Хави

В городе, что пережил множество историй любви,  как и людей,  которые эту любовь проживали жил один темноволосый мужчина по имени Хавьер. Голова этого мужчины была размером больше среднего,  но так только казалось с виду,  когда на деле же она была такой же, как у стандартного человека.  На лице его была невозмутимость,  а за глазными яблоками уставшими смотреть на мир был мозг стандартного веса в один килограмм.  Макушка его головы уже имела проплешины на местах, где раньше были густые,  темные волосы.  Дома у него было пусто, на столах стояли мониторы компьютеров, за которыми он прятался в работе от реальной жизни,  о которой любил читать в книгах философов и новеллистов.  В прочем,  не все книги он дочитывал,  в большинстве своем они стояли на полках и лишь редкие главы занимающие его и интерес он осмелился дочитать до конца.  Пару часов назад у него дома была девушка высоко роста,  с длинными,  светлыми волосами и голубыми глазами.  Хоть ее уже не было рядом,  в воздухе все еще ощущался аромат ее ванильных духов,  которые она привезла из Парижа.  Хавьер общался с ней более шести месяцев,  ему нравилось верить,  что он ее любит и он даже признался ей в чувствах,  но были они не убедительны, ведь Л (так звали мою героиню) верила действиям,  а не пустым словам.  Л приехала в Мадрид,  чтобы решить какие-то дела с документами и побыть с Хави.  В ее светлой голове был выношен план о прощании с Хави,  но робкось не позволила бы ей сказать все то,  о чем она хотела и она написала письмо.  Проводив Л до такси Хави вернулся домой, снял с плеч свой тяжелый пуховик набитый гусиными перьями,  что согревали его холодными зимами от ветра и повесил его в коридоре.  Окинув взглядом гостиную комнату он подумал об Л,  но думал не долго и пошел в свой кабинет прихватив с кухни любимый шоколад.  Сейчас он сидел на своем любимом кресле и в его руках было письмо.  Живот журча предчувствовал неладное.  С животом у него всегда были расстройства причин которых он не понимал или попросту не хотел видеть предпочитая мучаться от несварений, диареи и журчаний. Дожевав печенье он открыл письмо и на его глазах накатились слезы.

Любимый Хави,
  В тот момент, когда ты откроешь письмо, меня не будет рядом. Несмотря на то,  что ты считаешь меня зрелой для моих лет, мне всегда давались с трудом решения, особенно когда дело касалось выбора меня самой. Ты мне настолько понравился, что я игнорировала твои слова и планы на будущее, в которое с самого начала меня не включали. Зрелый человек не стал бы сознательно ввязываться в такую заведомо проигрышную игру. Подобно бабочке, привлеченной светом, так я приближалась к тебе, игнорируя тот факт, что свет не только греет, но опаливает мои крылья. Виновата ли бабочка, что ее естественным образом тянется к свету, и есть ли вина света в том, что он сияет и привлекает бабочку?
Бабочки живут очень мало, не от того ли они хотят жить и чувствовать глубже и больше всех. Все мы приходим на землю, чтобы чувствовать. Сейчас мне больно думать, что мы больше не увидимся и тем больнее, когда я думаю, что я в твоей жизни была пит-стопом, где ты лишь дозаправлялся перед тем, как отправиться в дальний путь к очередному приключению.
В России новорожденных котят часто топят в воде вручную. Полагется, что их жизнь никому не нужна и следовательно лучшая участь – смерть от удушья. Иногда я задаюсь вопросом, оправдана ли жестокость рациональностью лежащей в основе. Мне противно, что я впустила тебя в свою жизнь, ведь места, где мы были вместе, всегда будут напоминать мне о нас. Еще неприятнее мне и от осознания, что во мне зародилось чувство, которое придется утопить, как котенка. Несмотря на все сказанное и не сказанное,  я все же преисполнена благодарностью за нашу встречу  и не стала бы ничего менять в прошлом появись у меня такая возможность.
Мы могли бы продолжать наше общение, но, несмотря на то, что я русская, я терпеть не могу холод и не люблю русскую рулетку. Быть с тобой словно играть в настоящую русскую рулетку. Как мы знаем, игрок помещает пулю в револьвер, вращает барабан, ставит ствол на висок и нажимает на спусковой крючок. Выстрел либо пустой, либо смертельный. Время, которое мы проводили вместе, было револьвером, и твой намечающийся отъезд сроков которого ты не знал, ровно как и каждое твое собеседование на работу в филиале компании на другом конце света, были ничем иным, как выстрелом. Трудно осознавать, что мне оставалось лишь вздрагивать при каждом выстреле, смотря в дуло револьвера с целью не увидеть дым и с надеждой, что и последующий выстрел окажется холостым. Еще больнее думать, что любимый человек, со всей страстью и азаром играющий в рулетку, только и делает, что ждет выстрела заряженного свинцовым патроном. В какой-то момент  обязательно произойдет долгожданный выстрел, но случиться он не в висок,  а прямо в мое уставшее сердце.
Я не знаю от чего ты бежишь, от твоих родителей, которые стареют и чья старость болью отражается в твоей груди, от самого себя, меня или же от невозможности остаться в ом месте, где ты вырос и где теперь не осталось ничего, кроме  болезненных воспоминаний. Ясно лишь, что ты точно убегаешь, прячась за экранами компьютеров, так же, как филологи, вроде меня, прячутся за книгами от реальности. Я люблю тебя всем сердцем и надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.


