Рассказ комполка. Василий Стеркин

Рассказ комполка территориальной обороны (13.07.2023)

На земле поволжской славной,
Берег Волги, легкий дым,
Пересёкся с видным бравым,
Офицером, чуть седым.

Был в гражданке, тих спокоен,
И смотрел куда-то в даль,
Но военной костью скроен,
Что отлита будто сталь.

Что-то было в нём такое,
Не от мира от сего,
Я ему: «Не беспокою?»
Он ответил: «Ничего!»

Я сказал, что вид прекрасный,
Он молчал, задумчив был,
Мне кивнул: «Здесь не опасно!
Только я бы не курил».

Для порядка извинился:
«Вы – военный, вижу я.»
«Да, немного изменился,
Да и Вы не штатский?», «- Да!»

Слово за слово сцепилось,
Он в погонах, как и я,
И беседа покатилась.
«Алексей, зовут меня.»
 
Он представился: «Василий.»
Прибыл в отпуск с СВО,
На невесте на красивой,
Сына женит, вот оно!

А на набережной ветер.
Платье белое ласкал,
И счастливей всех на свете
Парень девушку обнял.

Я ему: «Скажи Василий,
Как же так, война? Опять?
Взгляд, души огромной силы,
Понесло и не унять:

Повелось так на Руси,
Если что случилось,
Знают все кого спроси,
Как так приключилось.

Их «стратегами» зовут,
Лежа на диване,
Вам анализ проведут,
Сразу, в «Телеграмме».

Их уменье рассуждать
С видом адекватным,
Начинает раздражать,
Думать об обратном.

Это присказка пока,
Дальше сказка будет,
Только снова вот война.
Бьет по нашим судьбам.

Много лет прошло с тех пор,
С той войны далёкой,
На Россию немец пер,
Как всегда, жестоко.

Заплатил народ тогда,
Миллионы жизней,
Чтобы Родина жила,
Звали Русь отчизной.

Не давали жизни нам,
Гниды- англосаксы,
Как-то не по правилам.
Много нас. Боятся.

Вновь на Русский мир пошла,
Рвота «англичанская»,
А за нею «шестерня
Европи#орянская.»

Подготовка хороша,
Ко всему готовы,
На парадах до шиша,
«Танков-пушек» новых,

Генералитет лихой,
Щёлкнув каблуками,
Да на карте, да стрелой,
Рисовал «кампанью».

И в отчетах, как всегда,
Президенту снова:
Мол «Так точно! Да, да, да!
Ко всему готовы!»

В тех отчётах не видна
Дела профанация,
И случилась, что нужна.
Нам мобилизация.

Пусть частично, пусть не все,
Триста тысяч нужно,
Но народ в России всей,
Навалился дружно.

Да конечно, «сыкуны»,
Как всегда, нашлися,
И подальше от войны,
К чёрту подалися.

Но нормальных мужиков,
На России больше,
Мы ж не Балтия, «пся крёв»!
И никак не Польша.

Ни колбасников толпа,
Не пиндосья свора,
Не французы с их  «Ква-ква»,
Русский – это гордо!

И опят народом всем,
Бить врага нам нужно,
Русский, Даг, Бурят, Чечен,
Есть народов дружба,

Вновь скривился либераст:
Рифма не по нраву?
Пусть в европах педераст,
Обретёт забаву.

Здесь Татарин, здесь Якут,
Белорус, Даргинец,
Зубы крепко сжав идут,
Вражий бить зверинец.

Вы простите, стиль такой,
Раз уж так спросили,
У Твардовского герой,
Теркин был Василий.

А теперь начну кромсать,
Резать правду-матку,
Только чур не прерывать,
«Пляску слов в присядку».

Набран был в Поволжье полк,
Военкомом «зорким»,
Командиром – старый «волк»
Кто? – Василий «Стёркин».

Он России отслужил.
Тридцать два годочка.
И в полтинник получил –
«Пенделя» и точка.

Не нужны «старпёры» нам,
Услыхал гвардеец,
Пенсион с расчетом дан?
Вон пошёл, армеец.

