И чуду подстать...

Проснулся по утру как с плахи встал,
Вокруг себя со страхом оглянулся.
А взгляд растерянный топор искал,
Но нет нигде. Вставать пришлось, обулся.
Не мог ни есть, ни пить, во двор пошёл,
Кормил скотину как-то машинально,
Решение, я всё-таки, нашёл:
"Алтарь очищу в храме изначально".
Суббота, кстати, выходных два дня.
Почти бегом туда - толпа народу!..
Но то, что я увидел там... с утра...
Сказал бы кто мне - не поверил сроду!

То сновиденье- будто бы с небес,
Не зря в груди я с болью прометался
Почти два дня, и в рот кусок не лез,
Сюрприз!!..
    Как батюшка здесь оказался?!..
Неужто, где-то там на небесах,
Услышали, в слезах, мою молитву,
И сновиденье на моих глазах,
Вот, въяви, возрождается на битву.
А стук кайла вокруг и вёдер звон,
лопат с десяток тоже мельтешатся,
навоз вывозят на тележках вон,
с негласным матом:
     "... хватит надругаться!!!"

Где есть народ, то там и разговор,
Не странно -
  втайне вскрылась закулисья,
Религия для коммунистов - ВЗДОР!
Строителей, уводит,
коммунизма.
В районе наш колхоз передовой!
Но председатель был не Бога воин,
И выразил резон, ко храму, свой:
"Кто будет помогать - тотчас уволен!"
А сам же вхож в Москву,
                он - депутат!
На съездах был Верховного Совета,
И угодить он партии был рад
В убийстве тьмы всего, пожалуй, света.
И потому трудились старики,
И немощные все - пенсионеры.
Вдруг, там художник?!..
           Призванный любить
Компартию, подальше быть от веры.
И несопоставимо призывать
Всех к коммунизму!..
            Разом, тут же, к Богу!
А совесть где?! Пора себя признать
Иудой, дня сего - социализма.

А в храме трудится, и пот ручьём,
Душа в восторге возрождая силы,
Пришлось коровам строить новый дом
И батюшка казался очень милым.
Жил у меня, в Калуге его дом,
Туда всегда на выходные ехал,
А я уволен был, уже давно,
Что будет дальше, в жизни, я не ведал.
Жена, корова, поросёнка два,
И кур почти за двадцать, и усадьба,
Тогда мне было уж за пятьдесят,
Но домом правила указка бабья.

Знакомились, бывало, познавал,
Всё что, да как - церковные порядки,
И на собраниях в епархии бывал,
А тут зима и снежные осадки.
На службах,
      в храме,
        в шубах и пальто,
Зима, и в нём ещё не до работы
По времени - ещё февраль, зато...
Пишу в алтарь
   Христа портрет огромный.
Досуга много, знаю чем занять,
Десяток окон в храме, все без рамы
А досок нужно много, где их взять?
В колхозе резюме: - ищите сами.

Лесничество откликнулось, и лес
В свои, тотчас, принял меня в объятья,
За лесником в сугробах сутки лез
И метил топором, что должен взять я
Но спилит дядя? Ветки обрубить?
Как всё это?.. Если денег - крошки?
На брёвна возле дома распилить?
А кто же мне их раскроит на доски?
Но сыпалась как с неба благодать,
Все, в стороне,
      в миг,
         раскрывались души,
Хозяйства, вне, старались храму дать,
Тотчас же!.. Делая как можно лучше.

Но закавыки, как ни странно есть.
Сказать открыто,
        в том греха не будет,
В СССР, признаться, их не счесть,
от покаянья в этом не убудет.
И гнали самогоночку в молчок,
По городам, конечно же, шерстили,
Но, а деревня? Знала свой шесток,
На то закрыт был глаз и... и не ловили.
Ну как без этой шутки мужику?
Бездарности, где досуг проводили?
Зерно, посыпку, сено, дня к концу,
За самогоночку частично уводили.

Я с батюшкой давно уже на ТЫ.
В деревне самогонка - аксиома.
Смягчались на беседах все черты,
И он не рыжий - вдалеке от дома.
Не без того, "родимую" глуша,
Мы в слабостях друг другу
                признавались.
Он выдал: - "У меня лишь два греха,
Я... алкоголик, и курильщик малость.
За рюмкой каждый - лучший из друзей,
И за вливаньем кто же будет спорить?
Я не любитель лить вокруг елей,
А тут священник... как тут без укора?!

