Следы на снегу

В электрическом свете витрин
звёздной пылью сверкают снежинки
и летят, и кружатся, в слезинки
превращаясь, коснувшись земли.
Но настойчиво снова и вновь
сыплет с неба. И тонут дороги,
намело у бордюров сугробы,
на деревьях пушистый покров.

Предо мной вдруг следы босых ног
проявились: вот пальцы, вот пятка.
По тропинке нетронуто-гладкой
убегают куда-то вперёд.
И по ним ветер гонит меня,
в спину дерзко и сильно толкая.
А снежинок колючая стая
застилает дорогу, дразня.
Тороплюсь. Заметает следы,
различимы они уж едва ли.
Длинный плащ вижу в призрачной дали.
Радость в сердце и горечь беды.
«Подожди! – я зову. – Подожди!
Ты явился зачем и откуда?»
Оглянулся. И тотчас же чудо:
два крыла развернулись за ним.
Снегопад прекратился. Луны
свет сквозь тучи на землю пролился,
купол храма под ним заискрился.
Белый ангел остался в тени.
Он стоял, как под ветром тростник,
взгляд исполнен тоски и печали.
Что-то, вздрогнув, уста прошептали,
тихий голос мне в душу проник:
«На Земле я в канун Рождества
обошёл континенты и страны,
всюду видел войны ураганы
вместо светлой любви торжества.
Взрывы, ярость, агония, боль!
Брат на брата, сосед на соседа.
Зло на зло откликается следом.
Взгляд детей разъедает слёз соль.
Не хлопушек – снарядов хлопки.
Раскатились в грязи мандарины.
Мать кричит! Не озимые – мины
наполняют поля у реки.
Чернозём и пустыни пески
напитались отчаяньем с кровью!»
Блеск в глазах, тяжкий вздох. И луною
осветился тот ангел на миг.
Брызги, словно брусника в снегу,
замерцали багрово в одежде,
на лице, вечно юном и нежном,
на крылах, раня их чистоту.

Тут завьюжило. Ангел пропал.
Купола растворились с крестами.
Трудно путь отыскать под снегами,
что в канун Рождества ведёт в храм.