Песнь о песни

Ухтыж!
Всем ухтыжам ухтыж!
Такой, что ухтыжей, мне, пожалуй,  и не припомнить вот так вот, с кондачка!
Чего я тут в ухтыжах рассыпаюсь?
Так как же иначе, когда сочинитель из списка моих избранных авторов – Григорий Липец – взял, да и порадовал гражданской лирикой, песнью (не песней, а именно песнью) о женской верности, которая (песнь, а не верность) размещена здесь http://stihi.ru/2024/01/09/5312  , и, если не указано иное, она и цитируется, с соблюдением всех формальностей,  в чисто научно-познавательных целях, а никак не для учинения обиды, или какого иного поношения кому бы то ни было.

И, да, напомню, что сарказм никто не отменял, да и направлен он не на личность автора, а на содержание его творчества, размещённого в открытом доступе.

Начну, пожалуй, с техники.
Она мне понравилась.
Невзирая на рифмопары «вечные-вечером» и «солдатами-проклятую», несмотря на пренебрежение литературными нормами словоупотребления –  «уменьи» вместо «умении»,  «силою» вместо «силой» ради пары с «Симонов», несмотря на панибратское «Михалыч» вместо «Михайлович».
Хочу похвалить текст за то, что – редкий случай – автору удалось обойтись без вставок-добивок из приниженной лексики,  не использовать их даже для исправления сбоя в виде перескока с 12-11-12-11 на 12-10-12-10.
Как говорится, лиха беда начало.
Глядишь,  постепенно сортирно-фекальная тематика исчезнет из творчества Григория насовсем.

А ещё мне понравилось неравнодушие Липеца, его уверенность, что шедевр должен рождаться в особенно драматических, геройских, как их понимает Григорий,  условиях.

Вот, например, что утверждает Википедия,  не запрещеная ни в тоталитарной России, ни в демократической Канаде:
«Из письма Константина Михайловича Симонова читателю (1969 год): «У стихотворения „Жди меня“ нет никакой особой истории. Просто я уехал на войну, а женщина, которую я любил, была в тылу. И я написал ей письмо в стихах». (с)

Понравилась уверенность Григория, что без зажатых в кулак бунтующих нервов, без керосиновой лампы, с издаванием пусть редких и сдавленных звуков шедевры, а, тем более, шедевры о женской верности не рождаются.
Да и без износа трепетного сердца вечные строки на бумагу не ложатся.
А если у кого-то мелькнула ассоциация с расходованием тонера из катриджа при печати текстов, то тьфу на этого невежду!
В эпоху, когда творил Симонов, принтеры использовали специальную чернильную ленту и назывались пишмашинками.

Цель написания шедевров, уверен Григорий, в том, «чтоб кто-то, прочитав однажды вечером, не мог на эти строки наглядеться» (с).
Искусство каллиграфии  ныне почти забыто, но старшее поколение помнит уроки чистописания, помнит «нажим-волосок, нажим-волосок»,  помнит красную «пятёрку», любоваться которой можно было вечно.
А кто усомнится, что Михалыч с зажатыми в кулак бунтующими нервами, при свете керосинки, выписывал свои строки для того, чтобы восхищались их видом, на того тьфу ещё раз!

Понравилось, как Григорий тактично и поэтически выверенно  обыграл расхожее мнение, что  все бабы – э-э-э-э-э… существа с пониженной социальной ответственностью.
Конечно, не все подруги рождены солдатами  и с умением нести «тот пример» (женскую верность),  но многие смогли остепениться благодаря каллиграфии, пришедшей в родной край беде и объединению народа для победы, утверждает Липец.
Именно «про этот факт простой с огромной силою поведал, осенённый в светлый миг,
великий Константин Михалыч Симонов - солдат, поэт, писатель-фронтовик» (с) ставит Григорий жизнеутверждающую точку.
Именно таким должен быть катарсис, именно  поведование с огромной силою про факт должно венчать песнь!
Так сделал, как утверждает Липец, поэт Симонов, так сделал Липец, хотя Симонов этого не утверждал.

Может, у кого-то есть иное толкование? Готов рассмотреть доводы и, если потребуется, признать свою ошибку.
Но предупреждаю: поколебать мою уверенность в шыдывральности «песни» будет непросто! Ой, «жи-ши» нужно писать с буквой «и». Шидывральности!
А пока остаюсь в глубоком восхищении, под сильным впечатлением и с уверениями  в читательской преданности.