За спиною у него,
Опыта как грязи,
Блок посты, разведки ход,
Ход колонн без связи,

От засады уходил,
Прикрывал отходы,
Сам стрелял и матом крыл,
Парень из народа.

И медалью даже был,
Он за то отмечен,
Орденов не заслужил.
В штабе не замечен.

Он повестку получил,
На мобилизацию,
Званье сразу отхватил,
А полку – локацию.

Я не стану говорить,
Где, чего и сколико,
Тайну надобно хранить.
Гриф на всём – «два нолика».

Принял полк и началась,
Дурь комплектования,
Военкомы, матерясь,
Шлют «повествования»,

«Вам прибыть, тогда, туда»,
Чтоб собрать ораву,
Братья, сыновья, мужья,
Всякого состава.

И нормальных большинство,
Старых злых, надёжных,
Но пришло и меньшинство.
С ними - осторожно.

И работать комполка,
Будет с этим «лихом»,
Наркоманы, «алкашня»,
Да и просто психи.

Полк собрали - обороны,
Территориальной,
Но к погрузке по вагонам
Стал тот полк реальным.

Им – быстрее б доложить:
«Полк укомплектован!»
Ну, а Стёркину рулить.
Этой частью, новой.

Только тот, кто в теме, знал,
Разница большая,
Если «территориал»,
Ох не так снабжают.

БРМки (*) – мать твою!
Год семьдесят третий!
Как использовать в бою,
Железяки эти?

*БРМ-1К — бронированная самоходная машина, предназначенная для разведки, серийно производилась с 1973 года.

«ЗИЛ», ну «сто тридцать один» (*)
Лет по пятьдесят,
Сердюков (**) продать забыл,
Пользуйся, солдат!

Нет «Уралов» у ребят,
Нет у них «Камазов»,
Как нам ездить? Говорят,
Вот вам ряд «УАЗов».

Много снайперов в полку,
Про секретность помня,
Я число не назову,
Но провал огромный.

Нету новых «винтарей»,
СВД (***) – старушка,
Надо семьдесят «друзей»,
Дали – шесть игрушек,

*ЗИЛ-131, грузовой автомобиль массово использовавшийся
 в ВС СССР и ВС РФ,  производился с 1966 по 1994 г. (прим. автора)
** А.С. Сердюков – гражданский Министр обороны РФ 15.02. 2007- 06.11. 2012 гг. отправлен в отставку по причине неспособности справляться с управлением собственностью министерства обороны, а также, чтобы обеспечить чистоту расследования коррупционного скандала в МО РФ.
*** СВД – снайперская винтовка Драгунова, принята на вооружение ВС СССР в 1963 г.

Батальону ДНР,
Снайперам отдали,
Трёхлинейки! И пример:
Деды ж воевали!

И стоит на них клеймо,
Год изготовленья,
Девятьсот сорок второй.
С оптикой… «линейной».

Ружьям восемьдесят лет,
Вроде бы стреляют,
Попадают или нет,
Кто ж об этом знает.

Миномётный создан взвод,
Миномётов нету.
Только ушлый наш народ
Над проблемой этой,

Долго там не колдовал,
РПГ схвативши,
И на стартовый заряд
Мину прикрутивши,

И летит она к врагу,
Из гранатомёта,
Мины есть, ведём стрельбу,
Но без миномёта.

Мужикам под пятьдесят,
Сделают как надо!
И ракету смастерят,
Были гвозди рядом.

Только где же то добро.
Что в складском храненье,
И куда ушло оно?
Стёркин весь в сомненье.

Хорошо, что бог войны,
Нас не забывает!
Гаубицы нам даны,
Хорошо стреляют.

Им всего по сорок лет,
Для Д-30 мало,
А БК – то есть, то нет,
Как обычно мало.

Д-30 буксируемая 122-мм гаубица. Состояла на вооружении ВС СССР
с 1960 г., поздняя модификация (1978 г.)В настоящее время
состоит на вооружении как Д-30А. (прим. автора).

