В проруби

Стояли первые дни ноября, а земля ещё не  была  укрыта снегом, но на местных прудах уже блестел лёд.  Был он чистым скользким и  хорошо держал человека. Мальчишки обозначили на нем ворота, гоняли, резали его  коньками. Были  слышны  азартные возгласы,
-Пас-уй Го-о-ол!

Принес и я туда со своей   самодельной клюшкой, вырубленной  из кривой березки, и обтесанным    крюком. Нашел  легкую деревяшку, и пошла потеха!.
Стал ее гонять  по льду туда- сюда. Хорошо она скользила, но  вдруг  нырнула в прорубь. Я подошел к ее краю   и потянулся  к своей игрушке рукой, но тут же потерял равновесие и   очутился в воде. Я не успел почувствовать ее холода,

  изловчился,   уцепился  руками за кромку льда. Даже  крикнуть не успел, как меня заметили хоккеисты. Они кучей подъехали ко мне  с одной стороны, до сих пор помню, как глухо под ними затрещал  лёд. Подумал, а вдруг не выдержит, и рухнет вся кампания посыпется ко мне   в полынью. Обошлось.

Самый взрослый паренек  наклонился и протянул мне крюк своей клюшки. Я крепко схватился за него,  как за последнюю соломинку. Вытащили меня. Наверное, с испугу я тогда и спасибо забыл  сказать  своему спасителю. Побоялся идти домой..

Подумал, что станет  ругать  мама за мою неловкость, за  намокшую одежду и сырые валенки. Спрятался в штабеле бревен, что лежали возле забора недалеко красного уголка мебельной фабрики.  К счастью опять повезло. Мимо меня по улице проходил мальчишка, заметил меня и увел к моему дому. Он знал, что я живу в крайнем доме  Лесной улицы.

Я ожидал разноса от мамы, но ничего подобного не случилось. Ни одного возмущенного слова с ее стороны  не прозвучало!.  Она снимала с меня мокрую одежду, развешивала её сушить возле русской печи. Не знаю, видно и, правда, Богу было угодно сохранить мне жизнь. Живу вот, радуюсь много лет благодаря его  доброте.