Таёжный Ноктюрн

Сопка таежная каменной кручей
синее небо и темные тучи
вечностью режет.
Ягода волчья и жимолость дикая
бьются за жизнь с травою повиликою,
игнорируя межи.

Утка-подранок вдоль рельсов в мазуте
мчится сквозь дымку утренней мути
к гибели верной.
Бабка в застиранной юбке цыганской
шепчет молитвы почти по-шамански,
крестясь суеверно.

Кедры встречают синею спелостью
всех одержимых жадною смелостью
нарваться на зверя.
А зверь упивается сладкой брусникой,
он понимает — его время тикает,
жиром дни меря.

Скоро зима, скоро все переменится.
И настроенье, наверное, сменится,
только не вечером.
С ломтиком хлебным, покрытым вареньем,
с летним азартом и легким волненьем
с книгами вечно мы.

Охотник на зайцев следы изучает,
петли стальные в лесу расставляет —
вернется с добычей.
Жалко косых, мертвых особенно,
но жалость скоро этап будет пройдённый —
убивать здесь привычно.

Весна оголтелая головы кружит.
Мартовской ночью еще может вьюжить,
но проиграна битва.
Снег ноздреватый сдается проталинам,
земля готовится в черных подпалинах
к новому ритму.

Черемуха празднично красит мир белым.
Всё в ожиданиях самых смелых,
в круге новом.
Сопка все также врезается в небо.
Она как маяк — где бы я не был
в царстве пихтовом.