Левша. Парафраз сказа Лескова Н. С

В достопамятные годы,
Когда русский штык прошёл
По Европе, как по маслу
И к падению привёл

Бонапартову имперью,
Александр Палыч - царь,
Наш монарх Благословенный,
Всероссийский государь

Пожелал вояж устроить,
Кончив Венский лишь совет,
По Европе прокатиться
И взглянуть пытливо: Нет

Ли чудес каких природных
Иль заморских странных штук,
Дабы в милую отчизну
Перенесть для пользы. Вдруг

Это сможет пригодиться
В битве ратной аль труде.
(В самом деле, сколько можно
Пребывать Руси в дерьме?)

Взял он Платова с собою
Ибо тот не ведал лесть,
Отвечал на все их чуды:
«На Руси не хуже есть!»

Всюду ласковость известну
Царь в беседах проявлял,
Платов же умом природным
Всё себе на ус мотал.

Англичане пожелали
Чужестранностью пленить
Государя. С хитрой целью,
Ну, давай его водить

По цейхгаузам, заводам,
Оружейным мастерским,
Достиженьями хвалиться,
Преимущество над ним

Показать и возгордиться…
Платов молвил: «Всё, шабаш.
Я людей своих не выдам.
Докажу, что мастер наш

Много лучше их заморских,
Пусть и с умной головой.
Наш умелец одолеет
Их смекалкою одной».

Вот на утро собралися,
Как пролится солнца свет,
В их кунсткамеру, чтоб глянуть
Оружейников секрет.

Приезжают в дом огромный:
Коридор во все концы
Бесконечный, анфилады
Комнат, двери, люстры. «Ты, -

Говорит царь атаману, -
Что ж, ничем не удивлён?»
«Для меня одно здесь чудно,
Как донцы мои в пять дён

Без буреметров, мерблюзий
И других чудес дошли
До Парижу, Бонапарту
Шею вмиг свернуть смогли».

Держит Платов ажитацию,
Дескать, разве ж чудо то?
Англичане восхваляют
Мортимерово ружьё,

Пистолет, что неизвестный
Мастер где-то сотворил.
Императора пистоль сей
До глубины восхитил.

Платов ткнул в замок отвёрткой,
Гордо приосанил стан,
Надпись показал на-русском:
«Тула-град. Москвин Иван».

Государь его одёрнул:
«Мне политику не порть!
Всех союзников разгонишь.
До чего же ты упёрт».

Англичан конфузный случай
Сей смутил донельзя. Как,
Как им выбраться из лужи?
Думали и так и сяк.

Целу ночь они не спали,
(Чтоб им всем в аду гореть).
Призывают государя
Вновь кунсткамеру смотреть.

Ту, куда со всего света
Нимфозории свезли,
Минеральные каменья,
Всяки странности земли,

Начиная с кирамиды
Из египетской дали
До блохи закожной. В общем,
Всё, что где-то скрасть смогли!

Царь поехал. Осмотрели
Весь наличный раритет.
Видят в комнате рабочий,
А в руках поднос и нет

На подносе ничего том.
Молвит царь: «Как понимать?»
Говорят ему: «Наш мастер
Смог блоху вам выковать».

«Нимфозория? Живая?»
«Нет из стали. В ней завод.
Ежли ключик в брюшко вставить –
Танцевать тотчас начнёт».

Царь залюбопытствовал и
Говорит: «Как мелок клоп.
Я его совсем не вижу.
Знать, тут нужен мелкоскоп».

Ухватив насилу ключик,
Он в щепоть его зажал
И той блошке осторожно
В брюшко, вставив ключ, нажал.

И блоха послушно стала
Сперва усиком водить,
После ножкой быстро дрыгать,
«Па» кадрили выводить.

Государь был в удивленье
И блохою той сражён,
И тотчас распорядился
Англичанам дать мильон.

«Вы есть первые на свете
Мастера, и супротив
Вас никто не сможет сделать
Ничего». И, прихватив

Мелкоскоп в придачу к блошке,
Убыл прямо в Таганрог,
Чтобы поп Федот, духовник,
Меланхолью снять помог.

Всю дорогу царь и Платов
В тихой грусти провели
От того, что мысли ихни
В разны стороны вели.

Государь считал: в искусстве
Англичанам равных нет,
Потому у них с рожденья
Аглицкий менталитет.

Платов утверждал, что наши
Могут лучше всех чужих
Во сто крат те «чуды» делать,
Подучить бы малость их.

