Снеговик. Парафраз сказки Андерсена Г. Х

«Какой морозец славный, морозище,
Как снег хрустит, а ветер, будто волк
Кусается. Но, в целом, всё прекрасно.
Кто этот пучеглазый? Что-то в толк

Я не возьму!»… Так молвил белый Снегур
О Солнце нашем, что как раз взошло.
«Свети, свети, я не смигну. Посмотрим
Кто устоит? Я не боюсь, дошло?»

Посредь двора стоял он, неуклюжий
И сотворённый наспех детворой,
Заместо глаз торчали два осколка
От черепицы старой кровельной.

А ртом ему – обломок старой грабли.
Зубастый был он этот Снеговик.
Под звон бубенчиков, под скрип полозьев,
И выкрики извозчиков возник.

День простоял и Солнце укатило
За горизонт, и выплыла Луна:
«Ишь, вновь ползёт, а всё же научил я
Свои глаза не пялить на меня!

Пусть себе светит, только потихоньку,
Чтобы мне было видно всё вокруг.
Ах, кабы можно было б исхитриться
И с места сдвинуться. Тогда б не вдруг

Я побежал туда на лёд кататься,
Как давеча мальчишки!» Тут он смог
Лай услыхать цепной собаки старой:
«Научит Солнце двигаться, дай срок!

Видала я, что в прошлый год здесь было,
И в позапрошлый, в поза-поза то ж.
Все убрались отсюда, сразу в землю.
В свой срок ты это, Снеговик, поймёшь!»

«О чём таком толкуешь ты, дружище?
Сказать мне хочешь, этот пучеглаз
Меня заставит двигаться? Да я же
Его заставил прочь убраться с глаз!

Сам от меня удрал, смотрел в упор я
Так пристально. Теперь лишь со спины
Крадётся в темноте, свет поубавил.
С другой, гляди, выходит стороны!»

«Дурак ты, Снеговик, немного смыслишь, -
Ему собака отвечает, - ведь
Тебя слепили только что. На небе
Сейчас Луна, она уйдёт и впредь

Запомни: утром выглянет светило,
Так происходит миллионы лет,
Оно тебя погреет и подвинет
Прямо в канаву, будешь марафет

Там наводить! Я чую, как застыла
Моя нога, то к непогоде, знать».
Собака дворовая пасть закрыла
И залегла в свою конурку спать.

Погода впрямь к утру переменилась,
Туман пополз, окрестность поглотил,
Густой, тягучий. После леденящий
И резкий ветер в трубах завопил.

Мороз трещал, взошло опять светило,
И красота на землю низошла.
Деревья и кусты осыпал иней,
Зима надолго в гости к нам пришла.

С берёз плакучих посыпало пылью
Алмазной, и сверкал, как бриллиант
Сосулек стройный ряд под белой крышей,
И стало слышно, люди говорят.

«Ну, что за прелесть, посмотри любимый», -
Раздался голос девушки младой.
Застыла подле Снегура, смотрела
На его лик, с улыбкой озорной.

«Он бесподобен, разве не находишь?
Такого летом, где ещё найдёшь?»
К ней парень вышел, тоже улыбаясь
Сказал в ответ ей: «Снеговик хорош!»

Они смеялись и по снегу дальше
Пошли вприпрыжку. Как крахмал хрустел
Снег под ногами. «Кто они такие, -
Спросить собаку Снеговик хотел? -

Кто эти двое?» «Я давно их знаю.
И дозволяю гладить им себя.
Они мне часто косточки бросают.
Таких хороших не кусаю я!»

«А что же из себя изображают?» –
Спросил собаку Снегур. «У них так
Зовётся это «парочкой». Мечтают
Жить на земле с мечтою всех собак:

Поселятся в конурке тёплой, чистой,
Чтоб кости вместе сочные глодать!
Одно отличье - нет цепей на шее,
И в целом - общем жизнь их благодать!

Когда щенком я, крошечным созданьем
Была ещё, лежала в конуре
На тёплых креслах, бархатных подушках,
И на коленях барских, в той поре

Меня умильно в морду целовали,
И звали «Милкой», «Крошкой», а потом
Я подросла, для них громоздкой стала,
Меня отдали ключнице. Мой дом

Подвал стал. Можешь на слово поверить,
Я в той каморке барыней жила.
Хоть и подвал там, всё-таки спокойней.
Моей подругой лучшею была

Чудеснейшая вещь на белом свете,
Печь дровяная. Как же хороша
Она, черна, как уголь, с длинной шеей
И медным пузом. В нём её душа!

Быть рядом с печкой – чистое блаженство,
Дрова лишь жрёт без устали весь день,
Зато не знает уличного хлада,
Не ведом ей ни страх, ни боль, ни лень».

Тут Снегура такое охватило
Желанье странное, как будто в нём
Зашевелилось что-то, забродило
Доселе им неведомым огнём.

«Зачем же ты ушла от своей печки?  -
Спросил собаку Снегур, - как смогла?»
«Пришлось уйти, однажды, поневоле!
Собачья гордость, видно, подвела!

Я укусила барчука за ногу.
Он первым начал, кость хотел отнять.
Что ж кость за кость я для себя решила,
Нельзя ж так просто это оставлять!

Хозяин осерчал и тут же в цепи
Меня, на двор, в худую конуру.
Здесь не подвал, нет тёплой, милой печи.
Уже хриплю. Здесь, видно, и помру!»

А Снегур уж давно её не слушал,
Глаз не сводил с подвала. Где-то там
На четырёх кривых железных ножках
Стояла печка. С горем пополам

Он для себя решил: одно желанье
Теперь его гнетёт, хоть раз один
Попасть в подвал, внутри всё шевелится.
Знать, он себе давно не господин.

Где ж справедливость, коль мечте не сбыться?
Прижаться срочно надо мне к стеклу,
Во что бы то ни стало и увидеть,
Увидеть печь, загадку и мечту.

Светила печка мягко так и нежно,
Как не светить ни Солнцу, ни Луне.
Куда им до неё. Так только светит
Печь дровяная в его сладком сне.

Он тосковал о печке, был ей болен,
Чуть поубавил в росте и хандрил,
Не жаловался, чуть скривился набок,
По целым дням ни с кем не говорил.

«Плохой, знать, признак, - молвила собака, -
Как видно точно оттепель идёт.
Нога застыла, видно к непогоде,
Коты мяучат ночи напролёт.

Однажды, утром Снеговик всё ж рухнул.
На месте лишь торчала кочерга,
Навроде бы кривой железной палки,
Устойчивого на земле крюка.

«Ну, что ж, теперь тоска его понятна, -
Собака тихо молвила. -  Вовне
В нём кочерга для печки шевелилась.
Знать, печь напоминала о себе».

Теперь прошло всё, и мороз, и холод,
И впереди весенний карнавал.
И все давно о Снегуре забыли,
Что посреди двора зимой стоял.