Сквозь снегопад и сквозь порошу

7 января 1988 года

Зима английского покроя...
Какая тёплая зима,
где ни сурового настроя,
ни прежней горечи ума!

Где наши тернии, Мария?
Как будто в пледе продувном
гуляет чих и малярия
над православным Рождеством.

Сквозь эпохальные химеры,
вглядись, былины вороша, -
мы дети климата иль веры,
и есть ли русская душа?

Она ль очнётся от наркоза,
когда завьюжит по ночам,
когда - года, и ель с мороза,
и тянет к сумрачным свечам?

Или, как сон, чужой и давний,
вдали заутреня слышна,
но, словно в грязь исповедальни,
ступень церковная страшна...

Какой ещё остался опий
у кровной памяти и слёз,
как не денёк из белых хлопьев
с толпой языческих берёз?
 
        *******
Когда зима пуржить устала,
открылся свод над головой.
Деревьев белые кораллы
так разрослись под синевой,
что парк наш стал неузнаваем,
и лёгкость вспененных чащоб
казалась принесённым раем,
где бренных не осталось троп.
Эдема зимнего не руша,
безлюдья оживляли ширь
синиц порхающие души
и птица гордая снегирь.
И после лютой круговерти,
когда совсем настанет тишь,
не так ли, русское бессмертье,
и ты под синевой стоишь?
Вкруг нас на свете так пуржило,
что забелило, как святых,
и у ворот небесных Сила
нас в рай пустила, как своих.
            
       *******
Остановилось время. Святки.
Сплю и не сплю. Схожу с ума.
Не в сани - хоть бы на запятки
возьми меня с собой, зима.

Но поздно. Не мои всё сани,
а след моих засыпал снег.
Все унеслись мои цыгане...
Да что мне струны их и смех!

Лишь сердце жаждет воплощенья
тех пьяных былей-небылиц
в лихую пору до Крещенья,
где ржанье звёздных кобылиц.

И свет серебряных снежинок
ещё видней на вороных,
и взялся инеем загривок,
и жадно их дымится дых.

И тройку вещую в запале
всё хлещет парень во хмелю...
Загнали, дьяволы, загнали,
загнали давнюю мою!

        *******
Есть дни меж осенью и летом,
когда не начались дожди,
когда с оставшимся просветом
душа сжимается в груди.
Душа хотела б превратиться,
коль не готовится в отлёт,
в комочек тёплый малой птицы,
что с песней и зимой живёт.
Вдали от солнечного мая,
какая б стужа ни была,
сидит на ветке, напевая,
остаток давнего тепла -
сквозь снегопад и сквозь порошу
в глуши седого января,
как сновидение о прошлом,
как юность, утро и заря.