Так и ехали в карете:
Царь себе в окно глядит,
Платов рядом трубку курит
И, как самовар дымит…

Удивительная блошка
Пролежала много лет
В царской расписной шкатулке.
Потому, как раритет.

Но, однажды, в Таганроге
Царь открыл ворота в рай
И досталась та шкатулка
Его брату… Николай

Про блоху и знать не ведал,
Что в шкатулочке живёт.
Благо Платов жив, поведал
Сей забавный анекдот.

«Да, работа очень тонка,
Интересна, только нам
Стоило б блоху подвергнуть
Переделке. Тулякам,

Стало быть, её отправить
Механизму рассмотреть.
Агличане жуть зазнались.
Надо б нос им утереть!»

Николай же, прямо скажем,
Русским мало доверял,
Потому, как сам был немцем
И народ свой плохо знал.

И сказал он атаману:
«Слушай, доблестный старик,
Это дело поручаю
Я тебе. Ведь ты привык

Брать высоты недоступны
И рубить с плеча врага.
Вот и действуй, и пусть Тула
Русь прославит на века.

И скажи, - на них надеюсь.
Вот такой им мой наказ.
Англичан перемудреют
И не опозорят нас».

Платов взял блоху стальную
И поехал в Тулу-град,
И наказ царя дословно
Передал: «Мол, будет рад,

Император, коль достойный
Агличанам дать ответ.
Сможем что-нибудь придумать?
Ежли нет, ну, значит нет».

Оружейники затылок
Почесали: «Что зазря
Языком трепать. Мы чуем
Милость батюшки царя.

Но аглийцы ведь не глупы,
Тоже нация хитра.
Их блоха с большой любовью
К знаниям сотворена.

Супротив неё нам взяться
Стоит, что зря воду лить,
Лишь благословенье божье
Всей душою испросить.

Коль доверие имеешь,
Твоя милость, оставляй
Блошку нам. Гуляй по Дону,
Свои раны заживляй,

Кои принял за отчизну.
Через месяц, близ того,
Заезжай к нам в город-Тулу.
Бог даст, сделаем чего».


   _________________


К исполнению заказа
Приступили мастера:
Трое, лучшие из лучших,
И один из них Левша.

На щеке пятно большое,
На висках проплешь волос.
Их весною мастер выдрал,
Дабы навыком подрос.

Вот они запас съестного
Взяли в сумки и пошли
В Мценск, святому Николаю
Поклониться до земли.

Там, в губернии Орловской
Камнесеченная есть
Чудотворная икона,
Что приплыла к ним бог весть

Из каких краёв далёких
В стародавни времена,
На кресте по речке Зуше.
Божья воля в том видна.

Там святитель Мир-Ликийский
В полный рост с мечом стоит,
В одеяньи среброзлатом,
Разны чудеса творит.

У иконы той молебен
Отслужив, пришли домой,
Окна, двери заложили
И давай ковать. А той

Уж порой и Платов едет,
И нагайкою трясёт.
Не дай бог ему под руку
Подвернуться. Зашибёт!

Кличут мастеров к ответу,
Те ж лепечут о своём:
«Гвоздь последний забиваем,
Как забьём, так подойдём».

Наконец, Левша выходит
Из избы, прижав рукой
Ту заветную шкатулку
С аглицкой стальной блохой.

Платов мастерам: «Готово?
Ну-ка, подавай сюда.
Ну, и что это такое?
Где работа? В чём она?

Чем утешить государя?
Агличан чем посрамить?
Ежли блошку изломали,
Запорю, дня не прожить!»

«Нас зазря не обижайте, -
Туляки ему в ответ, -
А за то, что усомнились,
Вам не скажем в чём секрет.

Вы извольте к государю
Отвезти блоху, уж он
Разглядит, уж он рассудит,
Есть ли в чём ему урон?

Потому, как мастера мы.
Постыжение за нас
Государь не поимеет,
А вот гордость – в самый раз!»

Платов крикнул: «Эт вы врёте,
Подлецы, ужо я вас.
С вами так я не расстанусь
И один со мной сейчас

В Петербурх поедет. Там уж
Допытаюсь от него,
Что за хитрости устроил,
Почему да для чего!»

И куцапыми пальцами
Хвать Левшу за шиворот,
Все крючки у казакина
Отлетели вмиг. В живот

Пнул его, в коляску бросил
Под ноги. «Сиди, молчи,
Вроде пубеля. В столице
Мне ответишь. Не взыщи!»

Мастера ему лишь робко
Возразили в сей момент:
«Да за что его? Да как же?
Хоть какой-то тугамент

Дайте нам, что так, без спросу
Вы увозите Левшу».
Атаман кулак багровый
Им под нос:«На, покажу!»

