
и свой архив подробных репортажей,
я поменял на дар выслушивать молитвы
и быть внимательным к тебе однажды.
Я путаюсь в хитросплетении твоих пауз
и как юнец теряюсь перед лаской.
Я без любви жить просто отрекаюсь,
а жить в объятиях без любви, так в маске.

Дай руку

Терзает боль в течение сезона.
В душе осталось мало места.
Давай начнём опять всё снова,
я так хочу быть снова вместе,
но я умчался далеко от дома.
Долгое время боль будет терпеть.
Буду чаще вздыхать, чем улыбаться,
мне бы тебя увидеть успеть,
пусть не надолго, будет лекарством.
Тебя не буду обманывать впредь.
Весь период мы были в разлуке,
много лет в испытаниях муки
приближали час отношений конца.
Уже не соединятся наши сердца,
твой голос слышу, но не вижу лица.
Я надеюсь любовь сохранить.
К тебе стремлюсь и тебя люблю.
Дай мне руку, пусть тонкая нить
соединит плоть мою и твою.
Ради этого стоит нам жить.

Сердечное

На перекрёстке длинного пути
два одиноких сердца повстречались,
на стыке мыслей, в поиске любви,
они за руки бережно держались,
мечтая друг друга обрести.
Мир неудач разрушен встречей
и в чьём-то напряжённом взоре
исчезли сумерки навечно,
закат висел на южном взморье
и звёздочки на небе млечном.
Не может быть у сердца языка,
но стуком ритма мыслей о любви
рождается желанная строка,
своим умом, под пульс крови,
творит неугомонная рука.
Звучала музыка без нот,
слова терзали рифмой строчку,
два сердца соединяли плоть,
чтоб не остаться в одиночку,
воздвигнув для судьбы оплот.
Мгновенно пролетает жизнь
и время поглощает память,
мечты стремятся в миражи,
как снег мечтает лишь растаять,
они желали для души пожить.
Пусть на дворе цветущий май
и розы распускаются в бутонах.
Пусть каждый день краснеет календарь
и радость приносят почтальоны.
Пусть счастьем им светится фонарь!

Видение

Я жду, когда же ты придёшь
и мне свою улыбку принесёшь,
вновь объяснишься своим взглядом
и станешь близко, а не рядом.
Вот ты, крадучись, на рассвете
придёшь любя, мечтой согрета,
и страстью окропишь мою постель,
я буду ждать, пусть скрипнет дверь.
И мы соединимся плотью до изнанки,
без слов, обид и перебранки,
исчезнут мысли всех утрат,
как много лет тому назад.
Губами молча наслаждаясь
и лишь мгновением упиваясь,
мы сможем выплеснуть всю страсть,
оргазмом утолиться всласть.
Меня тревожит сон в ночи,
и каждый раз огонь свечи
я заклинаю и ревную,
тебя я глажу и целую.

Изобилие любви

Я целовал обветренные губы,
наслаждаясь твоей наготой.
Ты отвечала неохотно, грубо,
занимаясь постельной суетой.
Ты растворилась в темноте,
ушла незримо за её пределы,
следы твои исчезли в пустоте,
глаголов нет, идут одни пробелы.
Во всём жужжал переполох,
наполненный весенним соком,
на лампе рой капустниц натолок,
кружил бессмысленным потоком.
Вдруг наши встретились глаза,
почувствовала плоть себя внутри,
сомкнулись обнажённые тела,
текло потоком изобилие любви.

Цвет любви

Красный, телесный, все оттенки в грехопадении.
Рыжие, до провала, до бездны, до самого дна.
Светлые, белые, мел доведут до онемения.
Утоление жажды оргазма в искрах вина.
Красный в женщине есть тема ухода,
мука готовности в гроте раздвинутых ног,
в румянце флирта, лёгкого испуга,
в белом холоде слышно дыхание строк.
Не видно разреза в красном крике женщины,
не понять в глазах тайну взгляда вдали,
уходящих сразу на все четыре стороны.
Отпускаю твой цвет и тебя в приметах любви.

Наслаждение в любви

Давай нальём вина в раздолье,
услышим стук сердец, как в ульях,
сомкнём свои тела, и поневоле
сольются снова звуки в поцелуях.
Спасибо, жизнь, за то, что ты
соединила нас одной судьбой
с любимой женщиной мечты,
во всем единственной такой.
С тобой быть рядом — это роскошь,
а целовать тебя есть смысл жизни.
Да жить в избушке на курьих ножках,
где-то далеко от суровой отчизны.
Пусть вокруг никого, только дети,
три счастья без остатка деления,
и нет ничего на всём белом свете
приятней, чем любви наслаждение.

Тело любви

Женское тело, белые дюны,
белизна бёдер, она, как пашня весной.
Я, как пахарь, но очень грубый,
из тебя сына вынес на свет голубой.
Словно пещера, я был одинок.
Шарахались птицы лавой слепой,
мгла застывала во мне, как комок.
Тебя сотворил я лёгкой рукой.
Это расплата, любовь мне награда,
тело из кожи и женского молока.
Груди как чаши, у глаз нет взгляда
и голос грустный, и розы лобка!
Милое тело, я весь в твоей благодати,
жаждой ненасытной, смутной тропой,
наслаждаюсь тобой на мягкой кровати,
неутолимой усталостью, болью слепой!

Признание

Твой облик, будто бы с холста,
сошёл классической походкой,
неведома твоя немая нагота,
и нежность бывает кроткой.
Твоя весёлая улыбка, не шутя,
несёт безмерность твоей власти,
а смех, как у малого дитя,
восторг царит от радости и сласти.

Я обнимаю твой портрет
и мысленно вхожу в него игриво,
на свете женщин просто нет,
кому бы так, писал я горделиво.
Скажи, в чём правда у любви?
Что говорят об этом розы?
И звуки чувства: до, ре, ми?
Уж точно не в постельной позе.

Когда полюбишь, то поймёшь,
что её не забыть никогда,
если счастье своё вдруг найдёшь,
то останешься с ним навсегда.
Ты просто уникальна,
и в облике твоём,
любовь маниакальная,
господствует во всём.

Буду любить тебя бесконечно,
пока континенты с мест не сойдут
и океан не иссохнет беспечно,
а рыбы нам «Сулико» не споют.
Я буду в паутине световой
по миру тленному скитаться,
жить там, где воздух голубой,
свободой жизни наслаждаться.

Нет, трагедий не вернуть,
а землю где-нибудь да обрету,
не потерять бы веры суть
и сохранить любви мечту.
Захороню опальные стихи,
в душе небесный камень блудит,
я не сужу тебя, и не суди
судьбу за то, что с нами будет.

Люблю тепло, твоё дыханье,
ты — это ты, явь — это явь,
моё в стихах тебе признание,
сильней и откровенней клятв.
Мы где-то рядом, я и ты,
облечённые в одну оболочку,
пусть совпадают наши мечты,
я влюблён в твою пятую точку.

Память в душе таится

Я трепетно тебе несу для счастья
бесчисленные книги моих снов.
Любимой женщине с неуёмной страстью
прилив несёт лазурный цвет песков.
Старое сердце предпочитает покой,
время подвластно бледному огню.
Нежная женщина с неуёмной мечтой!
Дарю тебе страстную рифму свою.
Мгновения прошли, как в пьесе,
любви и мудрости мне не занять.
Свой опыт я наследовал от тёщи,
об этом точно я могу сказать.
Северный ветер разогнал облака,
мы кувыркались под лунным светом.
Я доверял ей откровенные слова,
восхищаясь её разумом и телом.
Вот гордость сверкнула в её глазах,
удовольствие на щеках горело огнём.
Мы ничего не нашли в своих мозгах,
кроме тщеславия, покрытого тьмой.
Молча сидели, как каменная твердь,
и понимали, не сказав ни слова:
наша любовь может здесь умереть
и никогда не возродиться снова.
Разве крик выражает любовь
смешной и маленькой птицы.
Луну не вырвать из облаков,
наша память в душе таится.

Адюльтер

В сексуальные волнения затеи
приводила близость любимой,
ей недоставало великой идеи.
Жизнь становилась невыносимой.
Смысла в ней было очень мало.
В его идеях не было достоинства,
которого ему тоже недоставало.
Она была эмоциональной любовницей,
но низменное влечение и страх
оказаться назойливо увлечёнными
смешивались с порывом в мечтах
и трепетали действия обречённых.
Воспоминания о великом покое,
связавшем её с возлюбленным,
были оцепенением поневоле,
пугающие немысленным.
Терялось самообладание,
мурашки терзали тело, всё чесалось,
когда чувства шли на признание,
судорога сводила мышцы, и казалось,
что они способны сократиться до предела,
расслабиться на мгновение в унисон
с извержением энергии желания тела,
переходящей из крика в стон.

Где бы я ни был…

Закрыты двери, отсутствуют ключи.
Окутал землю неведомый туман,
а за окошком огарочек свечи
горит в надежде разогнать обман.
Я не сгорел и вовсе не потух.
Угли не тлеют, требуя огня.
По гороскопу я пламенный Петух
и вожделею лишь одну тебя.
Я помню нежные касания твои,
мерцание наготы на сонном теле
и родинку на белизне груди,
не помню, на правой или левой.
Я оболью тебя своим вниманием,
а брызги водопада моих чувств
тебя коснутся с обожанием,
и я к тебе немедленно примчусь.

Мечта, засевшая в любовь

Скажи, ты спишь.
Тебя накрыла тишь.
Темно в конце строки,
закрытые звонки
без времени звучат
в давно закрытый чат.
Пусть где-то далеко
нам будет нелегко,
и дождь стучит в окно,
ему ведь всё равно.
Чувства навевают тоску,
твою не достичь версту.
К тебе самолёт не летит,
вирус разжигает бронхит,
но живёт одиноко мечта,
у любви такая судьба.

Я улыбнулся тебе

Я улыбнулся весне
и оглянулся украдкой,
она стояла, точно во сне,
и махала перчаткой.
Лёгкая, как мотылёк,
излучающая ласку,
и любви вдохновений поток
превращал её в сказку.
Рванулся трепет вдохновений,
ты вновь пришла ко мне сегодня.
Скиталец — я, люблю движение,
есть на тебе печать Господня!
Такая неизвестная печать —
как бы дарованная свыше,
тебе положено стоять,
молиться под церковной нишей.
Пусть не остынет твоя кровь!
Всю наготу нежнейшей плоти
навечно поглотит любовь,
а жизнь все недуги проглотит.
Суть строк умом не исказить
каким-то старческим сарказмом,
судьбу не надобно винить,
любовь сопровождается оргазмом.

Розы любви

Уверен, красоту рождает сон,
а явь обязана алым цветам.
Колючий ствол шипов, бутон,
всегда кладу к твоим ногам.
Хочу приблизиться к тебе
и насладиться розовой волной,
забыться с мыслью в голове,
что вдруг не будешь ты со мной.
Найду глагол и разбужу любовь,
в сердцах, заснувших от тоски,
чтоб обрести надежду вновь
и с чувством гордости цвести.
Средь грёз, желаемых в сердце моём,
я заново нашу жизнь перестрою,
эти розы цветут на клумбе живьём
у дома вместе с нашей судьбой.

Желанная

Твой стон и музыка дыхания
в такт нежности упругих ягодиц
влекут глаза своим молчанием
и лаской касания ресниц.
Какой восторг прикосновений
вонзился в память одним разом,
к тебе зовёт всегда влечение
только тебе одной дарить оргазм.