Нормативы, мать твою,
Что-то не меняют,
Кто-то задницу свою,
Ловко прикрывает?

Только вот простой народ,
От души, старается,
На последние гроши
Воинам покупаются:

Берцы, форма, рюкзаки,
Оптика ночная
Свечи, брёвна и ремни,
Мелочь боевая,

Губернатор деньги шлёт,
Тоже помогает,
А в Минобороны вот,
Часто забывают.

Но с проверками летят,
Всё считают что-то,
Прилетят и наследят.
Тоже ведь работа.

Комполка Василий Стёркин,
Тоже ведь не лыком шит,
Быт армейский, трудный, горький,
Как умеет подсластит.

Ведь солдату уваженье,
Важно очень проявить,
Тех советских поколений,
Тех традиций славных нить.

Но не всё конечно гладко,
Так мне Стёркин говорил,
Наши кадры, вот загадка,
Интереснее, чем тыл.

Как там шло комплектованье!
Ты послушай-ка браток,
Что за клоунов призвали,
Лишь бы отчитаться в срок.

По повестке люд пришёл,
Возрастной, различный,
Те, кто армию прошёл,
Или по привычке,

Кто военный свой билет,
Приобрёл по случаю,
И с повесткой вдруг: «Привет,
Прибыть дружной кучею!»

У кого-то сто проблем,
Было на гражданке,
Кто-то может быть болел,
Не гонял на танке.

Но скорее выдать план,
Надо военкому,
И повесточки не слал,
Он родным – знакомым.

Я тебе сейчас поэт,
Тему нарисую,
Военкомовский привет.
«Командиру всуе».

Есть уроды – водку жрут,
Деньги пропивают,
Жены пишут, дети ждут,
Он, козёл, бухает.

Ведь оружие в руках,
Как нажрутся гады,
Постоянно при стволах,
И врага не надо,

Как начнут во всё стрелять,
В «беленькой горячке»,
И по морде им не дать,
Как в обычной драчке.

Ошалевши от бабла,
От такой зарплаты,
Он готов сойти с ума,
С водки той проклятой.

Есть ещё такой народ,
Гасятся как могут,
Сразу в госпиталь идёт,
Нет его полгода!

А баблишко получал,
Прыгнул в санаторий.
Инвалидность оторвал,
Греясь там на море.

Дополнительно пришли,
Где их взяли только?
Ведь нормальные нужны,
Для работы в поле.

Наш районный голова,
Скажет военкому,
Вот «наркоши», «гопота»,
«пьянь» и из дурдома.

То, что проку нет от них,
То «#ля» не волнует,
Командир пускай всех их,
Первоспитует.

У меня в полку такой,
Хитровец фамилия,
Всё понты кидал, крутой,
Мол Афган, мол Сирия.

Шесдеят пяти годов,
Воин, блин матёрый,
Как приехал, сразу слёг.
В госпиталь, старпёрый.

Отхватив лимон рублей,
По болезни слился,
И не от простых хворей.
Мол на фронте бился.

И таких хитроанальных,
Аж до двух взводов на полк,
Отхватив деньжат нахально,
Каблуками «шмыг и щёлк».

Был ещё майор Хмельнисов,
Как призвали, только пил,
С должности комбата списан,
В Сочи, в «самоход» свалил.

В ноябре нашли, поймали,
Участковый отыскал,
Он уехал в отпуск в мае!
И в июне вновь пропал!

А в погончиках ребята,
В кадрах, что в Москве снуют,
Без раздумий, голым хватом,
Званья всем подряд дают!

Отыскали потеряшку,
Доложили нам опять,
Снова тут майор - «Алкашкин»,
Уже – «подпол»? Твою ж мать!

Есть ещё такое племя –
Многодетные отцы,
Не стреляли. Было время.
Добровольцы, молодцы!

Обстановка стала сложной.
Жены сразу: «Есть Указ!
Дальше быть там невозможно!»
И «на дембель» им приказ.