Вот, прибыв в столицу, Платов
К императору спешит.
На вопрос, как нимфозорья,
Заикаясь, говорит,

Что блоха всё в том же виде,
В коем быть ей надлежит.
Туляки не оправдали
Ожиданий. Сторожит

Часовой Левшу - умельца
В каземате, так, как он
Главный был у них мошенник,
Сын собачий, фармазон.

Император, мол, не верю,
Дочку Сашеньку позвал,
(У неё персты потоньше),
И блоху завесть сказал.

Александра Николавна
Ключиком крутит – вертит,
Но блоха данс не танцует
И ногами не финтит.

Платов зелен стал от гнева,
Государю прокричал:
«Ах они, собачьи шельмы!
Вот урон! А я, как знал!

Хорошо, что лиходея
Я с собой прихватил!»
И, простившись с государем,
Рысью скорой припустил.

Ну, терзать Левшу за власы,
Ну, трепать его, как лён
Так, что клочья полетели,
(А уж бить был мастер он).

«У меня и так волосья
При учёбе выдраны.
И за что мне повторенье?» -
Говорит Левша. «А вы

Вер моих не оправдали,
Вещь испортили вконец.
А ведь я за вас ручался
Государю.Что ж я лжец?»

«Много мы за то довольны,
Что ручались вы за нас.
Только портить непривычны
Ничего мы. Сей же час

Государю отнесите
Самый сильный мелкоскоп
И внимательно смотрите».
Почесал тут Платов лоб.

«Ну, гляди, такой-сякой ты,
Коли что, ещё задам»,
И бегом к царю в палату
С резвостью не по летам!

Государю на подушке
Вмиг приносят мелкоскоп.
Вертят блошку так и эдак.
Платова прошиб озноб.

Государь: «Зови умельца,
Пусть расскажет в чём секрет?»
Тут Левшу к нему подводят:
«Братец, дай-ка мне ответ.

Мы и так её смотрели,
И вертели. Прям просак.
Ну, ответь мне, в самом деле,
В чём секрет ваш? Что не так?»

Поклонился государю
Мастер тульский, говорит:
«Хитрость в том, что в мелкоскопе
Вша под линзами лежит,

Потому работа наша
Много аглицкой хитрей.
Подвести под линзы надо
Только пяточку. На ей

Вы увидите подковку
И так на три пары ног.
Есть клеймо там именное
Мастера, который смог

Выковать подковки эти».
«Значит, имя там твоё?»
«Нет, куда там, лишь гвоздочков
Мне доверили литьё.

Их не видно в мелкоскопе,
Да и нет его у нас.
Люди бедные мы, просто
Пристрелявши себе глаз».

Положил царь блошку пяткой,
Как Левша ему сказал
И подковку, и гвоздочки
На подковке увидал.

И хоть был Левша весь грязный,
Пыльный царь его обнял
И, целуя, всем придворным,
Обернувшися, сказал:

«Мастера те просто шельмы.
Им поверил я не зря.
Чуял сердцем, не обманут
Мои русские меня!»

Платов даже прослезился,
Сто рублей дал, говорит:
«На тебя зазря я злился.
Ты прости уж». «Бог простит.

Не впервой нам этот случай,
Такой снег на голову».
И умолк, ведь с государем
Не положено ему

Проводить в беседах время.
Николай же приказал
Нимфозорию отправить
Англичанам взад, чтоб знал

Мир Европы просвещённой,
Что есть в Туле мастера,
И Левше велел сбираться
За границу. Ну дела!

Платов в путь Левшу готовит,
Говорит: «Тебе моей
Собственной наливки вышлю.
Много лишь смотри не пей.

Над тобой теперя будет
Благовление моё.
Мы сейчас тебя отмоем,
Подстрижём, дадим бельё.

По всему, чтоб видно было,
Что ты жалованный чин.
В их столицу город Лондон
Едешь, словно дворянин».

На дорожку напоили
Чаем, дали пироги,
Пояс туже затянули,
Чтоб не растрясти кишки,

И с курьером до Лондона
Обернуться вмиг смогли.
А Левша лишь пил наливку,
Вволю трескал пироги.

От души себя потешил
Песней русской «Ай-лю-ли»
И Европа подпевала:
«Ай лю-ли, се тхе жюли!»