Берег любви

Был вечер нежный и сумрак влажный,
пенясь, бурля, шёл вал за валом,
мы шли по берегу и за руки держались,
солёный воздух был нашим покрывалом.
Вдруг стало страшно это всё прожить
и, как старый лист, с деревьев кануть,
не успев навечно полюбить
и засохнуть или медленно завянуть.
Внезапно в жизни всё перемешалось,
как волны к берегу, брели,
в нас содержалась встречи радость,
мы шли по берегу любви.

Несовместимость

Вот где-то я лечу, а ты идёшь,
но нет переживаний прежних наших.
Вот дома ты кричишь или орёшь
и крыльями взволнованными машешь.
Всё чуждо в доме каждому жильцу,
тут даже не по себе предметам,
давно гримасы гуляют по лицу,
и все покорно мучаются этим.
И чем же их сейчас соединить:
характером, судьбой детей, деньгами,
ведь между ними существует нить,
её обычно трудно описать словами.
А пустота души не хочет больше ждать,
и, независимо от обязательств в браке,
дверной глазок не в состоянии узнать,
когда один к другому движется во мраке.

Без любви, как в маске

Я обозлюсь и переведу часы и числа
и попрошу детей меня не покидать.
Я научу свои несобранные мысли
с предчувствием моим не совпадать.
Я сделаю бальзам для раненой души
из всей гурьбы упрёков и проклятий.
Я научусь шагать, не наступая в лужи,
не нарушая мозговых понятий.
Я поменяю дар выслушивать молитвы
и быть внимательным к тебе однажды.
Теряю смысл значений нашей битвы
после просмотра подробных репортажей.
Я затерялся в лабиринтах твоих пауз
и, как юнец, теряюсь перед каждой лаской.
Я без любви жить просто отрекаюсь,
в объятиях без любви живу, как в маске.

Грусть

Сегодня скучен я и грустны слова.
Ты не со мной, в страданиях нищеты.
Преображённый лаской божества,
кричу тебе: «Великолепна ты!»
Тепло твоей руки как результат мечты,
и плоть твоя в моей руке игрива.
Оттаяла любовь из вечной мерзлоты,
тебя целую робко, как впервые.
Любовь нас оградила от утрат.
Уже спокойно сердце и страсть жива.
Давай уснём. Пусть горести молчат.
Нам сон прошепчет долгожданные слова.

Обожание

Страдала плоть под нежный стон,
в глазах мелькала обнажённость,
в ушах гудел разрядов гром,
сопровождающий влюблённость.
В какой-то миг взорвался шквал,
невидимый разряд в ночи,
всплеск чувств желания настал,
шесть граммов вытекло души.
Обмякло тело, вышел дух,
как пар из чайника, вскипела
кровь, и вот огонь потух,
сомкнулись веки, и ослабло тело.
Лишь пальцы рук не размыкались,
переходила дрожь в сознание,
два сердца собою наслаждались,
любви струилось обожание.

Бордель

Бордели в первозданном мире
зовут тела в свои квартиры.
Лишённые плоти, все в лихорадке,
мечтают о соединении и разрядке.
Они, до откровения добравшись,
вокруг всех прелестей роятся,
проникновением насладившись,
мечтают с метафизикой обняться.
Всё это в поисках наживы
за пневматические страсти,
открыты им аккредитивы,
чтоб быть в своей греховной сласти.
И прозревал костяк сквозь кожу,
бордель манил к себе, как в ложу.

Моей жизни стон

Ты роза моя — моей жизни стон,
оргазмом любви привитый.
Одинокий королевский бутон —
сосуд мечты недопитый.
Закрой глаза, зажми руками виски,
послушай музыку моей души,
раскроются на твоём стебле лепестки,
а чувства ласку обретут в тиши.
Любви мгновений невозможно позабыть,
прощение есть благо, веры суть.
И если сможешь ты снова полюбить,
меня к себе зови, не обессудь!

Музыка любви

Звучала музыка любви
на фортепиано.
Искали пальцы до, ре, ми,
душа молчала.
Ласкали руки звук мечты
и пропускали
через себя аккорд судьбы,
без слов играли.
Дрожали мысли в унисон
с движением клавиш,
и трогали влюблённых сонм,
мечты рождались.
Любовь стремилась душу греть
до до-мажора,
как грустью можно осквернить
слезу минора.
Не объяснить мелодию любви
без слов и чувства?
Лишь музыкой, что кровь земли —
уста искусства.

Мираж любви

Когда поэзия уже молчит
и вянут листья,
твой голос больше не звучит,
немеют лица.
Листает память наших встреч
мгновения счастья,
как жаль, что не смогли сберечь
мы нить пристрастия.
И не помнутся кружева
на брачном ложе,
весь смысл жизни — суета,
итог ничтожен.
Опустошён скворечник наш,
в нём нет движений.
Любовь есть призрачный мираж
всех отношений.

Блаженство

Помнишь, как-то наедине
одежда летела в швырок,
соединялись извне
и наслаждались впрок.
Суть блаженства проста,
будоражит нутро,
между нами верста,
разъединяет метро.
Ты не та, что когда-то была,
в глазах нет чувства тоски
и не разденешься догола,
когда бываем близки.
Чувства, как молния или гром,
проявились и быстро исчезли,
любовь улетела за горизонт,
остались воспоминания и болезни.

Лабиринт любви

Я блужу в лабиринтах судьбы,
время жизнь не даёт взаймы,
хотел присесть на заморских снастях,
но выжить лучше в московских стенах.
Море не бурлит, как в кастрюле вода,
за горизонтом осталась беда.
Волны набегают на пустынный пляж,
здесь тело сковывает озноб и мандраж.
Там чайки исчезают в вечернюю мглу,
моё одиночество затаилось в углу,
а дни шелестят, словно пустая бумага,
закисает старость, как медовая брага.
Помню, с тобой по берегу бежали
и крепко за руки держались,
тогда мечтал я овладеть тобой,
память теребит тот самый прибой.
Твой взгляд и музыка дыхания
влекли глаза своим молчанием
и лаской касания мягких ресниц,
я чувствовал нежность твоих ягодиц.
Какой восторг прикосновений
гуляет в памяти от тех мгновений.
Хочу туда в последний раз,
чтоб подарить тебе оргазм.

Вожделение

Твой образ — статуй дыхания венец.
Может быть, безмолвие картин — вожделение.
Твой язык, где языку — конец?
Время перпендикулярно направлению
наших трепещущих сердец.
Чувства твои — кому эти чувства?
Изменить на что, в доступном ландшафте?
Мы чужие, твоё искусство
развивает нас и делает старше.
Сердце твоё — внутреннее пространство.
Святому прощанию призывает бессмертно,
потому что мы прохожие просто,
такие же, как и все, совсем незаметные.
Ты — страница перевёрнутая,
прочитанная, музыкальная,
грандиозно свёрстанная —
в жизни сексуальная.

Девственность без глагола

Невидимая, желанная,
мечтой окованная,
недоступная, очень тайная —
и не целованная.
Упругая, сжатая,
стеснительность детская,
необъятная —
нежность женская.
До первой встречи
любви, влечения,
неудержимой страсти —
и чести лишения.
Память тайная,
девственность вечная,
незабываемая —
кровью помеченная.

Откровенное

Ты — белоснежная вуаль
моей любви, своей судьбы.
Недостижима, словно даль,
Ты — горизонт моей мечты!
Ты состоишь из красоты,
ещё не нарисованной с натуры,
ты клумба, где растут цветы.
Ты — сложный элемент архитектуры.
Ты — чёрный, белый, серый фон
в своём видении нашей жизни.
Ты — даже ласковый жаргон
и пленница своей харизмы.
Ты — мелодичный звон моей души,
да ты ещё — свеча моих потёмок.
Ради тебя живу, дышу!
Ты — мой единственный котёнок!
 
Страсть

Глядя в глаза, преодолевая потуги,
чувствуя между собой неприязнь,
они проникали друг в друга,
удовлетворяя свою только страсть.
Две одинокие судьбы,
два тела, не сопротивляясь,
пылая желанием, без мольбы
оргазмом всецело наслаждались.
В этом было что-то нежно-мифическое,
цивилизованный стимул любви,
похожей на замену наготы невинностью,
обличающей взаимность судьбы.

Искренность

Если души между собой соединяются,
то губы на мгновение разлучаются.
Неужели твой запах тела растворился
с тех пор, как я на время удалился?
Я забыл твой стон и звук любви,
и где мой стержень счастья и добра.
Сердце, боль разлуки усмири,
фитиль жизни сгорает весь дотла.
Сквозь мрак пронёсся ураган любви.
Энергия оргазма не вышла изнутри.
Метаморфозы заставили тебя стонать,
а взгляд без цели остался и без дна.
Правдивее нет, чем искренность любви.
Пусть недостоин я своей семьи,
но не насыщен я желчью и слезами,
об этом я хочу сказать тебе стихами.

Пусть помнят губы о губах

Давай периодически встречаться
и смыслом жизни наслаждаться,
шампанским в ванной обливаться
и нежно в губы целоваться.
Давай мечту не превращать в любовь,
чтоб не кипела в твоих жилах кровь
и наши встречи продолжались вновь.
Пусть хмурится улыбка, а не бровь.
Давай не будем память тормошить,
найдём возможность о встрече сообщить,
чтоб снова на руках тебя носить
и ради этого существовать и жить.
Пусть вспомнят губы о губах,
а нежность спрячется в словах,
и снова страсть охватит пах
в объятиях наших и во снах.
Всё пройдёт, как ты хотела.
Пусть вспомнят губы о губах.
Осталась память и память тела.
Всё остальное просто прах.

Влечение

Пусть аморфны влечения жён
и накалывается грех на грех,
мозг интригами поражён
и бурлит, как пересечение рек.
При чувственном раскладе поз
у тел, оставленных впотьмах,
как в пустоте, чулки без ног,
желанием дышит только пах.
Порой оргазм острей угроз,
промежность дышит точно плоть
меж ног невиданных волос,
нет сил влечения побороть.

Отпечатки губ

Шорох времени не даёт покоя,
шелест листьев гонит позднюю осень.
Это жизнь звучит, чья-то паранойя,
нечего отнять и прибавить после.
Исправить невозможно, что уже было,
память заполняется до избытка.
Твоё изображение в сетчатке застыло,
и нет ничего, только твоя улыбка.
Сердце, поглощённое плотью,
бьётся с частотой своего страха.
Тебя не видел в белом платье,
на мне смирительная рубаха.
Всё слилось в одно сплошное пятно.
Твой профиль отражают все зеркала,
я пишу чернилами тебе письмо,
но не нахожу глагола, мёртвые слова.
Голос зовёт не наставшее время,
в твоём дворе зажглись фонари,
в окне мелькают дети, верней, их тени,
меня нет с вами, лишь до, ре, ми.
Жизнь оставляет след, достигнув цели,
в разлуке нет касаний рук,
как нет следов от лошадей на карусели,
так у любви нет отпечатков губ.

Звон любви

Не помню твою блузку, пряжку ремня,
не смогу забыть, как зовут тебя,
и твой взгляд заметен даже слепцу,
безымянность наша нам стала к лицу.
У дороги есть мера, например верста,
вещи неподвижны, у них есть места,
ты сама искала для нас пейзаж,
оказался выбор совсем не наш.
Замурованный угол где-то вовне
ты закрыла на ключ, ни тебе и ни мне.
Паутина и пыль застилают кровать,
мне тебя не обнять и не целовать.
Мечты за счастьем улетели вон,
остались проблемы да айфона звон.

Я был тем, чего хотела ты…

Я был тем, чего хотела ты,
касался ладонью твоей наготы,
но ты не муза, набрав в рот воды,
ждала и злилась без слов и любви.
Я был лишь тем, что отличало меня,
внутренний голос внутри тебя,
шептал и слушал мыслей пробег,
любовь растаяла, как утренний снег.
На время расстались, наверно, с тобой,
не судьба оглянуться, вернуться домой.