 
 Не в силах сдержать слезы он склонился над столом закрыв глаза двумя пальцами левой руки.  Л ехала в ночном поезде держащем свой путь на Барселону.  На ее сердце была тоска,  в груди застыла грусть,  но она поняла,  что так должно быть и ощущается правильное решение.  Кто то сказал,  что правильное решение- это то,  которое причиняет наибольшую боль,  стало быть она все сделала правильно.  Номер его был заблокирован,  но она тешила надежду,  что каким то образом Хави начине ее искать.  Потупившись в окно безэмоционально отражающее свет вагонных лампочек и лица пассажиров она смотрела в пустоту так,  будто из нее вот вот что-то выйдет и сядет на пустующее пассажирское кресло.  Ждала ли она Хавьера из этой пустоты? Наверно нет, но она бы хотела,  чтобы он пришел к ее порогу с цветами и чтобы начался монолог.
- Я все осознал.  Я хочу быть с тобой,  прости,  что причинил тебе боль.  Хочу чтобы ты поехала со мной,  ты поедешь со мной? Независимо от того,  куда меня занесет жизнь,  я хочу видеть тебя рядом и держать за руку,  успокаивать тебя, когда злишься,  что маячу у тебя за спиной на кухне, пока ты жаришь нам твою любимую курицу.  Хочу,  чтобы ты просыпалась со мной рядом,  боюсь,  но готов попробовать.

Она знала,  что этого не будет и на то есть ряд причин.  Первая причина - это то,  что он не готов к такой ответсвенности.  Вторая причина его связь с матерью,  ее болезнь, запрещающая ему спокойно жить свою жизнь не испытывая вину.  Будучи мужчиной тридцати восьми лет он оказался ребенком запертом в теле мужчины в теле которого поднималась тревога стоило ему  начать делать что-то непродуктивное. Хави разрешал себе только работать и прятаться за книгами, ибо мать все его сознательную жизнь болела раком,  который то отступал,  то возвращался вновь.  Ребенку непозволительно радоваться,  когда мама болеет и он чувствует вину за саму жизнь.  Однако идти в могилу он с ней не готов и хочет убраться как можно дальше за счёт социально одобряемого пути- миграции по работе.  Он уедет в любое село,  где спрячется за мониторами от своих чувств и реальности. От этих осознаний было больно,  но женская роль исключает игру в спасателя,  да и спасение утопающих дело рук самих утопающих. Будь у нее возможность щелкнуть пальцами и испарится,  оказавшись в другой квартире,  адрес который Хави неизвестен,  она бы непременно щелкуна бы пальцами.  Зачем бежать? Затем,  что он не будет искать ее,  а будучи далеко или там, где оне не найдёт ее,  останется хоть капля надежды,  что он ее искал,  но попросту не смог найти.  Куда приятнее знать,  что тебя не просто решили вычеркнуть из жизни из за сложности, а попросту не нашли.  В скудном арсенале земной жизни магия по щелчку пальцев невозможна.  Как знать,  может быть в космосе или на другой планете есть и не такие чудеса.