Не мог никак своей кривить душой,
Я к Господу всем существом и сердцем.
Не принимал тогда рассудок мой,
Пойти на суд с таким единоверцем.
Я понимал, что оба с ним грешим
Закидывая закусь после рюмки,
Что, чуть не обнимаясь с ним сидим,
И даже обсуждаем бабьи юбки.
Взрывалась, молча, совесть от стыда,
Но ничего с собой не мог поделать.
Ну, ладно я, но он-то лез куда?!..
А ведь наставник душ,
           и святость веры?!

Перевернулось многое во мне,
Церковные приобретать стал книги.
И шире взгляд раскинулся во вне,
Но уважал юродивых вериги.
Писал картины, сочинял стихи,
Куда деваться с познанностью чтива,
Жильцу интерпретировал грехи,
Конечно, принимавшего игриво.
Как выпьешь стопку -
             тотчас согрешил,
И сигарету?.. Сколько раз за сутки?!
За что, считаешь, Бог так возлюбил,
И Крест дал!.. за какие это муки?!..
Всё как бы с юмором, полушутя,
В забвении, а кто про это знает?
В трудах с утра, почти своя семья.
Всё поначалу в мире так бывает.

Вопросов нет и, вдруг,
                такой сюрприз...
Свалившийся внезапно, - будто с неба.
Как в сказке получается - бери!..
В Калуге, вдруг, рука моя потребна.
Но батюшка тотчас расшифровал:
"Алтарь с тобой бетоном покрывали,
А тут от телевиденья вопрос...
Тогда они как с неба прискакали.
Глаз на Христа! С кого же будет спрос:
"А кто и как, и почему? Откуда?".
Они любители совать свой нос,
А там увидели, - видать, отсюда?
И как тут не понять? Зама-а-анчиво...
Не каждому художнику по жизни
Даётся шанс оставить на века
Творение свое в своей отчизне.

Покоя нет. Нет аппетита, сна,
Куда девать навязчивые мысли?
А тут, как будто бы назло - весна.
Да и советы батюшки зависли:
"-Езжай, не майся, главное вложил!
Алтарь готов, и окна все забиты,
Ворота сделал и навес прибил,
Уж обойдёмся без твоей заботы.
А у жены, быть может, занят рот,
Такое с ней уже не раз бывало.
Молчит, видать воды набравши в рот,
Совать к ней нос мне как-то не пристало.
Согласно значит, зная мою боль,
Переживает, видно, за меня страдая,
И, наскоро, собравшись, извещаю: " Коль
Ваш совет, то я ему внимаю...
Что стало в миг тот!.. Словом не сказать.
Аршином возмущенье не измерить!
И в морду, вдруг, могла бы даже дать,
А я ушам, глазам стыдился верить.

Та-ак!..
   Бросить, значит, ты меня решил?
Великий и придурошный художник!
Своим уходом ты во мне убил
Терпение к тебе моё, - сапожник!
Никто меня по жизни не бросал!
Бросала я, когда уйти хотела!
Закатывала всем сама скандал
И на хрен поскорей идти велела.
Неси куда подальше эту вонь!
И краски, разбавители, придурок!
А жизнь мою теперь уже не тронь,
Ушла по истеченье этих суток!

Глаза мои навыкат, к горлу ком,
На край вселенной
        был отброшен ором,
Но ведь молчала, знала же о том
Куда иду, работа же не даром.
Но брошено со злом,
      как в сердце нож,
И то не ссора - оплеуха в морду!
Моментом, взвесив сказанное, всё ж, -
Отдал судьбе решать!..
         И, вышел гордо
За двери дома, молча, - навсегда!
А впереди мне - пустота сплошная.
Уж в небыли мне, третья, вдруг, жена,
За что же невезуха мне такая?!