Гильзы любви

Твои тонкие листья ресниц
листают рифмы моих страниц.
Твои пальцы трогают струны души
и вдохновляют чеканить стихи.
Между строк я читаю тебя,
твоя любовь, как ожог от огня,
я вонзаюсь в твои небеса,
твои слёзы словно роса.
Ты шагнула вперёд,
тебя ветер несёт.
Ты шагнула назад
и оставила взгляд.
Ты не будешь больше плакать,
меньше плакать.
Ты молчишь. Я молчу,
зажигаем вместе свечу.
Рана заживает рано,
у нашего романа
продолжается текст.
Next.

Начало

Пусть в жизни перекрёстков было мало.
Любовь начало всех начал.
Люблю тебя, скажу опять сначала,
об этом долго я молчал.
Я знаю, что ты давно устала,
но верю я: горит любви свеча.
Подслушал я, как ты молчала,
моя мечта живёт, о ней поёт душа.

Что такое любовь?..

Что такое любовь? Кто знает?
Может, это то, о чём поют птицы?
Или то, чем петух так гордится?
Может быть, это запах, чем пахнут розы?
Ну уж, конечно, это не постельные позы,
или любовь только Фрейд понимает.
Когда встретишь любовь, тогда и поймёшь,
что заставляет людей так страдать.
Мне есть что вам об этом сказать.
Она появляется внезапно
и меняет вашу жизнь безвозвратно.
От неё уже не уйдёшь.

Любовь есть товар на вынос…

Любовь есть товар на вынос, торса, пениса, лба
и географии примесь. У времени есть судьба.
Всё вокруг изменилось, жизнь как быстрый пожар.
Ты, как смогла, простила, я, как смог, удержал.
Мы не можем быть квиты и не любим взаймы,
точно оспой привиты среди общей чумы.
Я с открытой душой уже признался в любви.
Обожание — святое чувство, как укол изнутри.
Буду весь в ожидании того часа и дня,
когда наступит признание в тебе моего «я».

За всё прекрасное в тебе

Когда я слышу твой любовный стон,
то сердце оживает нежным стуком,
сливаются желания с божеством
в тот миг любви, рождённый звуком.
Сейчас я не могу себе простить
все прошлые проблемы и утраты.
Цена жестока, так и быть,
пусть будет непосильной плата.
Безумный мир мне кажется ужасен,
и много есть превратностей в судьбе,
я буду лишь на кару ту согласен,
чтоб жить за всё прекрасное в тебе.

Любовь — простое чувство…

Любовь — простое чувство и памятное,
как из детства, что пахнет маминой кашей.
Похожа на сон и в нас целыми днями
болит и покоя не даёт ни вашим, ни нашим.
Это нечто беспомощное, как ребёнок в храме,
желание прикоснуться к уснувшим губам,
словно схоронившаяся почтовая телеграмма,
не прочитанная навстречу горьким слезам.
Любовь наполняет кровь и в её первом чувстве,
в комнатах много детей и матовый свет,
недосказанность столетий в медленной грусти,
переживаний важных, затаивших секрет.
Это когда ожидание счастьем украшено,
а разговоры в дороге как трудная повесть.
Это когда по глотку не истощается чаша
и примиряет с бессонницей, жалуя совесть.

Расставание

Мы прощались молча, без звука,
через мгновение ты уже за стеной.
В нашей судьбе разлука,
просто образ иной.
Чем верней расстаёмся,
проклиная беду,
то в раю мы сойдёмся,
не столкнёмся в аду.
Когда-нибудь к тебе вернусь,
к родному очагу, домой,
и в новой жизни окажусь
без расставания с тобой.

О!

Нет невозможного в мечтах и любви.
Не измерить вместимость в сердцах всей земли.
Сознание, что любишь и любим, — конечная цель.
Вином любви всю жизнь опьянён — вечный хмель.
Быть идолом своего любимого — суть существа.
Любви нужна одна женщина мира. Только одна.
Откровение в наших лицах ты не ревнуй.
Вселенная живёт, пока длится наш поцелуй.

Ломбард чувств

Ты сделана из длинных грустных слов.
Я твой ломбард для упрёков и возражений.
Ты состоишь из неподаренных цветов,
я — из незаконченных по смыслу предложений.
Ты соткана из узелков мечты,
во мне немерено идей и заблуждений.
Ты — зеркало необычной красоты,
а я отражение чувств и их преображений.
Моя любовь, как символ доброты,
живёт в момент оргазмов столкновений,
но только это всё не замечаешь ты
в переполохах сексуальных развлечений.

Ты не имеешь права…

Ты не имеешь права говорить неправду
и не должна, не можешь молчание хранить.
Меж ложью и молчанием по своему закону
Всевышний замечает невидимую нить.
Ты не имеешь права не знать того, кто рядом,
метаться хаотично, стоять и тормозить.
Замедленность движения, ведомая обманом,
в тупик ведёт дорогу и сокращает жизнь.
Ты не имеешь права сворачивать направо
и уходить налево, на время не смотреть.
Мы много испытали и выглядим устало,
но за свою идею готовы впредь терпеть.

Дети!

Дети! Нарисуйте для себя
всё, что вы увидели глазами:
море, пальмы, пляж и как земля
на горизонте багровеет пламенем.
А ещё вы нарисуйте дом,
где-то там, за соснами и елями,
чтобы жить уютно было в нём,
когда на улице зима с метелями.
Не берите чёрный карандаш!
И не рисуйте заборы выше роста,
чтоб пейзаж был только ваш
и одежда без знаков ГОСТа.
Нарисуйте, дети, самолёт.
И войдите на борт его красивыми.
Пусть он вас подальше увезёт,
туда, где вы станете счастливыми.

Эпилог любви

Касание нежных рук,
в глазах тоскливый взгляд —
и тихий шёпот губ.
Вернись скорей назад!
Другой конец земли,
где точно нет меня,
там розы расцвели,
и только для тебя.
Мой караван судьбы
прошедших мимо лет
идёт на зов мечты,
в один конец билет.
Голубка не летит,
сидит на проводах,
а музыка звучит,
любовь стучит в стихах.
Над нами потолок,
и выше не взлететь,
уходит из-под ног
земли последней твердь.
Под ритм своей строки
я подбираю слог.
Связались чувства в узелки,
в готовый эпилог.

От души

Друг мой, старея лицом,
поселись у реки в деревне.
Там, выделяясь своим умом,
будешь лечить всех на ферме.
Знаешь, лучше там стареть,
где природа маячит,
и ни о чём не жалеть,
забыв про все неудачи.
Даже проживая отдельной,
деревенской жизнью,
ощутишь нательный
крестик ближе.
Тогда поймёшь, что это для,
и Бог оградил тебя от напастей,
к тебе будут приезжать друзья,
и ты ощутишь, что такое счастье.
И я к тебе непременно приеду,
поклонюсь земле,
обрётшей над нами победу
в нашей жизненной суете.

Нарциссизм

Разум тонул в печалях кумира
и меркнул куриной слепотой,
в него входило сознание мира,
изменяя угнетённость мечтой.
Мы на гребне страстных отношений
оказались в замкнутом одиночестве,
способном к полному отрешению,
проживая в ложном пророчестве.
Молчание глаз было в объятиях ресниц,
сердца смыкались под своими крыльями.
Жажда сияла в чертах счастливых лиц,
стыдливые тела затихали в бессилии.
Страсть с удовольствием выдавливала мнение,
вытекая через сопло воспитания и скромности.
Любовь купалась в нарциссизме вожделения,
сохраняя чувства вины и угрызения совести.

Я запах тела твоего забыл

Земля пахла, жизнь томилась
и тратилась внутри себя,
тоска в одиночестве ютилась,
не выходила за пределы бытия.
Солнце на горизонте обнажалось.
Твоя красота сияла на лице.
Роса навстречу заре поднималась,
природа тоже мечтала во сне.
Тебя зачали не избытком тела,
а ночной слабостью грустных сил.
Желание любить немело и слабело,
я запах тела твоего забыл.
Женщина не друг, а среда обитания,
Стихия, взволнованная извне,
а без неё возникают страдания,
которые порой приводят к войне.
Иногда женщину не понимаешь,
секс не главная часть её жизни,
когда об этом ей напоминаешь,
нежность заменяют укоризны.

Сердце рвётся на части…

Сердце рвётся на части
в поисках счастья.
Когда рассвет встречали чаще,
сжимали крепко свои запястья.
Птицы пели или кричали,
мы любовь на заре встречали,
на качелях детей качали,
не мечтали и будущее не знали.

Жизнь расстегнулась и закрылась,
любовь утекла, но не удалилась.
Разлука настигла и раскалилась,
её зола в душе растворилась.
В ожидании всегда догадываются:
рано или поздно всё заканчивается,
но где-то продолжение уже начинается
и души встречаются, соединяются.

Юность светлая, было небо белое,
старость хмурая, небо серое.
Вода в реке была мутной и пресной,
фарш руками месили, катали тесто.
Трава в поле сочная, стала соломой.
Море осталось без горизонта солёным.
И опять паузы, нет точек, запятая,
музыка без аккордов стала немая.

На заборе нет таблички: «Собака злая»,
и в клетке нет говорящего попугая.
Кругом бедуины, холмы, верблюды,
бредут куда-то, они тоже люди.
Все остальные ищут путь к розетке,
без неё нет эфира, все в одной клетке.
ТВ, интернет, 5G, прогресса творения,
где шорох страниц, где своё мнение?

И любовь превратилась в цифры,
на уме только деньги, исчезли рифмы.
Жизнь обрела оболочку,
я прячусь в строчку.

Влечение
 
Пусть аморфны поступки всех жён
и накалывается грех на грех,
мозг интригами поражён
и бурлит, как пересечение рек.
При чувственном раскладе поз
у тел, составленных впотьмах,
как в пустоте чулки без ног,
желанием дышит только пах.
Порой оргазм острей угроз
и плоскость дышит точно плоть
меж ног невиданных берёз,
нет сил ту прелесть побороть.

Было время

Да, бывали ещё времена,
юность дарила поцелуи в объятиях,
и сохранились от ласк имена
в позабытых туристских палатках.
Казалось, нет тусовкам галдящим конца,
ни молвы, ни пределов, ни утренних ссор,
но ощущался опасным запрет от отца
и постоянно был сзади материнской дозор.
Были подружки без слов и имён.
Были винными тучи, прозрачными числа,
потехи мелькали словно пир, небосклон,
новым знакомствам простор был неистов.
Так везло! Как искрились фейерверков огни,
как дрожали железные койки во тьме.
И шуметь бы ещё, да прошли молодые годки,
лишь остались вздохи супругов во сне.
 
Объятия
 
В кромешной тьме нет кровоточащих истин,
нет влюблённого взгляда и бесстыдных прикрас,
как у сажи нет формы, нет возраста листьев,
нет хмельного вина и нет методичности ласк.
У ласк нет беспричинности света,
сухость губ — причина схожести зла,
отсутствие ласки приводит к запрету,
каверзам звёзд, к близорукости сна.
У сна нет величия к познанию урока,
нет терпения судорог и нудности клятв,
нет чёрных меток на снимках и сроках,
вольности жизни и любовных преград.
Объятия в постели — любви бесконечность.
Лишь спальня всё знает, о чём здесь молчат,
прижатых сердцами не волнует обещанное,
любовь не тревожит, а продолжает мечтать.