Заработали «бабосов»,
И свалили по домам,
Только много вот вопросов,
Полк стоит, и точно нам,

Не урежут ни на метр,
Что должны оборонять,
Километр – «тыща метров»,
А не «девятьсот и пять».

Вот пример, товарищ Вздронин,
Застругачил трёх детей,
Только в ЗАГС пошёл довольный.
С новой бабою своей,

Обрюхатил он вторую,
Первой нечего терять,
К военкому: «На войну мол,
Вас прошу засранца взять!

Алиментов не дождаться,
Не работает, козёл,
В СВО как тунеядца,
Заберите!» Он пошёл...

А законная вторая,
Ребятёнка родила,
И евонная маманя,
К военкому побегла!

Взяв свидетельства – четыре,
С громким хлипаньем соплей,
Просит, чтобы возвратили,
В тыл отца стольких детей!

Ни следком, ни прокуроры,
Никакое МВД,
Видя вот такое горе:
«Мы бессильны и т.д.»

Нету против них закона,
Полковой пусть замполит,
Мордобоем иль с иконой,
К ихним чувствам возопит!

Но когда по морде четко,
Вы начнёте гадов бить!
Нам самим нужна отчётность,
Вас мы сможем посадить.

Этот Вздронин, знает дело
Третью бабу охмурил,
И второй второго сделав,
К новой женщине свалил.

Сунет он сейчас законно,
Вновь в военкомат мурло,
И «терпил» с минобороны,
Снова «кинет на бабло»!

Был ещё в полку психолог,
Списан, как неадекват,
Шизанутый, суетолог,
Он стрелял во всё подряд!

По фамилии Стопкранов,
В поведении – дебил,
Батальон комплектовали.
Он в психушку угодил.

Был отправлен на «Алтынку» (*),
Там придали бодрый вид,
Должность дали, «под сурдинку» -
Батальонный «замполит» (**).

 (*) ГУЗ «Саратовская областная психиатрическая больница Святой Софии»,  Находится у подножия горы Алтынная, что дало другое название «Алтынка» (прим. автора).
(**) «Замполит» - заместитель командира подразделения в в/ч по политической части, после 1991 года название изменилось на «заместитель командира подразделения по работе с личным составом» (прим. автора).

Ну прости, я по старинке,
«ЗэЛээСа» обозвал,
Был он психом на «Алтынке»,
Замкомбатом после стал!

Нам начмед был вновь назначен,
Стал он психов вычислять,
На Святой Софии «дачу»,
Тех придурков отправлять,

Чтоб туда где всё стреляет,
Не попасть ему вовек,
В списки те, себя включает!
Псих! Но умный человек.

Лег «старлеем» он в психушку,
И внезапно, вот те раз,
Капитанская звездюшка,
Прилетела, есть приказ.

А другой начмед-бухарик,
Тоже конченный урод,
Он оправлен был в Самару,
Потому что пьёт и пьёт!

Получив в сопровожденье,
Офицера одного,
Он на поезде, в движенье,
Выпил сам, споил его.

Так ужрались, что их сняли,
И в больничку увезли,
А они всё удивлялись:
«Что за черти их вели?»

Но ещё особо важно,
Лучше всякой контрразведки,
Без фиксации бумажной,
Всё по сути, всё конкретно,

Обо всём идут доклады.
Что не так, где в чём-то сбой,
В роте где какой не ладно,
Что случилось там в какой?

Ведь мужик порой по пьянке.
Говорит своей жене,
То, что вряд ли на гражданке
Он сказал, но на войне,

Он нести такое может,
То по пьянке он взболтнёт,
Что супруга осторожно,
Тут же номер наберёт,

Той, кто ну всегда на связи,
Чья на пульсе есть рука,
Кто из «группы» не вылазит,
То супруга комполка.

Сразу данные кидает,
Скорость связи хороша!
И дежурный успевает,
Сразу вяжет алкаша.

За прошедшие полгода,
Даже мне не сосчитать,
Сколько раз пришлось уродам.
Жизнь никчёмную спасать.

