Про овощи

Супруга моя ведёт канал на "Дзене" с замечательным названием "Счастье точно есть!"
Отчасти это хобби, отчасти тренировка каких-то нужных ей навыков, отчасти проговаривание и проработка старых травм, попытка осознать, а стало быть и увидеть, и превозмочь то, что мешает. Совсем молодой канал, практически никому пока не известный, вот его адрес: https://dzen.ru/id/643827ca807de85adf383f01

Давеча выложила она пост про детство. Своё детство. Своё холодное дурацкое детство... Разумеется, я много раз слышал от неё эти истории, но прочёл сейчас — и такой жгучий ком в горле...
И понял, что хочу написать про своё.



                ***

Мои родители были совсем юными, когда образовалась из них наша семья. Горячий и пылкий, абсолютно уверенный в себе, темноволосый, золоторукий и всё-всё на свете умеющий папа — и негромкая умная тихоня-скромница мама. Когда я добавился в их семью, уже была в ней моя сестрёнка, и было ей тогда шесть годиков. А маме с папой было ...по 23.

Дочку папа любил безмерно! А с моим появлением как-то затосковал он. Да и было отчего затосковать совсем ещё в сущности молодому парню — дочка была боевитой и басовитой, а сын пищал разве что не на ультразвуке, вечно хныкал и ...болел. Мама металась в попытках всё успевать по дому и детям, почти не спала, мужу её внимания стало сильно не хватать.

Я довольно хорошо помню мои ощущения от того периода — громадное любопытство ко всему происходящему, одновременно с этим какая-то обволакивающая дурнота от постоянных разных проблем со здоровьем — и надо всем этим как бы фоном отчуждённо-равнодушный холод со стороны отца, прямо ощутимый ...сначала. Затем ощущения сменились на некий беспробудный полусон. Себя в возрасте четырёх, шести, девяти, тринадцати лет я помню практически одинаково: непрерывная борьба с болеющим телом и полусонное равнодушие. Нет, конечно иногда что-то происходило такое типично-детское — но вот это состояние овоща в холодном овощехранилище доминировало абсолютно. В полусне ходил в садик, в полусне вроде бы как бы дружил с соседскими ребятами, в полусне играл, в полусне шалил. В полусне чему-то иногда радовался — бледно-бледно, как если бы смотреть сквозь мутную воду.

Я вяло и безразлично не любил своих родных, всех одинаково, никого не выделяя. Детские праздники вызывали стойкое омерзение. Собственно, не только детские — любые. Мой ум совершенно никак ими не увлекался, видя лишь нелепую бутафорию и досадный шум — это если была возможность наблюдать относительно пассивно. Если же в этом надо было как-то участвовать, то рождалась настоящая яростная злоба, ни во что, к счастью, не выливавшаяся. По ночам же мне снились сюжеты прочитанных книжек или просмотренных фильмов, и в этих снах оказывалось, что мои настоящие родители — это вот эти замечательные царевны-лебеди и прочие финисты-ясны-соколы, "а не вот это вот всё".

Нет, у меня не было мыслей о том, "когда же это наконец закончится" — в моём состоянии столь чётко артикулированная мысль была невозможна. Скорее это звучало, как "Уу-уыыы-ЫЫЫ...!!", начинаясь как подвывание и заканчиваясь практически угрозой.

Имея вкус ко всяким интересным вещицам и совершенно не имея возможности их легально иметь ввиду бедного нашего житья-бытья, я подворовывал всё, везде и у всех — а какая разница, если "они все такииие", тем более когда мне так хотелось. В садике я воровал солдатиков и машинки, закапывал их, потом ещё как-то перепрятывал, потом перепрятывал снова — играть в них совсем никак не получалось, ведь мог кто-то увидеть! Воровал у ребят в больницах, воровал деньги у сестры и у родителей (был ловим с поличным и порот, но было пофиг). В школе вообще ушёл в отрыв, скопив целый угол секретного барахла, которое никогда нельзя использовать на людях ("откууууда это у тебя такая линейка, ааа??!")
Кончилась эта воровская история тем, что в очередной раз промучившись над горой запретных сокровищ, я принял невероятное решение ...тишком отнести это на помойку, да не близкую, а подальше, чтобы точно не запалили. И когда отнёс — какое же это было облегчение! До сих пор та прививка работает, чужого ни-ни!..

Так вот. Первая встряска произошла со мной в шесть лет. Я влюбился! Вдруг понял, что вот эта девочка, эта девочка... — что все мои мысли только о ней! Выпускная группа детского садика... :)
Мечтал пойти с нею в одну школу, в один класс — но нет, не вышло, родители отдали меня в школу, где училась моя сестра. Какая это была трагедия, какие слёзы! Но кто смотрит на детские слёзы...
Два года проучился я в пятой школе, потом ещё два года в тринадцатой (мы ненадолго переезжали в другую часть города) — и всё мечтал и мечтал о своей Ленке, грезил какой-то волшебной жизнью, какими-то совместными полётами в космос...

Папа в то время уже сильно и тяжко пил, я болел, мама тащила семью... Когда снова переехали и учиться я стал в двадцатой, в том самом классе — сначала не мог я поверить, что моя Ленка — это вот эта вот страшилища, скучная к тому же. В космос больше не хотелось, во всяком случае с ней.
И жизнь вроде опять потекла вязким полусонным киселём, но что-то словно чуточку изменилось и я, по-прежнему кислый и злой, сам того не замечая, легко и быстротечно перевлюблялся по очереди во всех девчонок нашего класса...

А потом наконец закончилась постылая школа — восемь классов и куда угодно, только бегом оттуда!

И потом вдруг влюбился снова, и снова страдание и ... вдруг перевлюбился в другую девочку, и затем ещё раз в другую — и вдруг как распахнулось всё! Вот всё-всё, весь мир!
И было острое такое, свежее ощущение, что вдруг ...наконец родился. Раскрылся. Проснулся...

С тех пор прошло много-много лет, и было много разного и со мной, и со страной моей, и с большим внешним миром — но то моё главное больше не менялось, я по-прежнему смотрю на мир огромными кругло-квадратными глазищами, полными удивления. Теми самыми глазами, с которыми в этот мир пришёл.
И мир — он такой потрясающе-удивительный! Такой живой! Такой разный!
И в нём для всех-всех есть место, и для всего — и это такая замечательная возможность!

Детство такое тяжёлое бывает, если ребёнок недообогрет любовью ближайших родных...
Но даже тогда впереди — свет! Свет и тепло.

Сначала влюбляемся, затем (если повезёт!) — любим.
И тогда, через эту любовь свою, делаемся способны видеть и ощущать любовь к себе — ту, которая есть всё, всё-всё-всё!!! (Здесь хочется карандашиком в тетради в клетку нарисовать жёлтое улыбающееся солнышко, или ромашку, или маму, или домик с трубой и дымом, или всё это вместе...)




05.01.2024, 22:40–24:40