Я влюблён в твои мысли…

Я влюблён в твои мысли.
Ты над ними свершила уже колдовство.
Вспышки рифм в ритме жизни,
а метафоры украшают твоё мастерство.
Протянувший на землю звенящие струны,
солнечный стан и последний минор —
словно ветер, что полон тоски по июню,
клубы дыма вплетает в словесный ковёр.
Так безумствует запах строк,
что таит иней на окнах дневных поездов.
Я влюблён в твой русский слог,
расплетающий предвкушение строф.

Любовь желала воплей

Мысы в море мылись,
соль белела, и слёзы сохли.
Темно было в спальне, шуршали мысли,
любовь желала воплей.
Кровь в теле стыла,
и сохли губы,
все чувства как в пустыне,
стремглав пошли на убыль.
Рассвет расстилался улыбкой.
Ещё один миг до прощания,
и мы все свои чувства зыбко
сохранили до другого свидания.

Нет невозможного в любви

Нет невозможного в мечтах и любви.
Не измерить вместимость в сердцах всей земли.
Сознание, что любишь и любим, — конечная цель.
Вином любви всю жизнь опьянён — вечный хмель.
Быть идолом своего любимого — суть существа.
Любви нужна одна женщина мира. Только одна.
Откровение в наших лицах ты не ревнуй.
Вселенная живёт, пока длится наш поцелуй.

От любви до обожания

Любовь — это чувство без лимита времени.
Обожание — это длительное наслаждение.
Поцелуй в уста — это влечение.
Либидо — это правила игры в развлечения.
Замораживаются чувства временно
на период всего исчезновения.
Нам бы выдержать меру отсутствия,
сохранив пределы возможного,
не сойти с ума от присутствия
предпосылок конца безнадёжного.

Утреннее наслаждение

Моя милая, моя родная,
Ангел ко мне попавший,
пробудись, утро обнимая,
прильни ко мне, я не уставший.
Ни ревность и даже ни старость
не удалят эту опухоль мучений,
в моей душе какой-то нарост
от частых разлучений.
Твоя спящая внешность —
мой сторож.
Не оценить твою честность,
как не войти в твой сон Божий.
Молча, во сне, хитрым пальцам отдавшись,
мечту лаская осторожно,
мы наслаждаемся, обнявшись,
с чувствами, на любовь похожими.

И целовать, и умереть

Где нет её, там счастья нет,
там всё мертво, не красен свет.
Мой трезвый ум смущён, молчит.
Мой скромный дух сражён, разбит.
Лишь для неё дышу, живу.
Ради неё с ума схожу.
Походка, стан, улыбка, взгляд,
как талисман к себе манят.
Её речей волшебный звук.
Огонь очей, пожатие рук,
лишь только к ней стремится грудь.
К тебе быстрей прильнуть и отдохнуть.
Тебя обнять, и тихо млеть,
и целовать, и умереть.

Любовь вернётся

Пусть мысли как эхо пролетят,
в душе улыбка снова расстегнётся,
и я приму твой нежный взгляд,
моя судьба на месте развернётся.
И вдруг раздвинется пространство,
вернётся время в прошлый век,
когда верность сохраняло постоянство,
нежнее был гуманный человек.

Нам не сравнить свою любовь с другой,
мы так спешили полюбить навек
и думали, что обретёт душа покой
без нервного дрожания век.
Но так быстро проходит обожание,
его сменяет ненависть, презрения застой,
и равнодушие грядёт, затем разочарование,
а я уже не молодой, совсем седой.

Достаточно насытив свою жизнь
вниманием к прекрасной половинке,
стал понимать, что, сколько ни женись,
не будет так, как на её картинке.
Пусть между нами чувств провал,
а ненависть заполнила пространство,
слов неразумных злобный вал
раскрыли всё твое тиранство.

Как нам спасти сердца и стены крова
и в пропасть не слететь гурьбой?
Возможно, надо просто снова
произнести: «Моя родная, я с тобой!»
Давай сейчас сравним на глаз
любовь и страсть, и ненависть с истомой,
я не пойму, чего тебе сейчас
так не хватает для счастья в твоём доме.

Быть может, ласки, что далека от рук,
иль нежность взгляда, от коего опешишь,
возможно, недостаток длительных разлук?
В чём смысл сути всех твоих убежищ?
Молчания горсть, коротким будет стих,
неотвратимо время обернётся,
я лишь могу сказать: «Ich liebe dich!»
Любовь когда-нибудь вернётся!

Взаимность

Так суждено нам быть,
искать любовь в пространстве,
чтоб ей мечту дарить
и обмывать шампанским.
Глядеть в её глаза,
искать там отражение
и видеть, как сердца
смыкаются в сближении.
Рождённый в мыслях слог
о таинстве любви
хранит в душе залог
в смешении крови.
И так до истечения
последних дней своих,
великого значения
взаимности любви.
Меж нами пространство
сжалось до боли,
ничего не осталось,
лишь терпение и воля.
Звучала музыка,
в ней закончились слова,
и мы два узника
в житейских кандалах.
Судьба, как остров,
покинутый людьми навечно,
слепой апостроф
рвёт диалог на междометия.

Я одинок

Влюблён я и мечтаю лишь о том,
что чувства помещаю в эти строки,
желаю воссоздать себя в другом,
чтоб не остаться вовсе одиноким.
Perhaps, in fact, we never are alone.
Влюблённые владеют знанием высоким,
которое приносит счастье в дом,
они не могут оставаться одинокими.
Когда приобретает плоть мечта,
when dreaming, is dear flesh and bone,
мы больше любим, и тем душа чиста,
но одиночество не покидает дом. I am alone.

Причуда

Причудливые мысли в ранний час,
как сновидения, чёрт бы их побрал,
любви движения завораживают нас
в послушном пухе тёплых покрывал.
Затем мы видим на дне остывшей чашки
себя и спешим за дверь с поклажей,
там чувствуем, как в одеянии монашки,
снег за окном, мы с ним идём туда же.
Фальшива мысль, что жизнь прекрасна.
Мы замкнуты в прямоугольном мире,
наш сон зависит от толщины матраса,
а благополучие от ширины квартиры.
И вот, когда истошно шепчет глушь,
а шёпот в тишине сознание точит,
бьёт по мозгам оргазма туш,
сомкнуться с плотью сильно хочет.
Всё очень сложно от простоты,
безмолвие в простуженной воде
доводит до унылой немоты,
ты словно птица реешь в высоте.
Там в состоянии вельможном
всё белое, ресницы не сомкнуть,
и наша жизнь на паузу похожа,
легко, но стоит руку протянуть,
Бетховен отражает суть надежды,
каденции души неуловимые стекают,
звучит пространство, а звуков нежность
вглубь мозга с кровью проникает.
Ощущалась немая жизнь пустой квартиры,
пролетели мгновения, как исчадия ночи,
когда нет рядом женщины, умирают мужчины
во сне любви, где душа и тело едины очень.

От Коко

Обожание, молчание и красота —
это и есть твоё оружие.
Изменяйся! Пусть у тебя всегда будет мечта,
а не бремени заботы досужие.
У немок от природы хищная походка,
сначала выбрасывают бедро, а потом икру и стопу.
Сохраняй неповторимость в мыслях и поступках,
как и в движениях, подчёркивая красоту.
Одевайся так, чтобы всегда хотелось тебя раздеть,
не изменяй мужу и своим чувствам,
тогда ты будешь богатеть,
если не деньгами, то безумством.
Всегда знай только две вещи —
чего и кого ты хочешь —
и не старайся походить на других женщин,
тогда ты любого мужчину заморочишь.
Ты неотразима в любом возрасте, и точка!
Оставайся такой до конца своих дней!
Сдерживай себя, когда есть обидные заморочки,
тогда ты будешь главней и сильней.
Ты счастлива оттого, что любима —
и в сердце мужчины ты одна!
Стало быть, ты идеальная дивчина —
ещё и потому, что влюблена!
 
Дождь любви
 
Дождь, по капле — стаккато.
Тонкие стебли в петлицах дворов.
Дождь приложил холодное ухо —
к чёрному озеру неба, не до снов.
Дождь, девочка в вальсе кружится.
Дождь, дождь,
цветы становятся птицами —
в дождь, в дождь.
И шелест, и шёпот под одеялами счастья,
и царствует поцелуй,
и ноги влюблённых смело касаются,
балуй между ног и ликуй.
Не до снов —
когда дождь,
нет слов,
идёт дождь.

Нас горизонт разъединил

Волны друг другу на глазах
у берега хребет ломают,
небеса в дымчатых облаках
на горизонте море черпают.
Солёной водой умытая даль,
бездонной мокроты полна глубь,
перелить бы всё это в хрусталь,
только хрупкий он, как жизни путь.

Не перепрыгнуть за горизонт,
между нами — бездонная брешь,
даже если полететь кувырком,
всё равно не теряем надежд.
Море — это бриза шум,
вкус его — только соль,
я гляжу на него и пишу,
а слова выражают боль.

Мне мило отсутствие заботы власти.
Закат ласкает кромку моря,
я весь проникнут сладостями страсти,
во мне иссохли капли горя.
Одушевлённый мир в глазах, в душе
и в звуке слов под музыку земли.
Мой ангел с крылами, да в неглиже,
приносит ключ от таинства любви.

Ночью любовь из снов
выходит из прошлого времени
и, как дверной засов,
захлопывается со звоном бремени.
Так безмолвно, в ночной темноте,
обнажённые чувства беззубые,
в промежность по узкой тропе
отступает любовь от безумия.

Боль разлуки с тобой
расчленяет старую рану,
кровоточа печальной судьбой,
вытесняет действительность рваную.
На родном языке не можем понять,
что хранит ненавистно молчание,
то ли вправду звенит тишина
или зреет момент прощания!

Потухли свечи
и больше нет огня любви,
а наши встречи
на слове «нет» — обречены.
В дождливый вечер
твой монолог из жутких фраз,
как звук картечи,
в душе пронесся и угас.
Мы обнялись в последний раз.

Боль разлуки

Давай с тобой попробуем пройти
по сути жизни и по новому пути.
Сквозь ночи бессонные туда, где заря,
пойдём, обнявшись, ты да я.
Вспомним прошлое время видений,
забудем напрочь часы сомнений
и, скользя по улицам неспешно,
любви дыхание будем слушать нежно.
Наступило время убеждать и созидать
и все вопросы поднимать и опускать
в твою тарелку, для тебя и для меня,
перед домашним чаем на исходе дня.
Уже действительно настало время,
спускаюсь я по лестнице со всеми,
а плешь уже моё проела темя,
мой возраст поглощает бремя.
Давно познал я всё вокруг,
мне не доступен лишь рояля звук.
Я мечусь вдоль выбранных границ,
мне не знакомы выражения лиц,
что держат нас в пределах общих фраз
и не дают свидание для встречи глаз.
Был чудный вечер, и я уже прилёг,
развалившись на полу у твоих ног,
но не решился, развязку приближая,
тебя обнять, проблем не замечая.
Душа рыдала, я помолился в эту ночь,
чтобы разлуки боль исчезла прочь.

Пламя любви

Я бегу от судьбы из квартир, из домов
от суровых житейских объятий
в край безмолвных балтийский штормов,
на простор для любви и симпатий.
Я обнял её и взглянул ей в глаза,
в глубине, где я мог отражаться,
музыка дна, где прощания слеза,
увлекали меня, чтобы ей наслаждаться.
Музыка слов будоражила мозг,
нет на свете верней, чем открытое сердце.
Свет свечи, угасающий в воск,
отражал тень влюблённых, танцующих вместе.
Ночь была коротка, а счастье короче.
Изумление встречей заполнило память.
Может, кто-то и стал немного порочен,
но любви разгорелось жгучее пламя.