В Калуге, перед храмом, и... поклон.
Я Господу судьбу свою вверяю.
Душою, в сердце чувствую свой стон,
Здесь... С Богом я!... Ему - лишь доверяю.
Беседа с батюшкой... И получил
Иконку Николая чудотворца.
Экзамен мне то, чтобы возлюбил
День новый, чтоб в душе
         открылась дверца.
В миры, что долго грезятся во снах.
где тлен - ничто, и нет самоуправства,

С утра до ночи с кистью на лесах,
Лишь в трапезной обед, и вновь туда же,
Хочу оставить след на небесах,
Хоть маленький, но будто счастлив даже.
Я ухожу в работу с головой,
Шью ризы, кистью, глажу даже,
Мне очень помогает ангел мой
Мы оба с ним оптимистичны, в раже.
Святой клиент совсем не ворчалив,
Премудрости выслушиваем оба,
На полминуты мы снимаем нимб
И шёпот его слышу очень глухо:
"-Любимые, там, за поворотом, Бог,
Пока его ещё, сейчас, не видно,
Но жизни, наши с вами - есть итог,
Не опоздайте, - будет мне обидно!
Представил батюшке я свой итог,
И применяем с разрешенья - проба!

А вот почти уж на исходе дня,
Когда за горизонт уж ляжет солнце
И остывает к вечеру Земля,
Идём на пруд, на шее с полотенцем.
Купаемся - совсем простой мужик,
Как выражаемся, свой парень - в доску!
И засветился солнцем его лик
По всей стене и даже по окошку.
И замерло с улыбкой на устах,
Не дрогнет глаз, не шевельнётся ухо,
Но, а в глазах его дрожит слеза,

Качнул он удивлённо головою,
И вымолвил, с улыбкой, со слезой:
"-Ну, прямо как профессор ты - не скрою!
На это чудотворец Николай
Тотчас же развернулся к нему ликом,
Кивнув, сказал усердно: - "Наших знайте"!
И тотчас, отвернувшись, замер мигом.

Дальнейший день уже благословлён,
Я утверждён на долгую работу.
Уже не сосчитать, здесь, сколько дён,
И в пропитанье, обо мне забота.
Здесь с ангелом и Богом я в трудах,
Во мне нужда, - день завтрашний не виден,
А будущее видится во снах,
А наяву в годичных разве буден.
День завтрашний не буду приближать,
Пусть не спешит, и я спешить не буду.
В мечтах, быть может, я рискну убежать,
Но лишь туда - к божественному чуду.

И каждый день похожий на другой,
К вечернему шагает завершенью.
Живу при храме год уже второй,
Кому-то, может быть на удивленье
Под куполом работаю - лежу.
Покажется, бывает, это шуткой?
Я кистью потолок уже пишу,
Рука моя за день в полпуда будто.
Но я терплю, ведь я пишу Христа,
Сидящего бок о бок - рядом с Богом.
Конечно же, пишу его с листа,
Рука другая - каменная тоже.

А времени уже девятый час,
Я спать хочу, и кисть уже как гиря.
Сказал вам откровенно, без прикрас,
"Братва" в церковной трапезной пирует.
Сыночек батюшки - под сорок лет,
С любовницей и парочкой подобных,
Под водочку, под курочку, и свет
Так ярок, всем и чист от лик церковных.
Лишь к полночи в крестильную иду,
Там, привезён покойник к отпеванью.
Почти что рядом на ковёр ложусь,
Половиком укроюсь, как к закланью.

В полубреду проваливаюсь в сон.
И я в потьмах прислушиваюсь к звукам.
При лунном свете, там, покойник, он...
Перед иконой о пол лбом, со стуком,
Взывает о прощении грехов,
А я в его гробу уже лежащий,
И где-то рядом тиканье часов,
Но так назойливо, как гром вчерашний.
А может это щёлканье счетов,
И жизнь мою просчитывают даже,
И дебит с кредитом моих грехов
Мне поднесут о коей-то пропаже.

Не часто, скажем, но, а досуг есть,
Среди коллег - литературной "Веге".
Мне интересная случилась честь,
Втянуться в стих на добровольной неге.
Когда у сына батюшки "простой",
Я в кабинете, лёжа на диване
Слагаю, ямб, хорей - в мозгах - пробой!
Настолько, что нахожусь в нирване.
И голова как бубен, и... туман.
К утру уже, почти, четверостишье,
С неделю я иду в такой дурман,
Глядишь... Уж кое-что в стихе и вышло.
Основа в творчестве - идти вперёд,
Просить у Господа благоволенья.
И смотришь, - стих уже готов за год,
К поэме, - с Божьего благословенья.