Даниилу

Записало лето в книгу мёртвых
День последний месяца июля.
Год активный пасторали солнца,
Тёплое его прикосновенье,
Метки света выпавший осадок
На листах и чертежах растений.
С них пушинку лёгкую сдувая,
Поднимает, улетая, ветер.
Бережно касается ладони,
Протекая меж объятий пальцев.
День ещё один в чинах не вышел.
В этом мире населённых пунктов,
Связанных купюрами пространства,
Трапезой травы и огородов,
Живностью бесчисленного стада,
Жвачных ртов отряда насекомых
У подножья звёздного железа,
В горловине организма леса,
Где равнина сводит воедино
Пояса ландшафта в сферу жизни –
Первый черновой эскиз природы.
В бронхах лёгких тёплого девона
Водорослей опутанные пряди,
В пузырях гирлянды инфузорий
И в зрачках потомства земноводных.
Существо растительной породы
Населяет линзу мелководья.
По раствору первородной лужи
Бросит вольной свите водомерок
Вздох прощанья ветер, навещая
Тень и плесень хвойных берегов.

День последний месяца июля
Я не убивал агнца берёзы,
Что лежит, щекой земли касаясь,
На шоссе, на третьем километре.

Ветер южный моря и пустыни,
Мы с тобою одного дыханья.
Я не пил пустой воды гордыни
Из колодца моего желанья.

Око неба – Господина света, –
Соглядатай или сборщик текстов –
Я не исправлял латынь рецепта
У твоих сомнительных адептов.

Завтра будет. Новый день творенья
Обещают небеса и звёзды
Для того, кто разучился верить,
И для тех, кому учиться поздно.

Всё же есть печать воспоминаний:
На земле хронограф атмосферы
День за днём зачисленных свидетельств
В груде ископаемого мела.

Нет в живых свидетелей событий.
Изменили своё русло реки,
Слой за слоем грязи обнажая
Годовые кольца дна и ила.
Гор отроги населил кустарник.

Сколько лжи во мне и сколько правды
Измеряет глубину привычек?
Что это – проклятье или дар мне
Этот день велик и лапидарен?

Кто меня – Исайя или Дарвин
Возвращает к своему началу?
Плоть листа древесного воскреснет
Отпечатком лика в книге камня.