Я улыбнулся весне…

Я улыбнулся весне
и оглянулся украдкой,
она стояла точно во сне
и махала перчаткой.
Лёгкая, как мотылек,
излучающая ласку,
и любви вдохновений поток
превращал её в сказку.
Рванулся трепет вдохновений,
ты вновь пришла ко мне сегодня.
Скиталец — я, люблю движение,
есть на тебе печать Господня!
Такая неизвестная печать —
как бы дарованная свыше,
тебе положено стоять,
молиться под церковной нишей.
Пусть не остынет твоя кровь!
Всю наготу нежнейшей плоти
навечно поглотит любовь,
а жизнь все недуги проглотит.
Суть строк умом не исказить
каким-то старческим сарказмом,
судьбу не надобно винить,
любовь сопровождается оргазмом.

Берег любви

Шумное море бурлило,
небо поглощало белый дым,
горизонт закатом затмило,
меркло всё под небом голубым.
Море шире, спящее во мгле,
значительно громче бурлящий гул,
глушь тайны моря покоился на дне,
а на поверхности беспечно ветер дул.
Был вечер нежный и сумрак влажный,
пенясь, бурля, шёл вал за валом,
мы шли по берегу и за руки держались,
солёный воздух был нашим покрывалом.
Вдруг стало страшно это всё прожить
и, как старый лист, с деревьев кануть,
не успев навечно полюбить
и засохнуть или медленно завянуть.
Внезапно в жизни всё перемешалось,
как волны к берегу брели,
в нас содержалась встречи радость,
мы шли по берегу любви.

Взгляд любви

Пустует место. Ночи длятся,
твоим отсутствием томя,
угли прощания дымятся,
бокал пустой и без вина.
Ты забрала с собой пространство,
в пустынном воздухе парит
твой голос — символ постоянства,
как нерасколотый магнит.
Так ворожащими словами
в строку не вместишь, не воткнёшь,
и даже тихими шагами
к тебе без слов не подойдёшь.
Зажглись весенние плеяды,
и нету горечи в мозгах,
как нет присутствия отрады,
как будто в разных мы мирах.
Во всём однообразный смысл,
не воплощает место и природа,
от ожидания разных чисел
башка трещит и портится погода.
Напрасно зияет рядом пустота,
жизнь траурной ещё не стала,
и вдохновляет память нагота,
которая тобой в меня запала.
Твоё дыхание в стихи мои
проникло по желанию духа,
стихи есть взгляд моей любви,
а взгляд — прикосновенность слуха!

Безупречность

Твой профиль похож на монету,
которую ты прячешь от чужого взгляда.
Ты не веришь в чудеса и приметы
и всё меньше своему отражению рада.
Если злишься, тебе не хватает глаголов,
и это делает меня подлежащим,
ты продолжаешь изрекать укоры,
беду из прошлого несёшь в настоящее.
И, все негодования в сердце пряча,
твой голос разжигает печаль
криком вперемешку с плачем,
ты за всё переживаешь, а жаль.
Дорогая, что толку злиться,
иголку не найдёшь в мозгах у мужчины.
Будь покорной и пробуй мириться,
не вникай в суть проблем и причины.
И чем меньше поверхность,
твои желания скромней,
а безупречная верность
для меня всех милей.

Соцветие любви

Мы одиночества — ростки и соцветия истины,
в отношениях прежних до конца зависимы.
Может, в точке безумия, где-то на дне бытия,
сделать шаг неразумный не позволит совесть моя.
Станешь ты другой, кроткой и послушной,
будет зыбка под ногой почва в мире душном.
О, как же я хочу лететь к тебе на день
по небу, по лучу, где нет меня совсем.
А ты свети, лучись и оставляй свой след,
и у звезды учись, другого счастья нет.
Ты лёгкой походкой, приветливая, грациозная,
идёшь надменно, кротко, женщина амбициозная.
Нежность твоих плеч, продолжение стройного стана
излучает нежность любви, красота лица без обмана.
Твои светлые волосы над высоким лбом блестят,
и умные глаза на всё внимательно глядят.
На каком-то круге чистилища вспомним о том,
что мечта о счастье зайдёт в наш построенный дом.
Вот и небо ночное, мы под ним, обнявшись, легли,
на распутье мысли ноют о неоконченной жизни любви.

Последнее свидание

Напрасно к ней объятия простираю,
с утра очнувшись от дурного сна,
в своей постели я её не наблюдаю,
как в сновидении счастливого сполна.
Мне грезилось, что мы лежим в стогу,
я осыпаю поцелуями её во сне,
и, взявшись за руки, гуляем по лугу,
исчезнув в туманной пелене.
В потоке слёз сердечного рыдания
в предчувствии, что будущего нет,
закончилось последнее свидание,
во сне рассеялся любовный свет.

Тень любви

Свеча горела на столе,
дрожа, мигая,
две тени сблизились во мгле,
ночь обнимая.
Они слились в одно пятно,
и тень дрожала,
как будто целое одно,
она дышала.
Лишь только воск шуршал в ночи,
тень шевелилась,
любовь в мерцании свечи
в ней растворилась.
Твой стон и музыка дыхания
в такт нежности упругих ягодиц,
влекут глаза своим молчанием
и лаской касания ресниц.
Какой восторг прикосновений
вонзился в память одним разом,
к тебе зовёт всегда влечение
только тебе одной дарить оргазм.

Прости

Прости меня с моим разладом,
прости за то, что я такой!
Хочу быть не над тобой — а просто рядом,
Ты позови, и я примчусь скорей домой.
Перетерплю, ведь я привык к преградам,
а что до сроков — я прожду любой.
Лишь вновь с тобой мне повстречаться взглядом
и, обнявшись, стеречь твой сон ночной,
в котором вместе мы, как острова морей,
бредём друг к другу сквозь волны коридором,
а рыбы молча смотрят из морских дверей
на нас своим безмозглым рыбьим взором.
И между нами миллиарды пузырей,
но я преодолеваю их с напором,
чтобы к тебе пробраться поскорей
и насладиться с тобою разговором.
Прости за всё! Прости и верь!

Вожделение

Взасос мы часто целовались,
искали губы на теле устье чувств.
Любви истоки повсюду волновались,
и чаще бился неугомонный пульс.
Сжимали кисти груди, ягодицы,
всё глубже проникал в желание смысл,
и отрешённо воспалялись лица,
а запах секса ароматом плыл.
Аккорды стона летали в беспорядке.
Сопение вздохов напрягало тишину.
Два тела после длительной зарядки
безмолвно мерли на всю свою длину.

Вдовец

Ты была моей любовью
и самой горькой болью.
Судьба трещала, но не рвалась,
жизнь завещала,
смерть с ней не пересеклась
в пути сначала.
Торжественно молчали,
смотря друг в друга,
и мысли тихо танцевали,
шурша по кругу.
Как много силы у потерь,
живых и мёртвых,
но не откроет она дверь,
их души стёрты.
Детство, игры, любовь,
труд, болезни и смерть —
вот нашей жизни плоть.
Мгновение века, круговерть.
Как сиротливы все могилы ночью?
Нет ничего быстрее света
и человеческой судьбы короче
в строке поэта.
Засохла мысль на кончике пера,
скребёт о прошлом в настоящем.
Сегодня, завтра и вчера
мы помним эпизод скорбящий.
Ты была моей любовью
и самой горькой болью.

Любовь проходит без возврата

Прервал любовь на рубеже
Серебряного срока.
Пикировал себя в душе,
разбившись ненароком
об одиночество на вираже,
настигшее судьбу в мгновенье рока.
Непривычная, холодная постель,
подушка, простыня — в нетронутом наряде.
Живёт на кухне тишина теперь,
сквозняк ласкает шторы в утренней прохладе.
Опора многолетняя исчезла из-под ног,
а женщина любимая не манит силуэтом.
Тоска. Покоя нет в душе. Я — просто одинок,
и нет прикосновений нежных губ при этом.
Закончилось тепло, что ты дарила тихими ночами.
Остыл очаг любви и счастья,
не поделённого судьбой, и распри между нами.
Остались только разногласия.
Вздохнув во сне неверную надежду,
проходит ночь в тревожных покаяниях.
Ведь я люблю тебя, как прежде,
и растворяюсь в снах твоих воспоминаний.

Танго под скрипку

Под скрипку танго потанцуй со мной,
пусть этот танец процветает красотой.
Ты подними меня, как ветвь оливы,
танцуй со мной, ты до конца любимый.
Домашним голубем со мной воркуй
и до конца любви со мной танцуй.
Позволь увидеть мне твою всю красоту,
когда свидетелей не будет за версту.
Дай мне почувствовать, как двигаешься ты,
всё медленно в пределах Вавилона покажи.
Танцуй со мной на свадьбе и сейчас,
танцуй и снова, заново, хоть каждый раз.
Танцуй и очень нежным будь со мной,
пусть танец долгим станет нам с тобой.
Мы в танце опускаемся всё ниже, ниже
и поднимаемся в любви, мы оба выше.
Танцуй со мной ты до конца любви.
Танцуй со мной ты до конца любви.
Пусть в нашем танце дети могут зародиться,
мы в танце сквозь занавески можем насладиться.
Ты прикоснись ко мне всей наготой,
или коснись перчаткой, или голой рукой.
Танцуй со мной ты до конца любви.
Танцуй со мной ты до конца любви.

Я твой медведь

Самые страшные слова:
«Я тебя не люблю».
Самое обидное, если ложь права,
а надежда стремится к нулю.
Самое трудное — ждать конец
нашей с тобой любви.
Хочу соединить перестук сердец
в объятиях ночной молвы.
Может, будет совсем не так,
как мы ожидаем впредь?
Может, я влюблённый дурак
и твой безобидный медведь!

В точке РУ

Вечером закрывалась книга, и тогда
оставались лишь твои губы и глаза,
извергалась страсть в ущелье любви,
истекая теплом, холодея внутри.
Потом разговоры и радостный смех
оставляли следы от сексуальных утех.
Если это всё было, тогда на кой
будоражить разлуку и вещей покой,
продолжая жизнь закрытых дверей,
обрекая на разлуку наших детей.
Я ведь не был тогда вовсе виновен,
что влез за решётки тюрем, колоний
и стал писать строфы стихов и поэм,
засыпая одетым, чтоб ждать перемен.
На краю моей жизни, в Рязанском лесу,
завидовал всем, кто снаружи, и беглецу.
Кто-то к твоим прикасался губам,
ты заблуждалась, поверив словам,
чужим мыслям отдавшись наперекор,
расстреляла чувства, словно в упор.
Ты могла бы просто сказать скрепя,
сердце не любило и не ждало меня,
нет буквы в алфавите, за которой Я,
смог бы задержаться около тебя.
Признаю, что это очередной урок,
и мне он, очевидно, совсем не впрок.
Судьба покушалась на уязвимость тел,
алчность и жадность не имеют предел.
Мы не построили семейный фасад,
возвращаться некуда будет назад.
Ты с детьми ютишься в точке РУ,
мне суждено скитаться одному.

Вирус любви

Любовь есть дар судьбы, смиряет гордецов.
Она прощает всё, не налагая вето
на несовместимость душ и грубое словцо,
влюблённая душа простит её за это.
Поклонюсь любимой за то, что было,
на коленях молю за всё, что будет.
Уверен, она мой облик не забыла,
а время нас непременно рассудит.

Любовь сильней любой разлуки.
Разлука дольше может быть любви.
Я находился в постоянной муке
ради нашей счастливой судьбы.
Было ясно, что не нужны слова
на чистой белизне страниц
и лучше убежать на острова,
где нет угрюмых, скучных лиц.