А ещё гуманитарка,
Что везут, кому везут?
Если просто, то подарки,
Сразу в роты раздадут,

Семьи сильно помогают,
Жены, матери, отцы,
Не поверишь, покупают,
Всё что могут, молодцы,
 
А бывает, то что нужно,
Обрисуешь под заказ,
Но в тылу решают дружно,
Что нужней, не слыша нас!

Был момент гуманитарку,
На машине привезли,
Опись, протокол, подарки,
Документы принесли.

Только вместо действий быстрых,
Чтоб машину разгружать,
Что-то вижу я нечисто,
Захотели уезжать!

Говорю им: «Стоп машина!»
А они чуть не за нож,
«Ты не лезь сюда мужчина!
И товар ты наш не трожь!»

Мы уже списали это,
Что отдали в полк сюда,
В магазин пойдут конфеты,
Ну и прочая еда».

Но мои солдаты ловко,
Твёрдость дружно проявив,
Грузовик со всей сноровкой,
От добра освободив,

Коммерсантам «предложили»
Больше в полк не приезжать,
Хорошо не пристрелили,
Лишь успели в морду дать.

А ещё браток, серьёзно,
Я тебе хочу сказать,
Как порой большие звёзды,
Не желают правды знать.

Был в полку комроты, мутный,
В штаб однажды прикатил,
Он в натуре - шизанутый,
Зама моего… убил.

Но боец охраны сразу,
По нему открыл огонь,
«Ах ты гнида, ах зараза!
Командира ты не тронь!»

И ушёл КАМАЗ гружённый,
Двух двухсотых увезли,
И безвинно застрелённый,
И убийца в ряд легли.

Мать погибшего на праздник,
К стеле памятной пришла!
Что там видит? Безобразье!
Две фамилии нашла!

Рядом с данными о сыне,
Что за Родину погиб,
В том же перечне… убийца
Что убил его стоит!

Губернатору писала:
«Где же совесть, память, честь?
Уберите!» и рыдала,
Этого не перенесть.

Коль в политике учтивость
Вы хотите проявлять,
Сына в списке уберите,
Пусть убийце там стоять.

А не снимите, учтите,
Я найду кто подойдёт,
И фамилию родную,
С этих списков уберёт.»

И со злостью Вася Стёркин,
Мне об этом говорил,
Осознать такое горько,
Кто такое допустил?

Я спросил: «Не разобрались?
Может был какой-то сбой?»
«Это совесть потерялась!»
Он ответил мне с тоской.

«Ладно, брат!», сказал мне Стёркин,
«Много я наговорил,
Ты в блокнот, смотрю я, мастёрски,
Много строчек закрепил?»

Я ему ответил тихо:
«Эти вещи надо знать,
На страну такое лихо,
Накатилось. Не сказать!

Я твоих рассказов прозу,
На стихи переведу!»
«Как фамилия?» - «Морозов…»
«Ну увижу, так прочту.»

Мы расстались, он уехал,
Чтобы дальше воевать,
Я писал, чтоб жестким эхом,
Правду горькую сказать.

И подумал не случайно,
Он фамилией своей,
С той войны кровавой дальней,
С тем героем славных дней,

Был созвучием прекрасно,
Не случайно наделён,
Вася Тёркин – в рифме ясно,
Вася Стёркин – это ж он!

Пусть я автор, но не смею,
Я о главном не сказать!
Я рифмую как умею,
Как душа велит писать!

Текст Твардовского, прекрасный,
Невозможно позабыть!
Рифмой точной, звонкой, ясной,
Стих хочу я завершить!

И не кто не скажет лучше,
Чем А.Т. бессмертный слог,
Я отрывком стихозвучья,
Подвести хочу итог.

Фронт налево. Фронт направо.
Запорожье и Херсон.
Фронт Донецкий, фронт кровавый,
Фронт Луганский, тяжек он.

Мины слева, дроны справа,
Крест на вражеской броне,
«Страшный бой идёт кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле…» (*)

(*) А.Т. Твардовский поэма  «Василий Теркин» Гл. 11 «Поединок»