    _________________


Как приехали в столицу
Англичан, курьер Левшу
Враз в гостиницу под ключик.
Сам же кованую вшу

Отдал прямо со шкатулкой
Кому следует. Поесть
Очень мастеру схотелось.
Он в трахтир, просит принесть

Что-нибудь, чтоб кинуть в брюхо.
Слов не знает, как сказать
«Есть» по-ихнему и просто
Пальцем в рот давай стучать.

Догадались англичане,
Студинг принесли в огне.
«Разве ж можно это кушать?
Это не потребно мне.

Водка ваша с купоросом,
Зелена, как огурец».
Выбрал то, что натурально.
«Щас тарелочку бы щец!»

Ждёт курьера. Из баклажки
Знай наливочку сосёт.
Англичане ж в ту минуту
В мелкоскоп глядят. И вот

Говорят курьеру, дескать,
Мы хотим его узреть,
Об искусстве побалакать.
В общем, дифирамбу спеть!

«Он, камрад, хороший мастер,
Равный нам и, посему,
Угостить его не прочь мы.
Наливай себе, ему»…

Так три дня Левшу поили
Красным аглицким вином,
Обо всём его спросили,
Разузнали, что почём.

Шибко предан русской вере,
Левой крестится рукой,
Арифметики не знает,
Лишь Псалтырь читает. «В той

Книге многая премудрость».
Англичане же в ответ:
«Как же правила сложенья?
В книге же про это нет

Ни строки. Иначе б знали,
Как расчёты произвесть
Силы и сопротивленья,
Что блоха не сможет несть

Тяжесть золотых подковок.
Это выше сил её.
От того и не танцует».
Тут Левша признал своё

Неученье в этом смысле.
«Что ж, в науках не сильны.
Мы отечеству и богу
Шибко своему верны».

Англичане: «Оставайся,
Образованность дадим,
Будешь ты хороший мастер
И богат». Левша же им

Отвечает: «Я привержен
К стороне своей родной.
Дома тятенька, он старый
И здоровьем уж больной.

А маманя в церкву ходит.
Будет тут она скучать.
Да и мне жениться надо,
Хватит холостиковать».

Англичане заявляют:
«Деньги вышлем старикам,
А тебя тотчас поженим.
Ну, камрад, что по рукам?

Грандеву тебе устроим
С самой лучшею мамзель!
Удовольствие получишь.
Не захочешь сам отсель

Уезжать». «Да нет, конфузно.
Коль прознают, что я тут
Зазря девушек морочил…
Нет, негоже. Засмеют!

Нет, - Левша им отвечает, -
Этого не может быть,
Потому, как наша вера,
Справедлива. С нею жить

Надо нам и нашим детям.
Это вера праотцов,
С нею на душе покойно,
С нею под защитой кров!»

Так они уговорились:
Коль остаться не хотит,
То курьер домой вернётся,
А Левша здесь погостит,

Чтобы опыту набраться,
По заводам походить.
Кораблём потом доставят
В Петербурх. Ну, так и быть.

Стал Левша вояжи делать
На заводы, фабрики.
Всё ему у них по нраву,
Всё ему у них с руки.

Особливо содержанье:
Всяк работник сыт, одет,
Не в обрывках, а на кажном
Справный тужурный жилет.

На ногах щиглеты толсты,
Дабы ног не напороть
И таблица умноженья,
Чтоб деталь не запороть

Перед каждым. И дощечка
Под рукой стирабельна,
Чтоб сверять свои расчёты.
Это обязательно!

В праздник парами сберутся,
В руки палочки возьмут
И гуляют чинно, ладно.
Прям завидно, как живут.

Но особое вниманье
Обращал он на предмет
Ближе его пониманью,
На оружье. Как найдет

Старое ружьё – засунет
В дуло палец, провернёт,
И по стеночкам поводит,
И в отверстье заглянёт.

Спросит англичан: «А наши
Генералы были здесь?
В ствол когда-нибудь глядели?
Пальцем думали залезть?»

«Были здесь, как на параде.
Только бы поесть, попить,
И перчаткам их крахмальным
Не пристало грязь месить».

Промолчал Левша, надулся.
Англичанам, наконец,
Объявляет: «Насмотрелся
Вдоволь я. Ну всё, конец

Моему вояжу вышел
И теперь пора домой.
Вам премного благодарен
За ученье, за постой.

Очень всем у вас доволен».
Англичане же: «Нельзя
В бурю плыть сейчас по морю,
Можно потонуть зазря.

Мы на буреметр смотрим.
Тут ведь море».Он поник
Головой: «На всё есть воля
Божья. Нет, домой. Привык.