Наш поезд летел на Ригу словно ветер.
Ты, как в айсберге была — вмёрзшее пианино.
В этих широтах окна глядели на север,
ты долгожданным оргазмом была ранима.
Твои мысли были значительно выше
помысла автора этих строчек.
Ты озаряла купе, мы стали ближе
на площади меньшей, чем покрывает почерк.

Пространство заполнилось смыслом любви,
мир состоял из красоты и наготы.
Словно вера пришла от постоянной мольбы,
сильная любовь поглощала мечты.
Ты расплетала меня, как платок,
сладострастно наслаждаясь любовью.
Я прессовал тебя, как каток,
мы чувствам своим дали волю раздолья.

На крыльях любви взлетели с перрона.
Скорлупа куполов, позвонки колоколен,
узкие улочки на фоне природного лона.
Вирус любви во мне, я понял, что болен.
Фото лица легче послать домой,
чем срисовать профиль ангела с неба.
Знал бы, что кривая может стать прямой,
когда соединились в любви твоё и моё тело.

Ты превратилась в моё воспоминание,
жду свидание, потом боюсь разлуки.
Тобой заполнил всё своё сознание,
чтобы мыслям было не до скуки.
В одиночестве веду наблюдение,
всё, что не знаю, взором ревную.
Выну из памяти своей это время,
с тобой тень моя осталась и тоскует.

Ты одна у моря на камне сидишь,
видишь брызги зелёной волны.
Уже давно со мной не говоришь,
а волны, словно слёзы, солоны.
Я живу в стихах, в метаморфозе.
Моя нежность пропорциональна
смыслу строк в твоей прозе,
начертанных так банально.

Говорю с тобой и слышу твой голос,
слова не те, что хотел произнести.
Нас приютил один лишь полюс
в пределах узкой невидимости.
Пусть будет тесно в твоей квартире,
зато здесь наша с тобой кровать.
Для нас нет места укромней в мире,
где мы можем так ворковать.

Мы никогда не умрём,
если будем в прошлом жить.
Из жизни уйдём одним днём,
если сможем будущее пережить.
Восход мечтою озарён,
закат — предвестник снов чудесных,
я страстью лишь к тебе пленён
в пределах, нам с тобой известных.

Я не мечтал любимым быть
и так любить в такие годы.
Мне эти чувства не забыть,
я их добыл ценой свободы.
В каждой мысли пытаюсь взреветь,
мы прошли всё видимое насквозь,
кроме любви мне не надо впредь,
мы научились жить и выживать врозь.

Так бывает в период разлуки,
к нам приходили призраки любви,
я чувствовал ласковые руки
и помнил, как друг друга берегли.
Наш смысл жизни с её началом
переносится календарём в середину.
Мы плывём к своему причалу,
как художник, что завершает картину.

Звуки рояля притягивают нас
и нарушают тишину разлуки,
а детский плач способен каждый раз
напоминать, что будут внуки.
Нас нет там, где, глядя в очертания,
мы уходим в прошлое, жертвуя настоящим,
где сумма счастья зависит от вычитания
и сказуемое следует за подлежащим.

Можно сложить всю тяжесть невзгод
в новые рифмы и в сердце пряча.
Трудно терпеть и ждать каждый год
окончания шёпота, крика и плача.
Свои мысли о нашем грядущем
давно рифмую, слагая в строчки.
В них мой опыт борьбы с удушьем,
запятая — предвестник точки.

Возьми руку, я буду вправе
забрать тебя из мира теней.
Там ты была зависима от яви,
теперь я тоже недоступен в ней.
Друг в друге мы скрывались в меру,
исследовав свой хаос отношений.
Теперь храним в себе мы веру,
отбросив весь букет сомнений.

Так долго мы живём во мгле,
без взгляда, запаха и ласки,
и без объятий в ночной тьме,
продолжая жить в железной маске.
Моя песня живёт без мотива,
её пою, как читаю часть речи.
Ты стала призрачной дивой,
мечтаю обнять твои хрупкие плечи.

Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высокой стеной
от всего мира, в небольшом углу,
мы будем слушать, как рычит прибой.
Вокруг нас кружиться будут дети,
я буду стар, а ты всё молода,
нам будет лучше всех на свете,
счёт времени пойдёт на кроткие года.

Да, пусть идёт над авокадо дождь,
мы загорим до самого предела,
ты с нежностью пальцем проведёшь
по самой незагоревшей части тела.
Нам Бог подарил плоды любви,
мы заложили сад своей судьбы,
а наши дети ждут, когда настанет время,
чтобы перебраться через эту стену.

Нам прожить до самой смерти
суждено долго, и даже
мы будем неразлучны вместе
в своём миру, в твоём пейзаже.
Слова мои заставляют остановиться,
сзади тебя жадно дыша.
Мне бы нежностью расстелиться
в твой от меня уходящий шаг.

Моё отражение живёт в твоих глазах,
мой голос будоражит волны эфира.
Моё вдохновенье живёт рифмой в словах.
Всё это любовь — моя родная лира.

Моя судьба

Написал, что судьба надиктовала.
Будто орёл устремился настигнуть решку,
хочу всё начать сначала,
собрать идеи, разбросанные вперемешку.
Тишина уснула в переулке.
Зарницы сияли, словно в призме,
краски смешались на всём рисунке,
я будто очнулся, но в другой жизни.

Я был счастлив оттого, что был ничтожен,
материальные блага оттолкнули любовь,
исчезла доступность в нежности кожи,
старость вошла в сознание и кровь.
Меня волнует состояние извилин,
всё меньше работы для моего мозга.
Может, устал или стал бессилен,
фигура кажется слишком громоздкой.

Я нахожусь со своей Мельпоменой
без нужды в каком-то обилии,
на горизонте своего исчезновения
мой «Патек Филип» покрылся пылью.
Дома, коттеджи и квартиры
не пугают ценой кадастра.
Купленные когда-то мной машины
память зачехлила беспристрастно.

Уже давно не настраивал гитару,
не полол, не рыхлил свои грядки,
перестал быть с похмелья и в угаре,
жизнь стремительно течёт и без оглядки.
Пусть прохожий на погосте
не будет попирать мой прах,
я не позову кого-то в гости,
останусь лучше сам в гостях.

Можно стерпеть остаток жизни,
сравнивая его с бурным прошлым,
чтобы быть к себе ещё ближе
и уже не стирать по земле подошвы.

Дом-призрак

Наш дом на улице, уходящей к озеру покато,
в окнах отражается солнце в часы заката.
Наша спальная с памятью детского запаха,
а также ушедших в прошлое звуков храпа.
Внизу кухня, издающая запах котлет
и звук шагов тёщи, верней, её штиблет.
На камине тень от часов маячит,
которые от меня любимая прячет.
Это память, ставшая аллегорией,
воплощённая в разных категориях.
Там зорко тени следят за беспорядком,
здесь бродит лунная болезнь украдкой
и наказание не спит в сыром углу,
тут страх зарылся под деревом в саду.
Осталось семя зла на каждом метре,
по этажам гуляет беспризорный ветер,
среди камней укрывается дрожь,
оттого, что бьёт по крыше дождь
и только перед домом лесная лужа
прячет следы ушедшего мужа.

Автопортрет

Я в зеркало смотрю на свой типаж —
мешки без денег под глазами, как шантаж.
Отсутствуют усы из прошлого эстетства,
а взгляд не генерирует кокетство.
Улыбка кроткая, искривлена судьбой,
голос не звонкий от мольбы с собой.
Во внешнем виде видна седая томность,
зато в фигуре появилась стройность.
Исчезла важность и вальяжный вид,
открылась скромность, появился стыд.
Где-то за спиной толпится очередь теней,
мой образ в зеркале — икона прошлых дней.

Вспомним первые наши сто грамм
в шуме плеска морских валов,
при грохоте волн, стремящихся к нам,
гудение строк неразборчивых слов.
Море звучно — это чья-то речь,
сущность мыслей, засевших в мозгах,
в плеске волн необходимо сберечь,
лишь смерть оставляет жизнь в долгах.
Струился свет сквозь щель в двери,
на небе кровь свернулась в строчку,
закат багровый изнутри
обтягивал ночную оболочку.
Так каждый раз уходит день,
свой завершая круг отсчёта,
а наша суточная тень
заснёт до утреннего срока.
И будут сны по памяти бродить,
искать мгновения в судьбе,
родные не перестанут говорить,
напоминая только о себе.
Как всех собрать в один момент,
живых, усопших, вдаль ушедших,
чтобы отметить этот день
и не остаться сумасшедшим.
Желание каждого обнять
и пару слов в своём значении,
так хочется вам всем сказать:
«Я вас люблю в свой день рождения!»
Встречайте! Пусть ветер свистит.
Пусть жизнь продолжается для всех,
а будущее о прошлом не грустит
и радует взрослых ребячий смех.
Вспоминайте раз в год меня, господа,
я к вам словами вернусь навсегда!

Отец

Кто ты, уроженец дней суровых?
Ответь нам прямо, без откосов.
Наверно, ты философ?
Тогда откуда у тебя ответов больше, чем вопросов?
Быть может, ты поэт иль лирик?
Или ты в душе сатирик?
Увы, но рифма не предел,
толкаешь ты истину на передел.
Прости, но и это очень узко.
В тебе дар ценить и воплощать искусство.
Ты не режиссёр и не актёр кино,
хотя и это всё тебе дано.
Так кто же ты? Художник,
как у Эйнштейна — скрипка и сапожник?
Отнюдь. Ведь это хобби.
Случайно ты не педагог в каком-то роде?
Какой же прок искать в профессии тебя так долго.
Ты просто — человек! Звучит так гордо,
и только ради этого нам стоит жить,
пожалуй, больше нет возможности всё это обобщить.
Он умер в январе, на День студента.
Судьба ждала последнего момента.
Всю жизнь провёл он среди студентов.
В последний путь пошёл под их аплодисменты.
Наследство лет не упрекнёт в банкротстве.
Поэзия при всём своём сиротстве
по генам перешла, как в проводах.
Твой образ отпечатался в стихах.
Шум пера и лиры звук
будут помнить всё вокруг.
Твои рисунки и этюды
ушли с тобой, как бой посуды.
Сын возложил тебе венок
и крест, как православному, у ног.
Твой атеизм не был предел
для бессмертия в мире тел.

Диме Хворову — 35!

За тот климат, от которого не тошно
от душного припадка и озноба.
За прелесть красоты и что не пошло,
когда в мозгах отсутствует тревога.
За дурноту снующих запятых и точек
в калейдоскопе терзаний и бесед.
За неподкупность семейной оболочки
осознанно несу словесный бред.
За звуки, устремившиеся в пропасть,
и мысли виртуоза перед сном.
За гаммами озвученная робость
живёт отверженным трудом.
Настанет день, рассеется туман,
и сны настигнут доступную мечту,
как первый оглушительный роман,
вновь потрясёт и ввергнет в красоту.
И будет лёгкий вальс с парением,
чудачества и поцелуи всевозможные,
настанет новый день, и с вдохновением
скажу я беспамятным прохожим:
«Не успел оглянуться на месте
и опять
зуммер стучится в сердце,
тебе 35!»
Звуки клавиш от си, до, ля,
будто в миноре.
В твоей судьбе планета Земля
прозябает в кошмаре.
Пусть крутится твоя пластинка,
лучше, если ты совсем один.
Сто процентов Хворов Димка!
Ты мой главный сын!

Давай возрадуемся, брат!

Вспомним, когда нам было по семнадцать,
мы и не думали дожить до стольких лет,
правда, приходилось за жизнь цепляться,
память темна и не выносит всё на свет.
Была ФМШ, диплом и свадьба,
потом дети, квартира, машина «жигули»,
по разным континентам разбежались братья,
Аркадий освоил восточный пуп земли.

