Город пуст, он еще с тридцать первого ел и пил

Город пуст, он еще с тридцать первого ел и пил,
и сошедшему Богу – уже не младенцу – грустно.
Древний праздничный гимн с держащих небо стропил
сходит следом… Но только у Бога такое чувство,
что никто не слышит кроме него… А он
от осанны устал, он исполнил отцову волю,
чтобы сбылся хоть чей-нибудь заповедный сон,
чтобы хлеб с марципаном – достаточно ели с солью,
чтобы стала вином нефильтрованная вода,
чтобы детям – звезда, а родителям их – надежда.
Дышит Бог на витрину и пишет: «Смотри сюда!» –
отражается в ней, и сияет на нем одежда.
В подворотне к нему подходит бездомный кот,
в руку теплую тычется, смотрит в глаза господни…
Бог берет его бережно и на груди несет –
будет завтрак рождественский лучше, чем новогодний.
Сядут оба под белые кроны московских лип,
Бог погладит кота, улыбнется ему и скажет
заповедное слово – и пара небесных рыб
перед ними на свежей воскресной газете ляжет...