Мальчик, ты чей

В. С.


Мальчик с черными волосами и глазами цвета талого льда, размытыми, недосказанными, тебе - говорю. Я тебя видела в тринадцать лет, мельком... То есть прообраз тебя, а потом - в восемнадцать: не встреча была - катарсис, но хоть и кричала "люблю" пьяной в стельку, завсегдатаем твоего бара, твоей пустоты, видимо, не совсем ведала, что творю.
Мальчик с русыми волосами и глазами цвета скомканных стёкол, я тебя - знаю. Откровив, оторалась, прошел первый шок длиной в год, а мы оба всё спим, ждём: проснемся вот-вот, но наш сон - многослойный, и просыпаться некуда. Забытые, лишние, должны были сдохнуть давно (не минув конца школы), но остались зачем-то, себе же немым укором. Я тебя - слышу.
Должно быть, не совсем мертвая, пусть давно полутруп, спрятавшаяся в норку теплую, отползя помирать... Вылечили, осталась - а зачем? Да и как эту корку сбросить? Не ходя, спотыкалась, не умея летать, лезла в крыши. Мальчик, стриженный чуть не наголо, глаза твои по-прежнему гробят, режут улыбки точные, как по формулам Пифагоровым выверенные. Мальчик, прижимающий меня к стеклу балконному, зажимая меж стекол: окон и себя, я тобой - дождь исплакала, тучи высохли, сжались. Ах, тебя же коробит от моих многоточий, междубуквий и вывертов. Я сдержусь. Я же сильная.
Мальчик с длинными волосами и остатками искренности в растяжении рта; руками жильными. Не жилец уже - предплечья венами взбухли, потухло всё кроме музыки в пальцах, когда разрываешь струны. Я искала тебя, везде - глупо, как истину сонм философов древней Эллады. У реальности много коржей, а вершок пирога - так высок, что до кухни, где готовят, не вспрыгнуть с планеты подлунной. И питаемся - супом...
Мальчик, чью букву вылавливала во всех, в ком можно и нельзя, на себе резала, как по дереву. Я в тебя - верю (в себя - нет), уж прости, что пишу - истерика вновь вернулась, давно что-то хрипом грудь не сдавливало. Мальчик, чьи мне глаза снятся, хоть ты тресни, хоть лопни, хоть сдуйся! Ладно, брейк. Отошла, не волнуйся.
Мальчик с черными волосами и серыми глазами, я тебя - сочинила. Так себя надурила - сказочкой, заковыристой, от которой хожу теперь в дырах вся. Как дуршлаг - льешь, обратно лезть начинает. Ни в грош не ценила себя, а тебя же... Бог весть! Ох, прости, ты в него категорически не веришь.
Мальчик, который затерялся в Москве. Ты в моей голове - я в твоем черном списке. Сидишь сейчас где-нибудь на очередной вписке, ничего не воспринимая всерьез. Я тебя - понимаю, сама такая же. Будто зритель в театре, но туда же - рвусь к сцене. Ты - рефрен, ты - измена, ты - повсюду некстати, но красив, твою мать. Уже даже не внешне. Встретила по одежде - коже, родинок россыпи, черт лица красоте; проводить - всё никак. Никому - и не мне.
Мальчик с пылающим подсознанием и бескрайними гранями. Как мои - роли, образы, маски, чем прикрылась так прочно, что утопла, увязла - твоя сотая доля больше меня целиком. (И поставить бы точку, но не ставится!) Из чудовищ красавцами притворяемся - оба, кровь досы'та распробовав.
Мальчик, как я, полутруп. Станет ясно к утру, что творится вокруг - ночь раздвинет кулисы, в нору рухнет Алиса, там не прячась отнюдь: но раскрыв свою суть. Я тебя - вижу. Ты еще не барыжишь? Ожидаемо, станешь. Марки горстью сжираешь, мнишь себя - мудрым Харой. Я тебя - помню.
 
Мара


<ок. 2015>