Он стал учителем на палубе мира,
и его корабль поплыл по волнам,
молодёжь нашла в нём кумира,
несущего знания в юных умах.
Светится путь и пусть искрится,
время несётся без особого звука,
он не боялся с детства трудиться,
знал, что учение — добрая мука.

Октябрь на улице, осеннее дыхание,
в комнате его томительный покой,
и тянет в край любви очарований
наедине с прочитанной строкой.
Бегут года, и не стареют дети,
они, как символ, памятник судьбы.
Их любовь дороже всех на свете,
пусть их всегда сбываются мечты.

Брат идёт, не сутулясь под тяжестью лет,
поступь его не стариковски тверда,
от прошлой жизни остался лишь след,
образ его запомнится нам навсегда.
Рассвет взойдёт и зорька встанет,
петух прогорланит во всё горло,
и новым днём жизнь снова грянет,
его образ будет действовать покорно.

Какие тебе ещё сказать слова?
Воистину — правда у всех одна.
Единым духом ты жив и сполна,
Ты брат — вкусивший святого вина.
Нет ничего важнее той молитвы,
с которой начинаешь поступь дня.
Ты будь готов на праведные битвы,
бокал вина поднимем за тебя!

Этот день в осеннем тепле,
Рош ха-Шана уже пролетел.
Брат, на этом взрослом витке
Ты ещё на годок повзрослел.
Твой праздник, смешливый мошенник,
когда глаза, полные чаши лазури,
как возрождение после кораблекрушения,
пьянее, чем литр киндзмараули.

В ближневосточном закутке,
где еврейки на солнце неспешны,
вместо вина заплыв в коньяке
русские созидают беспечно.
Мы братья, не из особых персон,
и, когда встречаемся лично,
виски пьём почти в унисон,
чувствуя себя гармонично.

Мой скрипичный соперник, задира,
пусть «Хава нагила» звучит на иврите,
оставляя в строках тишину на полмира,
голосом Меклера в монотонном зените.
Радуйтесь, люди, радуйтесь, люди.
Радуйтесь, люди, сбылась мечта.
Пой песни, народ, пой песни, народ мой,
Пой песни, народ мой, сбылась мечта.

Брат мой, мой брат, вставай,
Брат, вставай, веселье ждёт нас.
С днём рождения, Аркадий Вайс!

Дочка

Соня — дочка моя, улыбнись.
Я шепну тебе что-то на ушко,
ты очень походишь на бабушку,
вспомни о ней и поклонись.
Твой папа был уже стар,
когда ты появилась на свет.
Да, он выполнил свой обет
и мечту свою наверстал.
Вверх потом поднимался
и не держался перил,
с именем дочки в небе парил
и счастьем своим наслаждался.
Всегда слышен орган под сводами храма,
когда день влюблённых уже в завершении.
Аве София, наступает твой день рождения,
он следом идёт, как то задумала мама.

Сыну 16 лет

Месяц, когда замерзают памятники,
уже все мухи забились в щели,
в полдень 2-го ноября качнулся маятник,
ты родился, мы так хотели.
Облака тяжело висели,
закрыв небо от Луны и Солнца,
шёл снег, засыпая ели,
я нёс домой на руках младенца.
Ты мой сын Маттиас Меклер,
плод любви и наследник фамилии,
перед тобой ничто не померкнет,
Ты кудесник всяких идиллий.
Молюсь, чтоб ты обрёл веру,
не шагнул в безобразие мыслей
и не встретил на пути Люцифера.
Пусть судьба твоя от других не зависит!
Храни тебя Господь от скверны,
люби и почитай родителей своих.
Отметим праздник твой в таверне
в шестнадцать лет среди родных.

Лили

Август — время сбора плодов и ягод.
Ты и вещи уже постарели на год.
Редко снится Родина, где тебя примут,
главная примета жизни — это климат.
Пейзаж — лучше безлюдный,
когда болезнь напрягает будни,
глаза закрываются и плачет душа,
сны роем летят к тебе не спеша.
Не знаешь, где взять кол и где его вбить,
ты ведома лишь только деньгами.
Везде надо есть и обязательно пить,
пустоту заполняют мысли шагами.
Отражения прошлого — где-то на дне зрачка
и вьются в кудрях детских воспоминаний,
в татуировке зияют отпечатком значка —
в четвёртом пятнадцатилетии своих скитаний.

МН — 65!
 
Исходя из здравого смысла,
в случаях очень долгого выживания,
когда цифры обозначают числа,
а родные и близкие — недосягаемы.
Когда в памяти, подражая друг другу,
почти все становятся мудрецами,
жизнь движется по замкнутому кругу,
изнашивая циферблат с часами.
Когда нет любимой и нет весточки от неё,
то день и недели превращаются в вечность,
если возникают другие женщины из небытия,
то одна из них — мама, а другая — нежность.
Это слепок дождя, отзвук серого цвета,
ты, как пёс, точно кость, охраняющий паузу,
сутки, двое, твоё одиночество без привета
и глаза твои не находят ничего, лишь тишину.
Ты отдалился от нас, творец и аферист.
Изношены подошвы смиренного скитальца,
успели мысли превратиться в свист
и близится конец без отпечатков пальцев.
Где ты останешься? Неужели там,
в далёком местечке, где отсутствует дом,
в стране чарующих горных Анд,
где нет возможности сесть на свой трон.
Если смотреть на просвет,
не предполагая твоего изгнания,
то где-нибудь через пару лет
закончатся твои скитания.
Уже старость наступает. Близорукость.
Плоские слепки пространства
вмещают любую неимоверную глупость,
наслаждаясь плюсом двойного гражданства.
Своё отражение выпей большими глотками,
доведи себя до здорового смеха,
произнеси смысл жизни простыми слогами,
сохраняя заряд в своих жестах, Миха!
Сохрани себя как угодно, тайком,
и ладонью к губам от беды заслони.
Ты ворвёшься к нам нежданным дождём,
береги себя, обернись и ещё раз прочти.

Гимн

Единство, право и свобода
даны немецкому народу!
Давайте будем все стремиться
с братским сердцем и руками
претворять их в жизни сами.
Единство, свободу и право
дала нам судьба величаво,
будем в счастье мы процветать,
нас вдохновляет Германия-мать!
*
Einigkeit und Recht und Freiheit
fur das deutsche Vaterland!
Danach lasst uns alle streben
bruderlich mit Herz und Hand!
Einigkeit und Recht und Freiheit
sind des Gluckes Unterpfand!
Bluh im Glanze dieses Gluckes,
bluhe, deutsches Vaterland!

Я и ты

Я люблю тебя в земном убранстве,
другой нет звезды в пространстве,
во вселенной мне тебя недоставало,
чтоб многозначность мира повторяла.
В твоих глазах много лунного света,
нас воздух пленит по канонам завета.
Мы с тобой знакомы давно,
я ранен тобой, это так суждено.
Страдаю я, и сердце моё бьется,
с твоей любовью жить не удаётся.
Мы тишину любви стережём,
в башне любви себя бережём.
Ты выглядишь совсем невинно,
как персик или колос пшеницы.
Я опишу твой образ мгновенно
на своей открытой странице.
Славная женщина, густой аромат,
какой пейзаж меж твоих колоннад!
Какие чувства мне приходят ночами,
лилий, жасмина касаюсь губами.
Любовь ждёт начала весны,
нежность тела, наготу белизны.
Твой голос постоянно ожидаю,
ногтей касания твоих желаю
и кожу — очищенный миндаль,
хочу целовать через вуаль.
Время покажет нам цветок последний
за пределами мрака и вселенной,
останется живым лишь луч моей любви,
Я и ты, с нами свет отражения земли.

Декларация любви

Ты соткана из нежных строк
поэтом, музой окрылённым,
склоняясь у твоих ног,
я остаюсь всегда влюблённым.
Теперь на склоне ярких лет
ты зацвела ещё прекрасней,
своей судьбы часов браслет
ты повернула прямо к счастью.

Уходят в прошлое часы,
минуты, дни, года, столетия,
не изменить твоей красы
на перекрёстках долголетия.
Есть у тебя незримая черта,
к её нежности и страсти
влечёт заветная тропа
твоей верности и власти.

Вот наш совместный танец душ,
он в радость миру и законам.
Оркестр я прошу исполнить туш
во славу неизменности канонов!
Разлуке не справиться с любовью!
Терпение заставляет так любить,
что слёзы, перемешиваясь с кровью,
нас заставляют долго жить.

Когда уже привыкшая к тебе ладонь
по позвоночнику спешит скользя
до пятой точки с нежностью, огонь
вдруг разжигает заново тебя,
и тела дрожь сжимает губы, ноги,
что невозможно это сверить с тем,
как стон души из глубины выходит,
оргазм струится из любовных вен.

Затем уставший, сонный взгляд
простит меня за все мытарства,
а тикающий жизни циферблат
замкнёт любовное пространство.
Как только наступает темнота,
я вспоминаю нежность твоих глаз.
Какая же разлучница-верста
в пространстве разделила нас?

Из цифр слагаются слова,
которые всегда летят к тебе.
Я двигаюсь к тебе из точки А,
ты остаёшься где-то в точке Б.
Два одиночества с огнём свечи
одновременно движутся во тьме,
надолго разлучённые в ночи,
рассчитывают встретиться в уме.

Мой голос громче шелеста страниц,
я, как журавль одинокий в облаках,
ты держишь в своих руках синиц,
мы вместе остаёмся лишь в стихах.
Вдруг скрипнет дверь и дрогнут провода,
а в телефоне зуммер, лишь одни гудки.
Мы счастье обретём теперь и навсегда,
и будет всё равно, чьи дребезжат звонки.

По буквам и слогам возьми мои слова,
переступи черту прошедших мимо лет,
пусть тесно облакам и трогает молва,
иди из темноты на долгожданный свет.
Мой исход и веточка вербная,
как тебе это всё объяснить,
что настала поступь последняя
и в ней приходится жить.

Может, и вправду звенит тишина?
Может быть, песня наша навзрыд?
Значит, так сложилась наша судьба
и нам путь неизвестный открыт!
В нём звучит русский слог,
а чувства становятся светлей,
когда дрожит между строк
радость жизни твоей и моей.

То, что спрятано в них,
видно прямо, насквозь,
и не отыщешь в иных
вход в бессмертие врозь.
Не смотри в потолок,
вдруг устанут глаза,
метафоричен урок,
его чернила — слеза.

Мысли холодной зимы
вспоминай на ходу,
их на память возьми,
отключи глухоту.
Сейчас поговори со мной!
Что-нибудь тебе отвечу?
Трудно быть одной,
я этому не перечу!

Долго нет рядом меня,
вянет красная роза,
затягивает полынья,
нависает разлуки угроза.
Творений бешеный обвал
разрушен напряжённым взором,
возможно, диалог устал,
надежда погрузилась в море.

Две лодки развернули курс,
исчезли в сумраке ночном,
не слышен учащённый пульс,
мир одеял окутан сном.
Два горя с помощью стены
при помощи неясной мысли
на время так разделены,
что буквы в зеркалах зависли.

Подушка поглощает пот
и мысли прячет в глубине,
застыла в ожидании плоть,
а крест мерещится в окне.
Так тихо, и не слышно слов,
что глохнет даже пустота,
надежда, как большой улов,
ползёт в закрытые врата.

Два взгляда источают крик,
а веки сдерживают слёзы,
вот скоро будет встречи миг
и рифмы перейдут на прозы.
Как долго можно ожидать
и про себя готовить речи,
чтоб счастье смыслом напитать,
уткнувшись головой в предплечье.

