Эльзэ Ласкэр-Шюлер. Арибэрт Вэшэр

Ко временам назореев
Был он уже сильным юнцом.

Ариб! Так называю я моего прекрасного друга.
Он глубоко религиозен.

Каждый год срывает он Евангелие,
Сверкающее от рождественской ели,

Но также позолоченные яблоки и орехи
И сердца из шоколада,

И радуется этому как пятилетний Ари,
Который от матери и отца получал так много любви.

И теперь ещё всё тоскует по той Сладости
Этот великан.

Разомкнёт он бахрому своих век —
Станет сине-сине-сине.

Его шаги на сцене
Не приподняли его мечту, а возвысили её.

Его голос стал античным —
Гектор на театральной арене.

Роса в звуке, дрожа от мощи,
Но сдержанность предотвращает её паденье.

С каким благородством он играет Олоферна,
А не как неубойного хищного зверя.

Так без зависти никто не радуется
Хорошей игре других, как мой друг.

Главным образом знает он как Бассэрманна
Бесконечно почитать.

Как только он один понимает: Другом быть —
Быть братом.

В Пассионе сидел Арибэрт справа от Йэзуса,
Юный Пэтрус: раб и воля одновременно.

Это меня сильно потрясло, я плакала,
Когда он, ужасаясь, просто сказал Искариоту:

«Но ты всё же не дашь нашему Господу
Стопы мыть!»

Затем — с каким трепетанием в крови
Он сам протянул свою стопу Раввину.

Очень часто блуждаем мы оба
По миру Старого и Нового Заветов.

И были уже раз в небесах —
У Бога.