Белгород

I.
всё смолкло и живо на день тридцать первый
любовь долготерпит и небо себе салютует
всё в нашем спокойно дому

и голубь рождествен летает по кухне
стучится вернувшийся друг

что жизнь раз нет его нигде
что жизнь раз нет его нигде
что жизнь раз нет его нигде

всё тихо и время застыло в труде опылённом
всё в нашем спокойно дому

застывшее время цветочного хора
приподнятый свет винегретного хора
и мёртвые хором встают

я максим к очагу подваливший дым
я борис по дороге утерянный рис
я анна была желанна

я павел ты время моё убавил
я дима без рифмы бои без правил
я свет безымянный
чернильный эзопов лимонов
на камне большое тэдэ

я оля вчера не вернулась из боя
окликнула вас было двое

и время горит в оливьешном труде

что жизнь раз нет тебя нигде

ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ
ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ
ЧТО ЖИЗНЬ РАЗ НЕТ ТЕБЯ НИГДЕ

II.
всё улетает, и борис летящий собирает рис
я дом с невыбитым окном, я небеса в докрымских звёздах
всё исчезает, и сергей танцует фугу трёх смертей
я сон о сне, сердючкин пир, ночной дискач из девяностых

я смерти бедное зерно
но скоро кончится оно

и дух свободен дух свободен

я смерти бедное зерно но даже смерти всё равно
куда в нехармсовский расстрел плыву где умирает брат мой
пока в сверкающей москве мой чёрный ворон в голове
у жизни восстающей бдит и птичий труд горит салатный

пирожный оливьешный труд
гори гори покуда тут

и дух свободен дух свободен

и смотрит свысока в бесперебойный лес
лодейников бинокль и думает вот дура
восстала и прядёт сам-в-смерти литпроцесс
пчела жужжащих месс
***-моё угу литература

III.
всё перепуталось навек
и мне не разобрать
теперь кто зверь кто человек

и нам теперь не разобрать
кто зверь кто человек
всё перепуталось

и нам теперь не разобрать
и нам теперь не разобрать
и мне теперь не разобрать

теперь кто зверь кто человек
кто человек
кто человек

не разобрать
не разобрать

всё перепуталось

IV.
«еду-еду, – кричит, – я не смерть, хоть на всех парах,
что о ней говорить: разинутый рот о хлебе,
на четвёртом и пятом соседкин «ах»,
новогодья попсовый салют, забухавший бах
в телеграме ещё разрешённом
в просторном небе»

«еду-еду», – и связь обрывается, в трубке вой;
послежизни зерно, это ж тот, кто всему виной! –
ух и выпьем за невоенные астры, розы,
за меня обронивший космос двадцать второй,
за швырявший и поднимавший двадцать второй,
за эзопову речь
и все её метаморфозы

«ну дождусь, – говорю, – а пока поживи один,
царь бесстыжей мембраны, родины, что без мыла»,
и в бесстыдном огне оживают смертельный сын,
живы немзер, и чудакова, и бородин,
жив тавров
и жива людмила

живы все!
ну беги в нестрашность, велик и мал,
форрест, нежно целуемый в обе ухи;
восстаёт белгородский мемориал,
и о книгах, не о донбассе, орёт слепухин

так пьянчужно язви мембрана гори звезда
мой запущенный беспилотный
лети как люда

тихо здесь
от любви до любви
от коммента до поста

от разлива до тоста

салюта и до салюта

04-07.01.2024