Шестидесятые

Шестидесятые. Ахматова ещё жива.
Ещё заходит Муза в гости, как соседка
По кухне общей за щепоткой соли.
Чего-чего, стекла и камня соли
С избытком хватит ей на книгу жизни,
Где меж страниц заложен лист кленовый.
Бег времени остановило слово.
И это слово я б назвал терпеньем.
Когда вокруг горланят молодые,
Нетерпеливые.
                Один, рванув рубаху,
Кричал и клялся о любви к берёзам.
Потом уехал. Бедная отчизна.
Другой… А, впрочем, всем хватило места
Не на бумаге – пусть их – на погосте,
Где все равны… Другие молодые.
Что им сегодня день позавчерашний?
Нет, нет, они вполне трудолюбивы,
Раскованней, чем мы, нетерпеливы.
Не рвут рубашку, знают меру чтива.
Тинейджеры и поколенье пива…
Ещё знаком мне звук и счёт шагов
И юных голосов за дверью лифта,
Где на четвёртом чётном этаже,
На вертикали полотна стены
Я прочитал: «Бумаги не хватило,
Я на твоём пишу черновике…»
И ещё ниже крупно – «ДДТ».
                ______________

Однажды ночью, открывая книгу,
Вдыхая запах сладкой книжной пыли,
Читал, ты помнишь, до шести часов утра.
Когда проснулись редкие трамваи,
И – время торопить и торопиться,
Вдруг понимаешь – нет возврата детства.
Ты стал другим. Вокруг другие люди.
И девочка, которой посвящались
Исписанные общие тетради,
Их не читала…

Всего лишь шесть шагов от липы до забора,
Где нашептала вздор уснувшая листва.
И что тебе сейчас счёт боли и позора,
И истины лицо…
Вся проза разговора,
Вся память, все слова…