Всю безрадостность дней и минут
и без адреса жизни место
я готов поменять на улыбку твою,
на слова о любви без протеста.
Что на свете верней,
чем любимой покорность?
Или чести важней
твоя верность и вольность?

Вот я бегу от судьбы
по земле, в небесах,
пусть вечно будут сады —
наши мысли в мечтах.
На чужих простынях —
без рассудка во мгле,
я пролетал в твоих снах,
возвращаясь к себе.

Каждой букве твоих откровений
подбираю метафор каскад,
вопреки своему вдохновению
изучаю чужой звездопад.
Часы не замедляют ход,
их путь — движение по кругу,
стремятся одержимые вперёд,
должно быть, друг для друга.

Ты будешь вечно начинаться,
есть женщины, становятся родными,
и если шаг твой будет оступаться,
в любви шаги не могут быть чужими.
С тобой расстаться непосильно
и ласки требовать преступно,
пусть строки слов текут обильно,
а нежность будет недоступна.

Цветы бессмертны и стихи!
Звёзд кисти — вечны очертания!
Мне так нужны твои шаги —
и вздох груди, слов обещание.
Ясность светлая, зоркость тусклая
и чуть мутная от злых примет,
мчится ревность, глупость узкая,
с неба в небо быстрей ракет.

Нам приятно то, что избыточно,
а провалы хуже потерь,
и бороться за стимул прожиточный —
это подвиг, который в пример.
Для того ль заготовлен искусно
интернет в пространстве пустом,
чтобы звёзды видели грустных,
двух сердец, стремящихся в дом.

Я жизнь люблю, в неё впиваюсь
и помню, с чем свидеться пришлось,
поэтому я на страницах распинаюсь
и рифмой разгоняю свою злость.
Я не помню наизусть свои творения
и не замечаю в небе много звёзд,
задевают твои строчки откровения,
хочется обняться во весь рост.

Настанет час открытых площадей.
Но разве сердце — испуганное мясо?
Заглохли звуки бесчисленных друзей,
мы будем вместе и дождёмся часа.
Не завершилась ещё моя пора,
зовёт к тебе твой голос женский,
пусть не кончается любви игра!
Я твой единственный, вселенский!

Да, это нас с тобою ждёт
до грядущих времён,
полный в душе поворот
и близость наших имён.
Я вижу прекрасный конец.
Мы будем ночью и днём
в объятиях любви и сердец
растворяться вдвоём.

Нет места на всей карте земли,
где бы встретиться мы не смогли.
Между нами меридианы,
словно без берегов океаны.
Скажу, что я тебя люблю!
Я превращаюсь в звук эфира,
жизнь без тебя равна нулю —
как пустота неведомого мира.

Страсть

Мчится жизнь моя вне закона,
лишь добрую память о тебе берегу,
нет креста на мне и медальона,
но я в любви настоящей в долгу.
Нет зеркала, где образ твой застыл
и взгляд струится из души на мир,
если руки взметнутся вместо крыл,
то ты возглавишь журавлиный клин.

Твой облик, будто бы с холста,
сошёл классической походкой,
неведома твоя немая нагота,
а нежность прячется в пилотке.
Твоя весёлая улыбка не шутя
несёт безмерность твоей власти,
а смех, как у малого дитя,
восторг царит от радости и сласти.

Я обнимаю твой портрет
и мысленно вхожу в него игриво,
на свете женщин просто нет,
кому бы так писал я горделиво.
Скажи, в чём правда у любви?
Что говорят об этом розы?
И звуки чувства, до, ре, ми?
Уж точно не в постельной позе.

Когда полюбишь, то поймёшь,
что не забыть тебя никогда,
если счастье своё вдруг найдёшь,
то останешься с ним навсегда.
Ты просто уникальна,
и в облике твоём
любовь маниакальная
господствует во всём.

Буду любить тебя бесконечно,
пока континенты с мест не сойдут
и океан не иссохнет беспечно,
а рыбы нам «Сулико» не споют.
Я буду в паутине световой
по миру тленному скитаться,
жить там, где воздух голубой,
свободой жизни наслаждаться.

Нет, трагедий не вернуть,
а землю где-нибудь да обрету,
не потерять бы веры суть
и сохранить любви мечту.
Захороню опальные стихи,
в душе небесный камень блудит,
я не сужу тебя и, боже, не суди
судьбу за то, что с нами будет.

Я люблю тебя в земном убранстве,
другой нет звезды в пространстве,
во вселенной мне тебя недоставало,
чтоб многозначность мира повторяла.
В твоих глазах много лунного света,
нас воздух пленит по канонам завета.
Мы с тобой знакомы давно,
я ранен тобой, это так суждено.

Страдаю я, и сердце моё бьётся,
с твоей любовью жить не удаётся.
Мы тишину любви стережём,
в башне любви себя бережём.
Ты выглядишь совсем невинно,
как персик или колос пшеницы.
Я опишу твой образ мгновенно
на своей открытой странице.

Славная женщина, густой аромат,
какой пейзаж меж твоих колоннад!
Какие чувства мне приходят ночами,
лилий, жасмина касаюсь губами.
Любовь ждёт начала весны,
нежность тела, наготу белизны.
Твой голос постоянно ожидаю,
ногтей касания твоих желаю

и кожу — очищенный миндаль,
хочу целовать через вуаль.
Время покажет нам цветок последний
за пределами мрака и вселенной,
останется живым лишь луч моей любви,
Я и ты, с нами свет отражения земли.

Осколки сна

Море зарёй горизонт умывало,
чайки шумели, трогая бриз,
ты не пришла, день лишился начала,
лишь пузырился Шампани каприз.
Я целовал твоё потное тело,
наслаждаясь солью души,
чувства мгновенно от страсти немели
и заполняли память любви.

Желание достигнуть и раствориться
в объятиях любимого человека
осталось мечтой, которой не сбыться,
стучался сон в закрытое веко.
Я пробудился этой ночью,
услышав голос твой во сне,
обрывок фраз и многоточие
не приносили утешений мне.

В какую-то последующую ночь
ты вновь придёшь, красивая, нагая
и, не промолвив слов, исчезнешь прочь
за остановкой уходящего трамвая.
И так всё время, на исходе сна,
ты появилась, чтобы снова раствориться,
но каждый миг живёт тобой сполна,
я успеваю нашей встречей насладиться.

Проснутся сны, и на задворках яви,
когда уже мы будем в царствие теней,
я руку протяну тебе и буду вправе
быть вместе с недоступностью твоей.
Так долго вместе не были вдвоём,
Встретившись, обнялись и не знали,
как дальше, будто заново живём,
слов не нашли, а потому молчали,
пока по небу не прокатился гром.
Они так чужды были всякой новизне,
сжимая руки и тесные объятия,
и только губы прикасались в темноте,
не слышно было скрип кровати,
любви раскаты тонули в сладком сне.
Мы долго вместе обнимались с ней
без кухни, мебели, камина,
что сделали из собственных теней
картину чувств для пилигрима
на память пролетевших дней.
Мерещился мне холод, потом жар,
снился мрак и чей-то лик,
куб, заточенный в стеклянный шар,
качающийся на волнах блик.
Снилось также, что пони ржёт,
что умер я, потом воскрес.
Зеркало смерти никогда не лжёт,
нет изображения, человек исчез!
Пусть вьюга во сне гудит
и остаётся злой,
будущее никогда не грустит,
надежду хранит собой.
В кромешных снах видений поток
и жизни движений абсурд,
если вдруг свистнут в свисток,
прекратится снов каламбур.
Вот проснусь и видениям воздам,
теням, которых ещё люблю,
и бессмысленным долгим речам,
значит, я просто крепко сплю.

Вера в любовь

Любовь есть дар судьбы, смиряет гордецов.
Она прощает всё, не налагая вето
на несовместимость душ и грубое словцо,
любимой красота простит её за это.
Мой поклон тебе за всё, что было,
на колени встану за то, что будет.
Уверен я, ты мой облик не забыла
и время нас с тобою не рассудит.

Любовь — сильней любой разлуки.
Разлука — может быть длинней любви.
Я находился в постоянной муке
ради нашей счастливой судьбы.
Я был удивлён нашей первой встречей,
с мечтами я встретился лишь на второй.
Вот и настал тот долгожданный вечер,
когда мы снова встретились с тобой.

Ты отрешённо была обнажена,
нам стало некогда грустить,
моей страстью ты была поражена
и не смогла меня ты отпустить.
Нам ясно, что не нужны слова
на чистой белизне страниц
и лучше убежать на острова,
где нет угрюмых, скучных лиц.

Я весь воспоминанием измучен —
смутной песней затравленных струн.
С твоим образом стал неразлучен,
им исцеляюсь, как старый колдун.
Твои мысли были значительно выше
помысла автора этих строчек.
Ты озаряла купе, мы стали ближе
на площади меньшей, чем покрывает почерк.

Пространство заполнилось смыслом любви,
мир состоял из наготы и морщин.
Как вера приходит от постоянной мольбы,
так сильная любовь поглощает мужчин.
Наш поезд летел на Ригу словно ветер.
Ты, как в айсберг — вмёрзшее пианино.
В этих широтах окна глядят на север,
ты долгожданным оргазмом стала ранима.

Ты расплетала меня, как платок,
сладострастно наслаждаясь любовью.
Я прессовал тебя, как каток,
мы чувствам своим дали волю раздолья.
На крыльях любви взлетели с перрона.
Скорлупа куполов и позвоночники колоколен,
узкие улочки на фоне природного лона.
Твой вирус вошёл в меня, я понял, что болен.

От лица фото легче послать домой,
чем срисовать ангела в профиль с неба.
Знать бы, что кривая может стать прямой,
когда соединяются в любви твоё и моё тело.

Эпилог

Свои мысли о нашем грядущем
давно рифмую, слагая в строчки.
В них мой опыт борьбы с удушьем:
запятая — предвестник точки.
Тебе руку протянул и был я вправе
забрать тебя из царствия теней.
Там ты была зависима от яви,
теперь и я недоступен в ней.

Друг в друге мы скрывались в меру,
исследовав свой хаос отношений.
Теперь храним в себе мы веру,
отбросив весь букет сомнений.
Сейчас женаты мы, и при свете,
как оправданье нашей наготе,
милейшие создания наши дети —
любви прикосновения в темноте.

Так долго жили мы во мгле,
без взгляда, запаха и ласки,
и без объятий в ночной тьме,
я продолжаю жить в железной маске.
Моя песня живёт без мотива,
её пою, как читаю часть речи.
Ты для меня стала призрачной дивой,
мечтаю обнимать твои хрупкие плечи.

Мы поверить сразу друг другу хотели,
наше прошлое изменило нам в чести.
Мы как две части одного целого —
до конца дней своих будем вместе.
Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высокой стеной
от всего мира, в небольшом углу,
мы будем слушать, как рычит прибой.

Вокруг нас кружиться будут дети,
я буду стар, а ты всё молода,
и нам будет лучше всех на свете,
счёт времени пойдёт на кроткие года.
И пусть идёт над авокадо дождь —
мы загорим до самого предела,
ты с нежностью пальцем проведёшь
по незагоревшей части тела.

Нам Бог дарил плоды любви,
мы заложили сад своей судьбы,
а наши дети ждут, когда настанет время,
чтобы перебраться через эту стену.
Нам прожить до самой смерти
суждено долго, и даже
мы будем неразлучны вместе —
в своём миру, в твоём пейзаже.

Слова мои заставляют остановиться,
сзади тебя жадно дыша.
Мне бы нежность свою выстелить
в твой от меня уходящий шаг.
Моё отражение живёт в твоих глазах,
мой голос будоражит волны эфира.
Моё вдохновенье живёт рифмой в словах.
Всё это любовь — моя родная лира.