А иначе помешаюсь
Или попросту помру.
Я хочу в родное место,
Чтоб проснуться поутру

И услышать звон церковный,
Али трели соловья,
Стариков обнять родимых…
Там ведь родина моя!»

Англичане покормили,
Денег в путь ему, часы
Золотые с трепетиром
Подарили. От росы

И морской прохлады дали
Тёплобайково пальто
С ветряною нахлобучкой.
Ну, спасибо и за то.

Поместили, как вельможу
На корабль тот, что шёл
К берегам России милой.
Что в ней милого нашёл?

   __________________


Много дней корабль в море.
Всё Левша грустит, сидит
Наверху, и в дождь, и в солнце
В даль заветную глядит.

Подивился старый шкипер:
Сухопутный человек,
А к погодам всем привычный.
Познакомились. Вовек

Не видал такого чуда
Волк морской. «Пусть ты Левша,
Но давай с тобою выпьем.
Знать, ты родственна душа».

Выпили, ещё немного,
А потом и напились.
Шкипер знал чуть-чуть по-русски.
Разговор пошёл за жисть.

«Ты какой секрет в Россию
Щас везёшь от нас, скажи?»
«Не скажу, эт моё дело».
«А давай держать пари,

Чисто аглицкое дело,
В одиночку, чтоб не пить,
А всё время пить заровно.
И посмотрим, кому быть

На горе, кто, то есть, выиграл?
Кто из нас двоих сильней?»
Левше скука надоела.
Так, навроде, веселей.

«Хорошо. Идёт. Ток честно».
По рукам и стали пить,
И уж вскоре в синем море
Чёрта принялись ловить.

Допились до самой ручки.
Чтоб не прыгнули за борт,
Капитан велел обоих
Запереть до входа в порт.

По прибытии в Россию
Петербург их вмиг разнял:
Шкипер в дом посольский убыл,
А Левшу свезли в квартал.

Тут судьба стала разниться:
Шкипер в ванной полежал
Тёплой, выкушал пилюлю
И в постели почивал

На перине, да под шубой,
(Это, чтобы пропотеть).
И приказ посольским выдан:
Не будить! Чихнуть не сметь!

А Левшу в квартале на пол
Уложили: «Кто таков?
И откудова? Где пашпорт?
Из дворян, аль мужиков?»

Он же толком от болезни
И обильного питья,
От морского колебанья
Ослабел. Его тогда

Обыскали, сняли платье,
Трепетировы часы,
Деньги… В общем, обобрали,
На извозчике свезли

То в одну больницу, после
И в другую. Не берут
Беспашпортного больного.
«Пусть в Обуховку везут…

Там больных любых сословий
Принимают помирать,
Умом тронутых, увечных.
Там для смерти благодать»…

И, пока везли в больницу,
То роняли пару раз
В снег, и наземь, или на пол.
Вот и весь печальный сказ.

Шкипер в это само время
Уж пилюлю проглотил,
Куру с рисом съев на завтрак,
Искать друга поспешил.

«Где же камарад мой русский?»
И ведь, леший чёрт, нашёл,
И скандал великий поднял,
И до Платова дошёл!

Платов был уже в отставке,
Не в почёте, потому,
Как опальный, доступ прежний
Утерял свой ко двору.

Шкипер мигом к коменданту
Скобелеву, пояснил
Всю историю с Левшою
И подмоги попросил.

Скобелев сказал: «Такую
Нам болезнь не излечить.
Тут вам доктор Мартын-Сольский
Только может подсобить».

Шкипер к доктору. Тот мигом
С ним в больницу, чтоб помочь,
А Левша в горячке бредит,
И душа отходит прочь…

«Государю передайте,
Пусть не чистят кирпичом
Наши ружья, в час военный
Этим беды навлечём!»

Произнёс и тут же помер.
Доктор к графу поскакал
Чернышёву, чтоб министр
Государю передал

Тот завет Левши прощальный.
Но в ответ: «Не надо лезть
В эту область. Генералы
На Руси на это есть!

Твоё дело, милый доктор,
Чинам нижним раздавать
Своё рвотное, а вовсе
Не в политику встревать!»…

Мы до Крымской до кампаньи
Так и чистили стволы
Кирпичом, а после ружья
Бить по цели не могли.

Что теперь до «дел минувших»,
До «преданий старины» -
Нету мастеров тех лучших,
Что талантами могли

Прилежанье, аккуратность
Мыслью дерзкой побеждать,
Артистическую удаль
И фантазью вдохновлять.

Механической науки
Надо выгоды ценить,
Но талант души народной
Нам ничем не подменить!