Дятик

               

       В 1946 году наша семья жила в городе Шуе Ивановской области. Мы перебрались туда из Москвы в 41-м, когда начались бомбёжки. Папа –инвалид по зрению – не подлежал мобилизации. Его пригласили для организации  строительства подъездных железнодорожных путей к Шуйской  Объединённой текстильной фабрике.
  Однажды летом он взял меня  собой на выходные (впрочем тогда был только один выходной – восресенье) в дом отдыха где-то в окрестностях Шуи.
Утром небольшой компанией мы пошли в лес – погуляти.  Среди нас были молодые мужчины (двое с охотничьими ружьями), среди женщин - одна молодая особа по имени Вера. Все весело разговаривали и один из мужчин игриво обронил: – «Будьте уверочки (уверены)». Тут же у меня - пятилетнего - непроизвольно вырвалось: – «Да вы и так уже у Верочки». Взрослые несколько опешили – это был мой первый каламбур.
     Наши «охотники» настреляли себе дятлов на обед – благо их было полно вокруг и за своей стукотнёй они ничего не видели и не слышали вокруг. В столовой дома отдыха из дятлов приготовили жаркое. Природа была настолько обильна тогда, что никому и в голову не пришло попенять «горе охотникам» на их подвиги…
          Когда мне исполнилось 16 лет  я купил себе тульскую одностволку – ТОЗ-16К – ужасно оружие притягивало. Даже в охотничье общество вступил. Накупил гильз латунных и сам снаряжал патроны. С товарищем Валькой Соцковым мы ездили на охотничье стрельбище.
   Специальный автомат  выбрасывал  тарелочку в непредсказуемом направлении и нужно было быстро среагировать и сбить её на лету – стрельба по тарелочкам, стало быть.
         Свои патроны я нарочно снаряжал дымным порохом – чтобы шибче было.
Вокруг нас стояли матёрые охотники с многозарядными «Браунингами» и, конечно, картонные гильзы были снаряжены бездымным порохом. Стоя наизготовку они говорили: -Дай!  И тарелочка вылетала. Папковые (картонные) гильзы так и вылетали – как из пулемёта. Стреляли они неплохо – промахов было немного.
      На этом фоне мы со своей одностволкой выглядели довольно комично. Но мы не подавали вида – стреляли с дымком, как на Бородинском поле и даже попадали в тарелочки – иногда.
Свои латунные гильзы мы складывали к себе в сумку для последующего использования.
            Ну что там «тарелочки» - нужна была живая дичь. И вот как-то утром я отправился в наш Шереметьевский лес – «На охоту!». Вспоминая  «подвиги» шуйских «охотников», за неимением другой дичи, я прицелился в ничего не подозревавшего дятла  и ранил его. Дятел упал к моим ногам. Я долго смотрел на него с недоумением и не решался взять подранка. Но всё же я - мужчина, охотник – и я заставил себя поднять обмякшее тельце и ударил его головой о приклад  - чтобы не мучился, как дяденьки делали. Кажется, я даже зажарил и съел его – без всякого удовольствия.
А в подсознании всё время сидело – и зачем я это сделал? Меня долго не оставляла эта мысль, пока я не продал свою «тулку» и не купил на эти деньги вазу чешского стекла - в подарок маме.
      Впрочем тогда дятлов было ещё полно и в нашем Шереметьевском лесу. Один из них даже прилетал к нам на кормушку. Это было, когда я уже сам стал папой.
Целый месяц – сентябрь я был на больничном после операции аппендицита. Мне даже трёхлетнего Серёжу доверили – небывалый случай. Впрочем нас было четверо – мои родители и я с Серёжей. Жена Майя Сергеевна днём была на работе, а мы были – вольные птицы. Серёжа с большим удовольствием шлёпал вдоль по наполненным водой колеям на нашей Пролетарской улице в резиновых сапожках и крутил Юй (руль) на асфальтовом катке, стоявшем без присмотра на соседней улице. А я всё это снимал на 8 мм киноплёнку. Когда Серёжа увидел это на экране, то сильно возбудился и  закричал: «Уходи мальчик, это мой каток!».
   Ну так вот – на уровне подоконника снаружи я приладил кормушку для птиц.  И кто только ни прилетал – первые, конечно, бесстрашные синички, были и поползни и дятел, которого Серёжа называл «дятик». Изнутри окно было задёрнуто тюлевой занавеской и птицы  нас не видели, а мы наблюдали их как в аквариуме. По подоконнику вдоль тюлевой занавески ходила наша кошка «Муха» и облизывалась.
     Теперь, вследствие функционирования Аэропорта и всеобщей химизации нашего быта исчезли многие насекомые, лягушки  и птицы. Это то, что на виду, а ежели взять поглубже…
    За отсутствием птиц короеды поели все ёлки в нашем лесу. Великолепная еловая аллея, насаженная бывшим владельцем этих земель Шереметьевым, завалена огромными сухими стволами елей…  Большущие делянки сухостойного леса вырублены. Всё это следствие нового «Лесного кодекса», принятого нашей либеральной думой. Впрочем «прогресс» необратим, Человечество не в силах отказаться от своих «Завоеваний». (Это природу мы победили). Грустно…