Андрей Шабанов

АНДРЕЙ ШАБАНОВ
(1955 – 2012)

Здесь двери отворяются вовнутрь –
иначе и порог не переступишь:
сугроб в упор.
Ты с ним начни войну
до правды, до оков, до перестука
сердец иных: у них единый бой,
здесь души отворяются наружу.

Своё предназначенье не нарушив,
останешься навек самим собой
в той стороне, где вечера от утр
недалеко по тундре разлетелись.
Что на душе – то и на самом деле,
коль двери отворяются вовнутрь.

***

Нет, у меня война не отняла
Ни деда, ни отца и ни села.
Не жгла хлеба, не рушила хоромы
И мне взамен ни пули не дала,
Ни горьких лет, ни скудного стола,
Ни пепелища и ни похоронок…

Нет, у меня – текущие дела.
И губы рвут в улыбку удила.
И поделом – не в чистом поле воин.

Но под ребро, острей веретена,
Как и тогда вонзается война.
Но дедовы хранятся ордена,
Но память о войне обретена,
И саднит как слепое пулевое.

БЕЛОВОДЬЕ

В чистом поле мужик
                перво-наперво ставит ворота…
За воротами – печь,
                чтоб для бабы зацепка была.
Да за бабьим подолом
                цепляет мальцов желторотых.
Да мальцам на забаву
                сажает на цепь кобеля.

При ораве такой
                не страшится ни зверя, ни вора.
Наворочено столько,
                что, господи-боже, избавь!
Но доска за доской
                обрастают ворота забором.
И – венец за венцом –
                вырастает над печью изба.

Иноземная блажь –
                поделить эту землю аршином –
без особых затей
                похоронена «задним умом».
Собрались мужики
                и промежду себя порешили:
не чинить городьбы. Порядились –
                и стали на том.

От избы до избы –
               то хлеба, то сирень палисада.
И, хотя по пяти лепестков
               не на каждом цвету,
да зато ни раздорной межи,
               ни версты полосатой –
ничего не смущает
               простора мужицкого тут.

Невдомёк мужику,
               что двором прирастает Расея,
что держава его –
               неизбывной закваски дежа…
Просто сеет и жнёт.
               И, пожав, обязательно сеет.
А когда бы не сеял,
               то нечего было бы  жать!

Он и смертных врагов
               на «завод» оставляет, на «семя».
Дабы ведал потомок: который –
               и что за народ…
Потому – по разору! –
               пришедший на Русь иноземец
изумленно стоит в чистом поле
               у новых ворот.