Как жить? Если тебя жестоко изнасиловали в 13 лет

Холодная вода стекает по коже, уже остывшей за два часа, проведённых под струями душа.

Я не могу дышать.

Я не могу видеть.

Я не могу даже думать.

Но нет... Последнее - ложь. Потому как я могу думать. Я думаю об этом всё время. Мне всегда кажется, что это проигрывается в моей голове – чума моей памяти, от которой не сбежать и не вылечить. Она прожигает мою кожу, заставляя пальцы ногтями скоблить кожу, желая исцарапать себя и смыть доказательства с рук, которые будто душат меня.

Сползаю на дно душа, опускаю голову, запускаю руки в волосы и изо всех сил тяну себя за них. Я уже вырвал несколько прядей, не в состоянии помочь себе. Моя одежда прилипла к коже, я не надумал раздеться. Я опираюсь спиной о холодный кафель и вздрагиваю от ужаса, представляя, как ледяные руки сжимают моё тело, удерживая меня. Сдавленный крик вырывается из горла, а я сворачиваюсь в клубок.

Видения мучают меня. Я вижу тёмное ночное небо над собой, притягательные звёзды, мерцающие в вышине, подмигивающие мне сверху. Но что-то не так. Я чувствую холод и пустоту. И потом уже в миллионный раз понимаю, почему мне холодно: они раздели меня почти догола, и я лежу на земле. Колючий куст около меня, он скрывает моё тело от глаз прохожих. Я не помню, как долго лежу здесь. Минуты? Часы? Дни? Кажется, что время не имеет смысла в этих следах темноты, заполонивших разум.

Сначала я не могу вспомнить, что произошло – всё кажется размытым и искажённым. Но потом я вспоминаю боль и резкие слова, ощущения грубой одежды на моей обнажённой коже, кровоподтёки от рук, что удерживали меня.

И воспоминания взрываются в моей голове снова, и я кричу в ванной, сердце бешено бьётся в груди, а пальцы сжимают кожу и рвут одежды.

Если бы я мог смыть грязь, что вцепилась в моё тело. Если бы я только мог избавиться от чувства вины и стыда... Но этого никогда не произойдёт. Я никогда не буду свободным от ужаса, от ночных кошмаров. Я никогда не смогу избежать ада, в который превратилась моя жизнь.

Дверь в ванную комнату открывается, и вбегает моя мать, она опускается на пол рядом с ванной. Странные крики вырываются из моего рта, и я отдаляюсь от неё. Единственное, что я вижу – две руки, пытающиеся удержать меня, и я не могу думать ни о чём другом.

- Тише, - успокаивающе шепчет она, поглаживая мои мокрые волосы и прижимая меня к своему телу. – Всё в порядке, Валера, я здесь. Никто не навредит тебе. Шшш. Я здесь.

Но она ошибается.

Ох, как же неправа моя мама...

Если бы она только знала ужас всего того, что произошло.

Я не позволяю матери проникнуть в жестокую реальность, зная, что она не сможет справиться с этим кошмаром, а последнее, что я хочу, так это причинить ей боль. Но мне это не удаётся, и сейчас я не могу перенести то, что я - причина её слёз. Я лишь сказал ей насущные детали – кто-то ударил меня по голове, всё было как в тумане, меня затащили в кусты, которые скрыли весь срам, я рыдал, когда кто-то сдёрнул с меня одежду и причинил мне боль. Врач сказал ей, что я был изнасилован, все доказательства были выявлены на осмотре. Но она не знала, что это происходило снова... и снова... и снова.

- Всё будет хорошо, дорогой, - шепчет она.

Но, конечно же, не будет.

Я уверен, что хорошо уже никогда не будет.

В ту ночь я изо всех сил старался провалиться в сон, в это страшное забвение, что дарует передозировка снотворным. Иногда я принимаю недостаточно, и сняться мне ужасные вещи, возвращаются в сновидениях ужасные воспоминания. Куда бы я ни шёл, я вижу ужасные глаза и влажный рот.

Как может быть столько способов?

Столько способов, чтобы проникнуть.

Даже сейчас слишком много боли. Эмоциональная нагрузка, которая держит меня; душит, она медленно сдавливает и парализует меня. Физическая боль прошла, но воспоминания остались.

Теперь я сплю с включенным светом – теперь я ненавижу ночь, стараюсь не думать о ней. Я надеваю слой за слоем одежды. Я не ем, надеясь, что умру и отправлюсь в небытие, в котором никто и никогда не примет меня за привлекательного мальчика. Я никогда не считал себя физически привлекательным – нет, по сравнению с другими парнями особенно, но сейчас я снова и снова слышу его голос в своей голове. Он говорил мне, что моё тело такое маленькое и сексуальное, его глубокий стон эхом вторил ему. Я отрезал свои волосы, вспоминая, как он управлял мною с их помощью, и я потерял больше пятнадцати футов.

И смотря в зеркало, я вижу лишь оболочку.

Я больше не тот, что был раньше.

Смех восторженного мальчишки утрачен, и всё, что я вижу – это призраки прошлого, захватившие глаза человека, которым я стал. Ради матери я пытаюсь держаться и продолжать жить. Но это трудно, так невероятно трудно, и я не знаю, смогу ли не покончить со всем этим.

Мои чётки висят на зеркале ванной – это единственное место, где я никогда не забуду их. Смотря на небольшие шарики и распятие, которое свисает вниз, я вспоминаю все библейские уроки, что успел выучить. Я не знаю, поможет ли мне сейчас Бог. Полюбит ли он меня снова, после того, какой грязью я стал? Никто не сможет полюбить меня. Не после этого.

Чувствовали ли Вы себя столь грязными, что ничто не могло очистить Вас? Ни тысячи ванн, ни тысячи литров мыла. Чувствовали ли Вы, будто чьи-то руки толкают Вас в непроглядную темноту? Моя плоть взывает меня, и я часто смотрю на бритву, думая, как она прольёт мою кровь.

Я оглядываюсь на себя в зеркало, смотрю в те мёртвые, безжизненные глаза... и я знаю.

Я приговорён.

Я проклят.

Мне плохо, и душа моя болит.
Моя работа - Вас сберечь от горя,
От гнева неба и бушующего моря,
От зла больших и мелочных обид.

Готов на всё - чтоб Вам не воевать,
Но белизну сберечь сумел едва ли.
Мне кровь и грязь теперь привычней стали,
Чем чистота и неба благодать.

Порой бесстрастным быть я не могу,
Но поклянусь своим небесным домом:
Хоть нарушаю букву я закона,
Но дух его я свято берегу.

Но вдруг я ошибаюсь, и враги
Добраться до души моей сумели,
И милосердие они моё одели
В подкованные сталью сапоги?

А я позволил, я не устоял...
Теперь я часто слышу за спиною,
От тех, кого хранил своей душою:
- Ты грязен, ты опасен, ты упал...